— Привет, Леха! Новости знаешь?
— А чего еще случилось?
— Следачка возбудила дело по Джону за хранение наркоты, выписала обыск. Мы с Юриком слетали к нему на хату. Знаешь, чего там наковыряли? На антресолях нашли самопальный револьвер под «мелкашку» и магазин от ПМ с шестью патронами. А в кладовке, среди барахла, валялась магнитола автомобильная, цифровик. Неисправная, правда. Представляешь, проверили по номерам, и оказалось — с грабежа. В ноябре того года, в Центральном районе. Бизнесмену двинули по башке, отобрали почти две «тонны» баксов, золотую «гайку», цепь и магнитолу из машины выдернули. Я уже звонил ребятам в Центральный. По приметам, которые «терпила» дает, наш Джонни очень даже «катит». Я завтра хочу в ИВС поехать, покрутить его как следует.
Так и получилось. Доценко удалось «раскрутить» Джона. Оказалось, деньги, необходимые для организации своего дела, он добывал грабежами. Работал строго по наводке и «бомбил» только тех, у кого действительно было что взять. Он смог припомнить и рассказать семь эпизодов. По трем, как выяснилось, заявления не поступали. В двух случаях потерпевшими были иностранцы-предприниматели из Италии и Венгрии, давно уехавшие к себе на родину. Таким образом, следствию удалось «закрепить» только два эпизода, но в суде один «рассыпался»: по непонятным причинам потерпевший изменил свои первоначальные показания и заявил, что подсудимого не опознает и совсем не уверен, что именно он его ограбил.
Судили Джона по трем статьям. За совершение грабежа, причинившего потерпевшему значительный материальный ущерб, за хранение марихуаны и за хранение огнестрельного оружия и боеприпасов. Суд состоялся в конце декабря, и Новый год Джон встретил в одной из колоний в Тамбовской области, где ему предстояло провести несколько ближайших лет.
Переговорив и выкурив по сигарете, оперы разошлись по своим кабинетам. Доценко отправился дальше «колоть» своего наркомана, а Николаев сел приводить в порядок свои дела и ожидать вызовов.
Первый посетитель появился только через три часа. С заявлением о вымогательстве. Выслушав бесконечно запутанную историю, начало которой относилось аж к 1990 году и многие участники которой успели поменять свои адреса или даже умереть, Николаев вздохнул и без всякого энтузиазма начал инструктировать посетителя. Дело было откровенно бесперспективным. Все, что можно — квартиру, машину и деньги, — у мужика уже отобрали, и вернуть его имущество обратно было ровно столько шансов, сколько доказать наличие состава преступления в действиях вымогателей, то есть практически нуль. В лучшем случае все свелось бы к статье двухсотой уголовного кодекса (самоуправство), предусматривающей в качестве максимальной меры наказания нечто чуть более серьезное, чем подзатыльник. Мужику прийти бы года полтора назад, а так… Дождался, пока отдавать стало нечего, кроме комнаты в коммуналке и дивана с клопами, и решил бороться. Оптимист.
Проводив посетителя, Николаев успел выпить чашку кофе и только хотел взяться за бумаги, как в дверь опять постучали.
— Да!
Вошел мужчина лет сорока с брюшком и лысиной, в зеленых слаксах и полосатой рубашке.
— Здравствуйте! Вы следователь?
— Я оперуполномоченный. Что вы хотите?
— Меня к вам направил дежурный. Я хочу написать заявление.
— Что у вас случилось? — Николаев кивнул в сторону стула с гнутой спинкой и убрал служебные бумаги в ящик стола.
— Меня обокрали. Ну, то есть не меня, а мою квартиру. Все ценное вынесли. Телевизор, видик, музыкальный центр, золото, деньги. Да Бог с ними, с деньгами, там всего-то долларов триста было, но вот вещи! Хрусталь весь вынесли. Даже телефоны — и то оба срезали.
— Где вы живете и когда кражу обнаружили?
— Живу я тут рядом, на улице Ученых. Дом один, квартира пятьдесят пять. А обнаружил час назад. Понимаете, меня не было дома с утра пятницы. В пятницу, сразу после работы, я поехал с друзьями на уик-энд в деревню, оттуда — опять на работу и вот только сейчас вернулся.
— Один живете?
— Вообще-то с женой, но она сейчас у родственников, на Украине. Так что, выходит, один. У меня собака есть, сенбернар, но я на выходные его к сестре отвез, в Палкино.
— Как они в квартиру попали? Взломали дверь?
— Да, всю дверь расковыряли.
— Ущерб значительный?
Заявитель всплеснул руками.
— Помилуйте, конечно, значительный! Все, что было ценного, вынесли. Даже куртку мою старую, кожаную, и то взяли.
Вздохнув, Николаев вытащил из пачки чистый лист и толкнул его по столу собеседнику.
