— А мне тут думать не надо, за меня уже подумали, — ответил Хорн, и тоже сделал пару шагов в сторону окна, явно намереваясь броситься мне наперерез, если что. — В случае, если у меня будут основания заподозрить тебя в измене, мне приказано арестовать тебя и всех, кто будет при тебе, а после отправить в Карнару в цепях для проведения следствия. И сейчас вопрос только в одном: сдашься ли ты по-хорошему или…
Пальцы командора, затянутые в кожаную перчатку, сжались в кулак, давая понять, какова будет альтернатива. Мушкетеры за моей спиной сделали шаг вперед, ожидая, видимо, приказа схватить меня.
— У герцога войск втрое больше, — спокойно ответил я, обдумывая, какие у меня есть сейчас варианты. Вызвать лезвие и пойти в рукопашную? Если у кого-то из них найдется пистолет, идея не самая лучшая. Да и фехтовать моим призрачным кинжалом не выйдет.
— Этим ты меня не испугаешь, — спокойно ответил Хорн. — На Каруинской границе соотношение сил бывало и похуже. Зубы обломает твой герцог. Все, давай, сдавайся, и я обещаю тебе, что поедешь почетным пленником, без всяких цепей. А я за тебя перед его светлостью поручусь, что ты храбро сражался и заслуживаешь снисхождения, что бы ты там не натворил. Считаю до трех. Уже два.
Повисла пауза. Вполне достаточная для того, чтобы сказать «три». Я уже решил, что сдаваться не буду, и что первому из солдат, кто сделает еще один шаг в мою сторону, прилетит в горло лезвие, а дальше — как пойдет. Рефлексы егеря позволяли мне надеяться, что, как минимум, с двумя провинциальными увальнями и мальчишкой я разберусь, а Хорн, авось, не успеет за это время выпалить в меня из пистолета, который он пока еще не достал. Значит, шансы есть.
Вот только как потом бежать из крепости с гарнизоном в несколько тысяч человек? Однажды я провернул такой трюк, но тогда на моей стороне был фактор внезапности и огромная фора по времени. Сейчас такого не будет. Стоит кому-то из противников выпалить из пистолета, как поднимется тревога, и в подозрительного незнакомца будут сначала стрелять, а потом спрашивать фамилию и звание.
Хорн уже напружинился, приготовившись отдать приказ своим людям, когда выстрел и в самом деле раздался. Вот только не в кабинете, а где-то за окном. За ним последовали громкие крики и еще несколько выстрелов, сопровождаемых топотом сапог по плацу.
— Какого черта⁈ — проревел командор, бросившись к окну и вцепившись пальцами в каменный парапет. Я на всякий случай остался на месте, стараясь не делать резких движений.
Несколько секунд спустя за моей спиной послышался грохот подкованных сапог по лестнице, а вслед за тем в кабинет влетел запыхавшийся мушкетер в не застегнутом мундире.
— Ваше высокопревосходительство! — выпалил он. — В Кирском полку бунт! Артиллерийская команда тоже примкнула! Требуют вас! Говорят, что Кирхайм пал, а его величество ничего сделать не может. Требуют перейти на сторону герцога!
Хорн метнул в мою сторону взгляд, которым можно было бы прожечь стену насквозь.
— Я им устрою герцога! — рявкнул он. — Собрать пикинеров и драгун! Где предатели?
— В западном бастионе.
— Оцепить бастион! Всех капитанов срочно ко мне! Готовиться к штурму.
Мушкетер козырнул и пулей вылетел из дверей. Хорн сжал пальцами рукоятку лежавшего на столе пистолета и мрачно уставился на меня.
— Вот, значит, какие вы игры ведете, да? — спросил он. — Надо было догадаться и стрелять вас сразу, а не разговоры разговаривать.
— Кирский полк, очевидно, набран на севере, — спокойно ответил я, не спуская в то же время глаз с пистолета и готовясь в любую секунду прыгнуть в сторону. — Эти люди из тех же мест, что и «Черные драгуны». Наверняка они сейчас поболтали со своими земляками, уяснили ситуацию и сделали выводы. Сделали их быстрее вас.
— Этот номер у вас не пройдет, — прошипел Хорн. — Мои люди разоружат кирцев, ворота и башни контролируют не они. Даже если ваш герцог сейчас пойдет на штурм, ему не поздоровится, и один изменнический бастион ему не поможет. А ты арестован, и твои люди — тоже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мои люди, полагаю, уже в Западном бастионе, — ответил я, пожав плечами.
