Митчелл провел благоговейным пальцем от бедра к бедру, прослеживая вырез трусиков.
— Ты прекрасна.
У Джули перехватило дыхание. Прекрасна. А не горячая.
Слова пытались прорваться в ее сердце, но она вытолкнула их. Она не могла позволить себе освободить место для боли. Вместо этого она остановилась на грубой, животной страсти. Она бросилась на него, и в тот же миг снова оказалась прижатой к двери, их рты слились так плотно, что они дышали одним воздухом. Казалось, что они никогда не покидали танцпол клуба. Его язык двигался в ее рту, синхронно с его бедрами, когда он прижимался к ней. Она сцепила лодыжки за его талией, поддерживая его толчок за толчком, даже когда она рвала его рубашку, отчаянно желая почувствовать кожу на коже.
Ее пальцы возились с каждой пуговицей, пока она не смогла стянуть рубашку с его плеч.
— Эта рубашка тебе совсем не подходит, — сказала она, проводя языком по его соску.
Он хмыкнул.
— Я купил ее на основе твоих фотографий с различными жиголо.
Она улыбнулась, потому что, несмотря на все это, он старался угодить ей, старался быть таким, каким, по его мнению, она хотела его видеть. Ее пальцы нащупали его ремень.
— Никто из них не носит джинсы так.
Он прижался к ней.
— Врушка. Мы оба знаем, что половина парней, с которыми ты встречаешься — красавчики-модели.
Она хрипло рассмеялась и откинула голову назад, чтобы дать ему доступ к своей шее.
— И трахаются они также, как и выглядят.
Он сделал паузу на полминуты, обдумывая ее слова. Затем он отстранился и уставился на нее, выглядя странно довольным ее заявлением.
— Ну тогда давай оттрахаем тебя как следует.
И вот она уже лежит на спине по середине кровати, а сверху на нее навалилось твердое тело Митчелла. Два пальца проникли внутрь еще до того, как она поняла, что он снял с нее стринги, и она издала низкий, пронзительный крик, когда он погладил ее большим пальцем.
Она позволила ему дразнить и играть, но оттолкнула его, прежде чем подойти слишком близко. Если ей суждено умереть от сексуального истощения, она заберет его с собой. Его руки потянулись к пряжке ремня, и она провела ладонями по его груди, слегка царапая ногтями. Но Митчеллу надоело дразниться, и как только брюки оказались ниже бедер, он схватил ее запястья одной рукой и толкнул обратно на кровать, прижав ее руки над головой.
Она слегка покачала головой, пытаясь примирить яростного, языческого любовника на ней и спокойного, беззаботного человека в костюме с той первой ночи.
— Уолл-стрит?
В ответ он толкнулся в нее, задав быстрый и яростный темп, и она встретила его толчок за толчком. Никогда такого не было. Никогда не было так грубо, жестко и правильно. Она наслаждалась животным звуком двух потных тел, сжимающихся вместе снова и снова, его неистовый ритм вгонял ее в изголовье кровати.
— Кончай, — приказал он, прижавшись влажным ртом к ее груди.
Но она итак уже была на пике оргазма, ее ногти впивались в его спину, когда она содрогалась вокруг него. За этим последовала его собственная разрядка, и он выкрикнул ее имя, кончая длинными, содрогающимися толчками.
Несколько минут никто не двигался, воздух был наполнен запахом секса и пота и звуками их задыхающегося дыхания. Ему потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы снять с нее свой вес, и эта задержка успокаивала. Она была не единственной, кто не мог помыслить о том, чтобы двигаться.
Когда он наконец оторвал свое тело от ее тела, Джули быстро перевернулась на бок, лицом к нему. Она не знала, чего ей хочется — смеяться, кричать или плакать, но склонялась к последнему.
Митчелл двигался позади нее, и она ожидала, что он начнет собирать свою одежду. Они оба были злы. Это было видно по тому, как они только что подожгли простыни. Вероятно, он нуждался в пространстве так же, как и она. Особенно после того, что она ему сказала: Я устала быть кратковременной девушкой.