— Пишите заявление.
— Ага… А на чье имя писать?
— На имя начальника 14-го отделения милиции.
Николаев открыл свой блокнот и начал делать пометки для себя.
— Ваша фамилия, имя, отчество? Год и место рождения?
— Иванов Альберт Никитич. Тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год, город Магадан.
— Место работы, должность?
— Малое предприятие «Балка-плюс», бухгалтер. А что дальше писать?
Вскоре общими усилиями заявление было готово, и Николаев взялся за составление объяснения. Постепенно круг вопросов сужался и в конце концов свелся к нескольким, основным. Кто бывал в квартире? Кто знал распорядок дня хозяина? Кому было известно, что в выходные дни он будет отсутствовать, а собаку отдает сестре? Кого подозревает он сам?
Потерпевший никого не подозревал, а бывали в квартире, знали распорядок дня и планы на выходные многие.
Постепенно Николаев тоскливо осознавал, что это очередной «глухарь», причем на его территории. Никаких зацепок, по которым можно работать. Если только эксперт при осмотре квартиры не найдет вдруг какие-нибудь интересные следы или соседи не побоятся что-нибудь рассказать. Такое случается, хотя и редко. Одновременно у него росло ощущение, что потерпевший что-то скрывает, недоговаривает нечто важное. Как будто он не вещи свои хочет вернуть, а… Оправдаться, что ли, перед кем-то. Перед кем? Перед женой? Возможно. Получается, квартиру «обнес» кто-то из знакомых. Стоп! Это и раньше получалось. Просто знакомых он не стал бы покрывать, не сто рублей все-таки украли. Решил, наверное, расслабиться в отсутствии жены, пригласил какую-нибудь стерву. Пригласил, расслабился, она разузнала, что надо, и навела своих дружков.
Николаев отложил авторучку, сцепил руки в замок и, нависнув над столом, четко спросил:
— Альберт Никитич, вы к себе женщин в квартиру водили?
— Что? — Иванов вздрогнул и поспешно опустил глаза. — Женщин? Никаких женщин не было!
— Ну не торопитесь, вспомните получше. Может, был кто, а? Дело-то такое… Жена уехала, деньги есть. Поймите, я ведь не из любопытства спрашиваю. Вещи-то надо возвращать, или вам их и не жалко совсем? А без вашей помощи, честно скажу, мы вряд ли что сможем сделать. Подумайте.
Иванов давно уже все обдумал. Едва обнаружив погром в квартире, он сразу вспомнил проститутку из «Жаннет». Которая, кстати, в постели оказалась весьма далека от идеала. И даже от его собственной жены в молодости. Но… Вспомнил, вздохнул и забыл. Жалко, конечно, вещи, но при его нынешней зарплате все это за полгода можно будет спокойно восстановить. А вот отношения с женой, узнай она о его похождениях, не восстановишь уже никогда. Обидно, ведь изменил-то всего третий раз за пятнадцать лет совместной жизни. Первый раз, вскоре после свадьбы, гонорею, подцепил, теперь вот квартиру обчистили. Что за невезение?
— Нет, я никого к себе не приводил, — твердо заявил бухгалтер, изучая грязные пятна на полированной поверхности стола, и Николаев, взяв авторучку, принялся дальше записывать его вранье.
Через полчаса готовые бумаги легли на стол начальника отделения. Ознакомившись с их содержанием, Колосов задумчиво потер переносицу и спросил:
— Ну и что?
— Ничего хорошего. — Опер пожал плечами. — Врет, скотина. Блядей каких-то домой затащил, они и дали наводку. А он теперь сказать боится. Перед супругой своей ненаглядной реабилитироваться хочет. Она приедет, а он руками разведет: обокрали. В милицию заявлял, а они, конечно, ничего не нашли. Что тут сделаешь?
— Отказать можешь? — Над уголком заявления зависла авторучка, готовая начертать неприятную для опера резолюцию. — В дознание отдадим, так они разбираться не будут, завтра же «глухаря» возбудят. А мы в них и так заросли по самое некуда.
— Не знаю, вряд ли. На каком основании?
— Тогда ищи. Улица Ученых твоя ведь территория?
И начальник вывел знакомую резолюцию:
«Т. Николаев, проведите проверку, примите решение, доложите. Колосов».
Через три часа, осмотрев вместе с экспертом квартиру Иванова и безрезультатно пообщавшись с соседями, Николаев вернулся в свой кабинет, забросил родившийся материал в сейф и занялся следующим заявителем, уже битый час дожидавшимся его на скамейке в коридоре. В этот раз речь опять шла о вымогательстве, но, в отличие от предыдущего случая, здесь было над чем поработать, и опер взялся за разработку плана, ощущая приятный, ни с чем не сравнимый азарт охотника, вышедшего на след крупного зверя, и не глядя на часы, стрелки которых приближались к полуночи.
