Не радовали и фронтовые сводки. Газеты сообщали, что при отступлении из Восточной Пруссии в окружение попали части 20-го корпуса генерал-лейтенанта Булгакова в составе 29-й дивизии и трех второочередных полков. Этот корпус, будучи полностью отрезанным от остальных частей русской армии, геройски дрался в окружении. Зажатый с четырех сторон немцами и находящийся под расстрельным артиллерийским огнем, он, дойдя до Августовских лесов, сумел пробиться с боями на целых пятьдесят верст. Выбраться из западни удалось лишь нескольким десяткам солдат и офицеров. Все остальные попали в плен или погибли. Неизвестной оставалась и судьба самого командующего.
Из-за неопределенности и плохих новостей, которые все чаще наведывались в столицу, в Петрограде большую популярность получили разного рода шарлатаны, именующие себя оракулами, провидцами и пророками. Статский советник вспомнил, что сегодня ему на глаза попалась статья из «Биржевых ведомостей» с предсказаниями на весь 1915 год от известной парижской прорицательницы мадам Тэб. По ее словам, «Россия победит уже в этом году. Русский император будет пользоваться непререкаемым авторитетом среди других правителей. Именно он станет определять судьбу Европы. Германия уступит часть территории Франции. Польша обретет независимость. Османская империя рухнет».
«Хорошо бы, если бы все так вышло, — мысленно усмехнулся дипломат. — Только, судя по всему, воевать еще придется год или даже два».
Автомобиль остановился около ателье, и через пять минут Клим Пантелеевич уже примеривал новую фрачную пару. Закройщик Арон Яковлевич был отчего-то невесел. Он убирал складки, расправлял сборки, одергивал фалды, но все это делал молча, без своих обычных «се бьен», «се шарман», «милости-с-дарь»…
— А что, у вас тут перемены намечаются? — забросил удочку Ардашев.
— Да-с, — обходя вокруг, проговорил он, — Пелагея Дмитриевна недолго похозяйничает. Оказывается, покойница задолжала галантерейному магазину кругленькую сумму. Дорогие ткани и фурнитура часто отпускались в кредит. И теперь господин Гюстен — хозяин «Парижского света» на Невском — требует вернуть долг и вчера предъявил векселя. А платить нечем. Но самое страшное даже не в этом, убиенная оставила после себя завещание, в котором упомянула только двух своих старых подруг по Смольному институту: графиню Брунн и баронессу Четихину. Вот потому-то француз и сбеленился. Судом грозил. Обещал всех разорить. Он теперь тут частенько бывает. Предложил этим двум дамам продать ему ателье за вычетом долгов. И они, представьте, согласились. Еще не купил, а уже распоряжается, как хозяин. И даже Пелагея Дмитриевна его слушается.
— Да, ситуация! — из вежливости посочувствовал Ардашев.
Шнеерзон остановился и, глядя клиенту в глаза, проронил:
— Одного понять не могу: куда Фаина Мелентьевна подевала деньги, которые мы зарабатывали, если на ее счетах, как сказала Пелагея Дмитриевна, даже ржавого пятака не осталось? Неужто все гадалкам раздала, на журфиксы растратила, на сеансы спиритические? Она, говорят, большая охотница была до бесед с привидениями, духов любила вызывать, с призраками советовалась. Вот и доигралась грешная! Теперь хоть ее саму вызывай. Только нет оттуда обратной дороги. Нету! — Он воздел перст. — Обман все это, иллюзии, фата-моргана-с!
— Стало быть, покойница Пелагее Дмитриевне не оставила никакого наследства?
— Ничегошеньки! Ни копеечки, ни куска рваного ситца! — взмахнул от досады руками мастер. — Свинство-с первой марки!
— Да, непонятно…
— Вот я говорю, непонятно-с, — нервно покусывая губу, промолвил Шнеерзон. — Так поступить с родным человеком! Уму непостижимо!
Закройщик еще раз окинул клиента профессиональным взглядом и спросил:
— Ну как? Все устраивает?
— Идеально.
— А я, сударь, признаться, плохо и не умею. Портновскому делу с десяти лет учен. С тех пор крою, шью, метаю…
— Наш недавний уговор, надеюсь, в силе? — рассматривая себя в зеркало, осведомился Клим Пантелеевич.
— Не беспокойтесь! Все помню: цветы, «Вдова Клико», хрустальные бокалы, шоколад фабрики «Эйнем», виноград без косточек и клубничка! — хитро прищурившись, провещал он.
— У вас отменная память.
