голос, который я уже не чаял услышать, заставляет меня вздрогнуть.
Наша дочка настороженно склоняет голову, смотрит на меня, на отца… Я представляю лицо Джэда – непроницаемую маску под стать бесстрастному тону. Моё сердце сжимается в комок. Сейчас он скажет, что разрывает Обряд. Чтобы я проваливал из общей спальни, убирался из его жизни… Мне резко перестаёт хватать воздуха.
– Доча, прошу тебя.
Такой спокойный голос… Я не смею поднять взгляд. Вижу лишь безупречно чистые сапоги без единой пылинки, тёмные штаны, обтягивающие длинные стройные ноги.
Мэриэль поднимается и исчезает. Теперь мы – одни. Во рту пересыхает, и руки сами тянутся утереть беспощадные слёзы.
Он не простит. Нельзя простить то, что я наговорил. А ведь обещал, что больше не буду, начну думать, взвешивать каждое слово, постараюсь не истерить…
Джэд, сын Аргена, король Саора, садится у моих ног, прямо на холодный камень… ковёр мы так и не постелили.
– Встань, ты замёрзнешь, – лепечу я, понимая, что всё это ерунда, мелочи, по сравнению с тем, что произошло.
На мои колени ложится блестящий водопад густых волос, которые я только что вспоминал, и глаза, исключительные, любимые, ловят мой взгляд:
– Так тебе меня видно? А то уставился в пол!
Дыхание перехватывает:
– Джэд… ты говоришь со мной?! После всего, что было…
Несмело тяну руки, запускаю пальцы в мягкие пряди… И, возможно, уже не имея на это права, мысленно шепчу – «мой…»
– Твой? Но кто? Ты сказал, я – твоё наказание и проклятие… Что ещё ты мне заявил, муж мой?
Я не помню! Я был в бреду, в ярости, в истерике…
– Джэд…
– Ты бросил мне в лицо, что я нарочно влюбляю в себя всех вокруг. Околдовываю, привораживаю магией. Сколько можно?! Дэрэк, я живой! У меня есть запас прочности, который ты исчерпал! Я не могу так больше! Ты понимаешь – не могу! Что мне сделать, чтобы ты уяснил наконец – хватит! Ревнуешь меня – так высказывай претензии тем, кто вызвал это чувство! Не мне! Мне и так тошно!
Он срывается на крик. Но – не отстраняется, утыкается в мои колени… Глаза, в отличие от моих, сухие… Дэйкен редко плачет. Разве что кровью, невидимо для других.
– Дэрэк, зачем всё это?! Неужели ты правда так считаешь…
– Нет, – перебиваю я его, – нет, нет…
Я негодяй и чудовище. Издеваюсь над человеком, которого люблю больше жизни.
– Джэд, я не знаю, что на меня находит. Когда я вижу эти жадные взгляды, раздевающие тебя, сталкиваюсь с неприкрытым соблазнением, мой разум словно отказывается мне служить. Остаётся лишь гнев и желание крушить всё вокруг! Забрать тебя, спрятать от всех, скрыть от мира, приковать цепями… Это непреодолимая первобытная потребность мужчины ни с кем не делить свою добычу!
В подтверждение слов мои руки сжимаются на его груди. Обруч, который я не позволю разомкнуть.
– Ты забыл одну важную деталь, – жёсткие губы чуть кривятся, и усмешка получается перекошенной, – я тоже мужчина. И ты уже забрал меня – душу, тело, свободу… Каких, к чёрту, цепей тебе ещё надо?!
Да. Он – мужчина. Самый прекрасный, удивительный, совершенный. Невероятные синие глаза, идеальные черты лица, восхитительное тело. Воля, ум, гордость, независимость… Великая сила, огромная власть, камни ожерелья королей на груди и запястья, стянутые браслетами. Невыносимый характер и бешеный ураган души. Стремление нести ответственность за всё на свете, презрение к опасностям, наплевательское отношение к своей жизни…
И всё это я полюбил. Более того, я действительно взял его, целиком, такого, как есть, принял полностью, разделил его жизнь, его власть, его браслеты оставляют следы на моей коже, когда я просыпаюсь в кольце этих рук…
Чего тебе ещё, Дэр, сын Дэфка, принц Соледжа, муж короля Саора?!!
Связь даёт мне чувствовать его гнев и отчаяние, справедливую злость и досаду – на меня. Да, очередная девушка сделала ему на балу непристойное предложение, но это же не его вина! Я же оскорбил его, набросился, наговорил гадостей, а потом позорно и трусливо сбежал, заперся в спальне, вместо того чтобы вымаливать прощение. Это я должен валяться у него в ногах!
