– Как это?
Тамара от удивления открыла рот и застыла на месте. В отличие от агента охранного бюро молодой человек был без усиков, парика и дорогого костюма, но это лицо она узнала бы из тысячи – тогда, в доме, молодой человек произвел на нее впечатление.
– Но не об этом сейчас речь. У вашего отца в сейфе нашлись очень любопытные и важные документы. Оказалось, что он не просто полицейский, а продажный и расчетливый подонок, прикрывающий свои черные делишки полицейской корочкой.
– Вы не имеете права так говорить о моем отце! Да что вы о нем знаете?! – девушка наконец-то оправилась от изумления и, сжав кулаки, двинулась на парня.
– Тамара, прошу вас, успокойтесь! Я бы на вашем месте тоже возмутился и не поверил бы. Поэтому и даю вам эти документы – взгляните – и все поймете. У вашего отца весьма сомнительные контакты. Он вымогает деньги, подставляет невинных людей, фабрикует дела. Он сам собрал компрометирующие его бумаги вот в этой папке, – молодой человек похлопал по документам рукой. – И, если честно, я затрудняюсь ответить, с какой целью он все это хранил у себя дома.
Тамара потеряла дар речи, только поочередно переводила взгляд с парня на документы в его руках, не зная, верить ему или нет.
– Но даже не ради этого я вас разыскал сегодня и отвлек от дел. Вот, смотрите, – он протянул ей папку. – Исходя из этих документов, вы не родная дочь Гандыбина.
– Как это – не родная? Сколько себя помню, я всегда жила с папой и мамой. И хотя она умерла несколько лет назад, я прекрасно ее помню. А папа – он вообще души во мне не чает, – слегка покривила душой Тамара, вспомнив вчерашнюю размолвку с отцом.
– Все правильно. Гандыбины взяли вас из детдома совсем маленькой, поэтому вам помнить и некого. Однако печальная особенность ситуации в том, что ребенок – в данном случае вы – нужен был амбициозному семейству лишь для того, чтобы получить большую жилплощадь.
Тамара остолбенела от таких откровений. Она машинально перебирала в руках листы бумаги, пытаясь вчитаться в их сухой канцелярский язык.
– На самом деле вы дочь человека, который сейчас по вине вашего приемного отца лежит в реанимации. Ваша настоящая мать умерла, когда вам было два с половиной года. Отца вскоре после этого посадили на очень длительный срок. Вас отдали в дом малютки. А потом вышло то, что вышло. Это, конечно, не мое дело, но сейчас, может быть, Гандыбин и любит вас по-настоящему. Ведь ничего другого ему просто не остается.
– Я отказываюсь верить во всю эту чушь. Я не знаю, где вы взяли все эти грязные бумажки и с какой целью подсовываете их мне. И вообще – откуда вы сами взялись на мою голову? – Тамара на одном дыхании выплеснула тираду в лицо молодому человеку и с вызовом посмотрела ему в глаза. Трудно было вот так, сразу, принять то, что твой отец – продажный, низкий человек. Что родители, которых ты всю жизнь любила, оказывается, – совершенно чужие люди. Леня Фокусник выдержал ее взгляд и посмотрел в ответ с печалью и пониманием.
– Тамара, если бы вы ничего для меня не значили, я бы ни за что не стал бы вас разыскивать и не отдал бы вам документы, которые стоят, поверьте, не одну человеческую жизнь. Мою, кстати, тоже. – Парень горько улыбнулся и накрыл своей горячей ладонью руку Тамары, лежащую на бумагах. – Эта папка бесценна, и я надеюсь, у вас найдется достаточно здравомыслия и силы воли, чтобы принять правду такой, какая она есть. Ой, вы, кажется, телефон уронили.
Это не мой телефон! – запротестовала Тома.
Фокусник сделал вид, что поднял с земли простой маленький мобильник, и вложил его девушке в руку.
– Тамара, поверьте – он вам еще пригодится. Когда вы ознакомитесь с этими бумагами – спокойно и вдумчиво, – у вас появится масса вопросов, ответить на которые смогу только я. Просто нажмите вызов и спросите тетю Броню. Ой, кажется, дождь собирается!
Девушка машинально подняла голову вверх – и лишь краем глаза заметила движение рядом. Молодой человек стремительно удалялся, но перед тем, как исчезнуть за поворотом, повернулся и прощально помахал рукой.