— Да уж, не жалуюсь! — Ответом на любезность он склонил голову в вежливом поклоне и промолвил: — Слава Богу, про «отдельную примерочную» господин Гюстен ни сном ни духом-с… А фрак сейчас заберете?
— Пожалуй, нет. Лучше в воскресенье.
— Понимаю-понимаю! — хитро сощурился Арон Яковлевич. — Очень умну-с! Как говорится, стопроцентное алиби.
— Ого! Вы, оказывается, неплохо разбираетесь в юриспруденции?
— Смею вас уверить, вовсе нет! Просто почитываю французские уголовные романы, — покидая примерочную комнату, выговорил Шнеерзон. — А фрак бросьте на стул. Я велю еще разочек отпарить. Смею откланяться.
Ардашев не ответил. Переодевшись, уже на выходе он заметил человека с вздернутыми усиками, одетого по последней моде. Незнакомец был занят и статского советника не увидел: сидя в кресле, он внимательнейшим образом просматривал толстенную книгу заказов, которая обычно лежала на столе в комнате приемщицы.
18
Убийство в «Англетере»
I
Этот день принес хорошую новость: тайный агент МИДа объявился в Бендер-Бушире. Бывшему драгоману[16], выполняющему приказ центра по сбору разведочных сведений на турецкой территории, пришлось испытать немало трудностей.
А все началось с того, что от британцев, контролирующих южную часть Персии по соглашению с Россией 1907 года, в последнее время поступали весьма противоречивые сведения о концентрации турецких частей на границе. Проверить их не было никакой возможности, и потому российскому МИДу (да и Генеральному штабу тоже) требовался свой надежный источник информации в Басре — городе со станцией Багдадской железной дороги. Именно здесь и шло формирование сил для последующего наступления на позиции английских войск.
К тому же, ударив с юга на север, турки могли соединиться с повстанцами, поднимавшими время от времени антирусские восстания в Исфагани, Султан-Абаде и Куме. Но добраться до Басры было непросто. И тайный посланник под видом торговца кожей отплыл на пароходе в Масшур, чтобы на следующий день по побережью достичь приграничного с Турцией Мохаммера. Отсюда до Басры — рукой подать. Границы как таковой в тех местах никогда не было. Заручившись поддержкой местных жителей и наняв проводника, можно было беспрепятственно, минуя турецкие посты, попасть в город. Русский лазутчик так и поступил. Очутившись на османской территории, он лично убедился в том, что турки готовятся к наступлению на южном направлении. Каждый день подходили эшелоны с солдатами, пушками и вооружением. Там же ему удалось завербовать одного лавочника, араба, торговавшего у самого вокзала. За вознаграждение он согласился собирать сведения о количестве прибывающих турецких частей.
Обратная дорога была бы уже не такой трудной, но ночью в море разыгралась буря, и поднялся шторм — редкое в этих краях явление, которое случается в Персидском заливе только зимой. Утлое суденышко перевернулось. Спасся лишь русский агент. Обессиленный, он едва выбрался на берег и потерял сознание. На рассвете его подобрали местные жители. Но даже через сутки он так и не смог подняться — заболел воспалением легких. Провалявшись в рыбацкой хижине почти две недели, «вояжер» наконец поправился и пустился в путь. В Бендер-Бушир агент попал через пять дней и сразу же дал о себе знать, отправив телеграмму на условленный адрес в Лиссабоне. После получения следующей подробной шифровки стало ясно, что в цепочке Бендер-Бушир — Мохаммера — Басра должен появиться еще один человек. И его надо было готовить.
Агентурная сеть тайного отдела МИДа, сплетенная Ардашевым на Ближнем Востоке еще в начале века, постепенно опутывала и новые страны, и новых людей.
К концу дня, когда часы в кабинете статского советника простучали девять раз, задребезжал телефонный аппарат. Он поднял трубку. Звонила супруга. Взволнованным голосом она выговорила:
— Клим, медиума до сих пор нет. Здесь только его жена. Она волнуется. Мы не знаем, что делать.
— Странно. Должен был давно появиться.
— В Министерстве сказали, что он ушел еще около пяти. Вроде бы по какому-то срочному делу. Автомобилем не воспользовался. Виринея Ниловна разговаривала с его сослуживцем. Тот ничего толком не знает. Что делать?
— Послушай, а ты предложи кому-нибудь его заменить. Посмотрим, что получится.
— Хорошо, я так и сделаю.
— Остальные гости пришли?
— Почти. Графиня Брунн куда-то запропастилась, хотя ее муж давно здесь. Он уже целый час обещает, что она придет с минуты на минуту.