— Значит, ты пойдешь со мной и прикажешь им сложить оружие, — произнес Хорн с нажимом. — А если нет, мы тебя расстреляем прямо на плацу, чтобы они видели, что бывает за измену. Только прежде пусть явятся офицеры, надо блокировать бастион основательно.
С этими словами он взвел курок пистолета и поднял его со стола, но на меня, пока что, не направлял.
Прошло несколько минут — ничего не происходило. За окном то и дело слышались одиночные выстрелы и громкие крики, несколько раз звонко звякнула сталь, словно кто-то вступил в рукопашную, но ненадолго.
На лице Хорна играли желваки. Он нервно барабанил пальцами по столу, а его правое веко то и дело принималось подергиваться. Не выпуская из рук пистолета, левой рукой он смял какой-то лежавший на столе исписанный лист и стал его мять, а смяв в комок, начал отрывать от него мелкие кусочки.
Лист уже наполовину превратился в подстилку для хомяка, когда на лестнице вновь послышались торопливые шаги. Тот же самый мушкетер, вбежав в комнату, тут же ухватился за дверной косяк, повиснув на нем и тяжело дыша.
— Ну⁈ — бросил ему Хорн. — Где капитаны⁈ Тебя за чем посылали, мерзавец⁈
— Вино… ват… — прохрипел солдат. — Никак… явиться не могут… бунт кругом… усмиряют… никакой, значит… покорности…
— Чего⁈ — взревел командор. — Я им сейчас устрою такую покорность! Каждый, кто не может свое подразделение в узде держать, будет у меня до самой отставки обозом командовать, капусту возить! Чтобы через минуту были все у меня, вши ансуйские! Понял⁈ Бегом!
— Ваше высоко… благородие, — промямлил солдат. — За минуту никак невозможно… у меня это… две ж ноги всего…
— Сейчас одна будет, и та из жопы будет торчать! — вскрикнул Хорн, замахнувшись пистолетом. — Бегом, я сказал!
Вслед за этим солдата словно ветром вынесло из комнаты, а командор принялся мерить ее шагами из угла в угол.
— Ублюдки, — цедил он про себя сквозь зубы. — Зла не хватает.
— Ваше высокопревосходительство, — дрожащим голосом проговорил один из мушкетеров за моей спиной, — арестованного-то, может быть, того? В камеру пока что?
— Не трогай, — прорычал Хорн. — Хрен его знает, что сейчас в подземелье — того гляди, не доведете. Пусть пока тут будет, под присмотром.
Он выглянул в окно, постучав пальцами по каменному парапету и скривившись, словно увидел там нечто донельзя отвратительное.
— Смирно! — проорал он из окна, очевидно, увидев какой-то непорядок на плацу. — Какого хрена, что за разговоры⁈ Быстро в казарму, то не в наряде! Кого тут через минуту увижу, будет сортиры чистить до возвращения в Брукмер!
Он отошел от окна, снова смерив комнату длинными шагами. Минута тянулась за минутой. Никто не приходил. Я переминался с ноги на ногу, держа пальцы сжатыми в кулак, готовый в любой момент призвать огненное лезвие.
Наконец, послышался новый стук сапог по каменному полу — на сей раз, многочисленных.
Вслед за этим в кабинет вошли несколько человек в офицерских мундирах. Большинство из них выглядело растерянными, а сопровождавшие их рядовые мушкетеры и пикинеры, напротив, держались более решительно.
— А, капитаны, — произнес командор. — А нижние чины зачем?
— Ваше высокопревосходительство, — произнес один из вошедших, глядя куда-то в сторону, — Мы пришли сообщить, что к настоящему времени почти весь гарнизон… как бы это лучше выразиться…
— Изменил присяге, да⁈ — мрачно произнес Хорн.
— Я бы сказал несколько иначе, — ответил капитан, оглянувшись на стоявшего рядом с ним пикинера. — Гарнизон выразил желание примкнуть к освободительному походу его светлости, герцога Тарсинского. Боюсь, в текущей ситуации мы не можем оказать такое воздействие на солдат, которое побудило бы их отказаться от этого намерения и сражаться с герцогскими войсками, буде они атакуют. У многих людей были родственники в Кирхайме и окрестностях. Все спрашивают, почему его величество ничего не сделал. Я пытался… мы все пытались привести части к повиновению, но…