Глава 11
Копоть, Фокусник и Анкудов попали в Тулу уже ночью. Припарковались в квартале от цирковых трейлеров. Ночь стояла тихая и теплая. Лениво мерцали звезды над головой, лениво изредка брехали сквозь сон собаки, успокаивающе шелестела листва. Леня вышел, потянулся, сделал несколько махов руками, чтобы окончательно проснуться, и посмотрел на огромный шатер шапито. Он чувствовал легкую ностальгию и даже сожаление о размеренной кочевой жизни. Надо же, нашел себе приключение на пятую точку. А так бы ездил себе из города в город, развлекал народ три раза в день, получал бы свою небольшую, но стабильную зарплату. «Спивался бы потихоньку с местным дрессировщиком… – с ехидцей добавил внутренний голос. – А теперь что? Приехал сюда с уголовником и бывшим ментом, чтобы украсть удава. Расскажи кому-нибудь – засмеют и не поверят. Да еще и пальцем показывать будут – как на чокнутого какого-то. И, наверное, будут правы. Но – к делу». За несколько лет работы парень изучил, где что находится в цирке, как свои пять пальцев. Шапито хоть и было передвижным, схема размещения шатра, вагончиков и грузовиков была утверждена и оставалась неизменной везде, в любом городе.
– Слушайте, объясните мне наконец – что мы тут делаем? Зачем нам эта чертова змея? И на фига у нас в машине морозильник без мороженого?
– Не змея, а удав, – уточнил Леня.
– Какая разница?
– Паша, не кипишуй. Раз приехали сюда, значит, так надо. Попозже расскажу все в деталях. А сейчас – положись на меня. Я ведь еще никогда плохих идей не предлагал? А, Паш, – предлагал или нет – и стоит ли мне доверять в таких делах? – раздраженно спросил Копоть.
– Ладно, – смирился Анкудов, – что я должен делать?
– Значит, так: ты стоишь на шухере, а мы забираемся на территорию, берем удава, прячем его в морозильник и делаем ноги. Как видишь, все гениально и просто.
– В морозильник? А он там копыта не откинет?
– Паш, ты в школу ходил? Какие у удава копыта? Все схвачено. Из школьного курса мы знаем, что все пресмыкающиеся холода не боятся – они просто засыпают, как рыбы подо льдом. Холод сделает нашего удава более покладистым, и только, – терпеливо объяснил Ленька.
При низкой температуре у змей рефлексы затормаживаются, они становятся медленными и неагрессивными. А нам как раз это и нужно, – добавил Копоть.
– В общем, жди нас тут – и мы вернемся. Только очень жди… – перефразировал Леня стихи классика и, перекинув через плечо огромную дорожную сумку, подмигнул.
Копоть с Фокусником растворились в темноте, а Павел отошел к мусорным контейнерам, откуда лучше всего просматривалась территория вокруг цирка. Он расслабленно прислонился к забору, но глаза опера зорко осматривали каждый метр. Еще в машине они договорились об условном сигнале на случай непредвиденных обстоятельств. Но Анкудов стоял и молился, чтобы сигнал этот не пришлось подавать и подельники вернулись в целости и сохранности.
Удава содержали в промышленном холодильнике. Представления с двухметровым хищником проходили ежедневно по вечерам, кормили его тоже вечером, перед выступлением сытый удав был ленив и покладист, а голодный мог наворотить дел, история знала факты. Поэтому друзьям нужно было провернуть дело меньше чем за день – и вернуть питона на место, чтобы в цирке не заметили пропажу.
– Слушай, а ты не боишься этой твари? Ну, ты знаешь – скользкие холодные объятия смерти, – нарочито мрачным шепотом спросил у Фокусника Копоть, пока они бесшумно пробирались к «живому уголку», петляя между трейлерами, где жили артисты. Леня улыбнулся в темноте и покачал головой.
– Знаешь, это сказки все. Во-первых, не скользкие и не холодные совсем. На ощупь – вот как кожанка. Или как чемодан. Это вначале все стремаются, а потом, знаешь, привыкают. Мы даже, когда выпивали, вешали его друг другу на шею и делали вид, что он нас душит, – даже фотки есть. Особенно весело было, когда приводили путан местных. Девчонки визжали как резаные! Картина маслом – они расслаблялись, вино-конфетки, и тут я такой захожу в чем мать родила и с двухметровой змеей в руках. Прикинь, одна как-то попробовала бежать, да в окне вагончика и застряла – вот потеха была…
Перед ними показался вагончик с питоном, друзья затихли и прислушались. Все работники цирка давно спали – как обычно в середине напряженной трудовой недели. К вечеру, после трех представлений, все уставали так, что засыпали на ходу и падали в кровати, часто не раздеваясь. Понятно – в таком состоянии не до веселья. Гуляли и отрывались за всю неделю только раз – по воскресеньям, перед понедельником-выходным…
Фокусник подошел к двери, ловко подобрал отмычку, и они незаметно прошмыгнули внутрь.
– Иди сюда и держи сумку. Я сейчас открою холодильник.
– Он меня точно не задушит? – с опаской спросил Копоть.