А происходит наоборот…
– Джэд…
Одно его имя будоражит кровь сильнее вина. Я воистину проклят – но это добровольное проклятие! Я наложил его сам и сам мучаю себя.
– Дэрэк, ведь ты клялся измениться! Каждый раз ты обещаешь, что перестанешь устраивать скандалы из-за пустяков. Проходит время – и всё повторяется! Я твой муж, я принадлежу тебе, я ни разу не взглянул ни на кого кроме тебя… Когда ты перестанешь ревновать?!
Правда, каждое слово – беспощадная правда. И так же честно я должен ответить.
– Никогда. Пока люблю тебя – не смогу. Меня бесят чужие взгляды, попытки привлечь тебя, даже невинные заигрывания. Я вижу угрозу во всём, любое внимание, направленное в твою сторону, заставляет меня трепетать… Я не изменюсь… Тебе придётся бросить меня, Джэд…
Последние слова я произношу с трудом, на всхлипе, слёзы текут уже открыто, рубашка мокрая, и мне уже безразлично, что будет дальше, – потому что, если он согласится со мной, это «дальше» для меня не наступит.
– Ты сошёл с ума…
Да, он мужчина! Сильный настолько, чтобы вскочить, одним рывком поднять меня, резко и яростно встряхнуть и тут же притянуть к себе:
– Совсем спятил?! Бросить тебя? Я терплю твои выходки, слушаю твои упрёки, прекрасно понимаю, что так будет всегда… Убить готов, как сегодня! Но я никогда не смогу ни разлюбить тебя, ни расстаться с тобой…
«Мой!..»
– Твой… Дэрэк! Перестань реветь!
– Не могу…
Не в силах остановиться. Слишком велик был страх, что я никогда больше не увижу эти невероятные синие глаза, затуманенные поволокой желания.
– Дэрэк… – меня тихо влекут к кровати, укладывают и добавляют еле слышно: – Возьми меня…
Какие просьбы! Я уже раздеваю его и обнажаюсь сам. Глупая ткань штанов не сразу поддаётся, и мне приходится рвать её, так неосмотрительно преграждающую мне путь к наслаждению. И Джэд, мой Джэд, улыбается мне, так маняще, предвкушающе, сладко, его тело подаётся мне навстречу, выгибается в моих руках, заставляя выбросить все ненужные мысли, кроме одной.
Мой!
Я беру его так жадно, словно не видел неделю, от страсти вколачиваясь чуть ли не со звериным рыком. Выхожу, разворачиваю и ставлю в позу полного подчинения – то, от чего у меня всегда сносит последние ограничители. Собственная дерзость кружит голову. В этот миг я безумен, окончательно и бесповоротно… Страсть сжигает меня, плавит тело, искажает черты. Сейчас я убью любого, кто когда-нибудь встанет между мной и моей любовью!
Он отдаётся мне – но это я в его власти. За эти мгновения близости я переверну мир! Связь между нами позволяет ощутить двойное блаженство, несравнимое, недостижимое больше ни с кем удовольствие.
– Признайся, – чуть погодя шепчет мне Синеглазый, – ты делаешь это нарочно… Чтобы потом был взрыв, который не передать словами.
Мне нечего ответить. Я могу лишь целовать его, зная, что мы скоро продолжим.
– Что ты делаешь со мной, мой Дэрэк… Ты стал мне дороже мира. Мой сумасшедший, ревнивый, глупый принц… Это ты – моё проклятие.
– Скорее, мы прокляты оба, – я приподнимаюсь на локте, чтобы видеть его лицо, тени от длинных ресниц, полураскрытые губы, яркие пятна румянца. – Я ничего не могу поделать со своей ревностью. Искренне стараюсь сдерживать себя. Иногда это удаётся. Но бывает – как сегодня… Мой Синеглазый, прости меня!
Джэд снова притягивает меня к себе, руки ласково бродят по моей спине… Мы – двое ненормальных, околдованных друг другом, близких настолько, что все наши чувства – общие…
И при этом мы умудряемся ссориться!
– Чёрт с тобой! – выдыхает, наконец, мой муж и король. – Я же прекрасно понимал, кого полюбил! Если уж за семнадцать лет ты не успокоился, вряд ли изменишься за семьсот! К тому же… – он шутливо водит пальцами по моему животу, недвусмысленно подбираясь к самому сокровенному, – вряд ли я смогу быть с кем-нибудь ещё… после тебя.
А я не могу быть ни с кем, кроме него. Наши тела мудрее нас и давно определились с выбором.
– Я готов просить прощения, – мои