Джули подпрыгнула от неожиданности, когда почувствовала, как чья-то рука погладила ее талию. Прикосновение было нежным, совсем не похожим на то, как он овладел ею несколько минут назад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Джули, — прошептал он.
Она повернулась к нему лицом, и в течение нескольких минут они только смотрели друг на друга.
— Что теперь? — спросила она, чувствуя себя усталой и разбитой.
В ответ он потянулся к ее руке, разжал ее пальцы и поцеловал ее ладонь теплым, сладким поцелуем. После грубого секса этот жест был нежным. Неожиданным.
Она почувствовала подозрительное щипание за веками и отпрянула. Его рука снова нашла ее талию, а затем он обхватил ее, притягивая к себе.
Джули не знала, сколько времени они пролежали так, не разговаривая. Но когда она наконец услышала его дыхание, перешедшее в медленный ритм сна, она позволила первым слезам упасть.
Так не должно было быть.
Глава 11
Как будто Митчеллу нужно было еще одно напоминание о том, что Джули не та женщина, которая ему нужна, судьба все расставила по своим местам.
Джули храпела.
Это было не милое маленькое сопение, а храп, достойный тучного водителя грузовика по имени Бубба.
Она также не любила обниматься. Они засыпали, прижавшись друг к другу. Но в какой-то момент в течение ночи маленький танк перевернулся на спину и раскинул все конечности так далеко, как только мог дотянуться.
Митчелл протянул руку и потрепал шелковистую прядь взъерошенных волос. Он ничего не мог с собой поделать. Он был очарован.
Конечно, не маленькую роль играло и то, что она была совершенно голая, и то, что у нее были любовные укусы раскинувшиеся по груди. Голая спящая могла храпеть в постели в любое время.
До тех пор, пока спящей была Джули.
Митчелл нахмурился при этой сентиментальной мысли, перекатился и положил ноги на кровать, пытаясь сориентироваться в темной спальне Джули. Он не собирался ночевать у нее. Он должен был уже вернуться в Верхний Ист-Сайд, быть на полпути к своей утренней субботней пробежке, после чего он занялся бы личной электронной почтой, просматривая спортивную игру, которую он записал вчера вечером. Спортивную игру он бы пропустил, потому что занимался бы тем, что запланировала для них Эвелин. Сбор средств, последняя унылая бродвейская драма... вечер кино.
Вместо этого он был наряжен как жиголо, находясь в ночном клубе, где одновременно пытался произвести впечатление и оттолкнуть женщину, которая слишком глубоко проникла в его душу. Не говоря уже о том, что он поступил с ней как пещерный человек, наехав на ее друга-плейбоя, а затем набросившись на нее на танцполе.
Он причинил ей боль. Это было написано на ее идеально накрашенном лице, и сейчас это было видно в ее опухших глазах.
Его сердце сжалось от сожаления. Он совершил ошибку. Большую. Он понял это, как только тот парень, Кэм, решил, что может трогать ее.
Никто не трогает женщин Митчелла.
А Джули Грин определенно принадлежала ему.
Митчелл тихо бродил по темной квартире, пока не нашел свою выброшенную черную рубашку, скривив губы от отвращения. Ему не нравилась эта рубашка, даже когда она была свежевыглаженной. Теперь, когда она была помята, на ней можно было бы написать большими неоновыми буквами «после бурной ночи».
Натянув джинсы, он осмотрел содержимое холодильника Джули. Ничего, что могло бы сойти за завтрак. Не то чтобы он мог помочь, если бы это было так. Его кулинарные способности заканчивались на хлопьях, а молоко просрочено уже четыре дня.
Но его желудок напоминал ему, что он не ел прошлой ночью, и черствое печенье в коробке на полке его не устраивало. Он прокрался обратно в спальню, чтобы взять ботинки и носки, и тут увидел, что Джули перевернулась на живот, сбрасывая с себя одеяло и демонстрируя его восхищенному взору очень красивую задницу. Нехотя он натянул простыню до пояса. Вид двух идеально круглых половинок снова заставил его напрячься, а после того, как он использовал ее тело прошлой ночью, он, по крайней мере, должен был подарить ей ленивое утро.
