— А ну его… злыдень! — пожаловался Колька. — Ушёл с Пашей Кивачёвым и не взял нас. Шипит, как гусак, — не подступись!
— Вы что ему сказали?
— А то и сказали… тебя Витька дожидается.
— Кто же вас просил! — рассердилась Варя. — Ягоды вы скороспелки!
Девочка выбежала за усадьбу, посмотрела на полевую дорогу, но Кости нигде не было видно. Она вернулась домой и, досадуя, что так неладно получилось, решила совсем не ходить на охоту.
Но тут к окну подошёл Витя с сестрой. Галина Никитична тоже была в сапогах и с ружьём.
— Пойдём с нами, Варюша! — позвала она. — Я давно Большие Мхи не видала.
И Варя не устояла:
— А девочек можно ещё позвать? А пионеров моих?
— Конечно, можно, — согласилась Галина Никитична. — Устроим вроде экскурсии.
Минут через двадцать большая группа мальчиков и девочек в сопровождении учительницы тронулась к Большим Мхам. У кого не было ружья, тот нёс в руках корзинку или кузовок для грибов и ягод. Колька с Петькой вооружились луками, показывали всем набор стрел с острыми гвоздиками на концах и наперебой уверяли, что такой стрелой можно убить наповал любую птицу, если только угодить в самое сердце.
Путь до болота был не близким. Сначала шли осиротевшим пустынным полем с колючим рыжим жнивьём, потом прозрачными перелесками, где мастерица-осень уже начала свою тонкую работу — прошила розовыми стежками зелёную одежку осин, посадила яркую багровую латку на куст калины, тронула желтизной берёзы.
Серебристые нити паутины плавали в воздухе, в ветках ели жалостливо кричала какая-то птица, словно печалилась, что весёлое лето подходит к концу и надо расставаться с такими хорошими местами.
Галина Никитична срывала то какой-нибудь цветок, то стебелёк травы, то пухлый коричневый шар гриба-дождевика, показывала ученикам и спрашивала, что они знают про этот цветок, траву, гриб.
Девочки начали собирать цветы и листья для гербария.
Алёша отыскал стебель одуванчика, смастерил пищалку и выдул из неё звук, напоминающий плач ребёнка: «Уаа! Уаа!»
Катя сердито зашикала на брата, но учительница только засмеялась. Потом вырвала с корнем пустотелую дудку, попросила у ребят нож, отрезала от дудки толстое нижнее колено, сделала узкий продольный надрез и приложила к губам: лес огласился тонкими протяжными звуками.
— Пошли игры-забавы! Какая уж тут охота! — шепнул Витя и потянул Варю за руку.
Они немного отстали, и мальчик с досадой спросил, зачем Варя собрала столько школьников.
— А что ж такого! — удивилась девочка. — Когда много — это интереснее.
— Куда как интересно!.. Даже Ручьёва не забыла пригласить. Шагу без него ступить не можешь!
— Вот уж неправда! — вспыхнула Варя. — Костя и без меня на охоту собирался.
— Кстати, где же он? — оглянулся по сторонам Витя.
— Он с Пашей, наверное, вперёд ушёл.
Витя встревожился:
— Хитёр парень! Теперь наши места первым захватит.
— Почему «наши»?
— Есть у нас с отцом такое местечко: у Спиридонова озера. Давно облюбовали… Ну да ничего… Спиридоново озеро, оно такое… К нему без ключа-отмычки не подойдёшь, просто так не поохотишься.
— Загадки загадываешь?
— Есть секретец! — Витя посмотрел на девочку: — Давай, Варя, махнем туда. Поохотимся вдвоём. Уток там!..
— Да нет… неловко! — Варя кивнула на идущих впереди школьников: — Мы же все вместе пошли. — И она перевела разговор на другое: — Да, Витя! Мы с Катей в школьной бригаде будем работать. Я и тебя записала.
Мальчик замедлил шаг и удивлённо присвистнул.
— Ты что, возражаешь? А я думала… Мы ведь всегда с тобой вместе были…
Чувствуя, что девочка может рассердиться, Витя поспешно взял её за руку:
— Ну зачем эта бригада? Нам же учиться нужно.
— А Фёдор Семёнович, по-твоему, не хочет, чтобы мы учились?
— Кто его разберёт, чего он хочет! — отмахнулся Витя. — Нет, ты только подумай! Школьная бригада… Сей рожь, пшеницу, сорняки поли… А потом ещё на ферму направят — коров чистить, за телятками ухаживать… Это тоже учение?
— А чем не учение? Вспомни-ка Полину Клочкову. Она со школьных лет за телятами начала ухаживать, а сейчас завфермой работает. Про её опыт в книжках написано.
— Нам-то что до этого! Мы же с тобой в город учиться пойдём, в институт…
— А из города дорожка куда приведёт? Может, опять в колхоз, как вот сестру твою.
— Всё равно зря эту бригаду придумали, — не сдавался Витя, — пустая затея, чепуха…
Варя вырвала руку и спрятала её за спину.
— Значит, Фёдор Семёнович чепуху придумал? Да ещё где — при всём народе!.. Ну, знаешь…
— Это не мои слова. Отец так говорит, — поправился Витя.
— Сердится твой отец на Фёдора Семёновича за критику… вот и наговаривает, — вырвалось у девочки.
Витя потемнел в лице:
— Ты погоди… Не только отец… Мария Антоновна тоже не согласна с директором школы.
— Откуда ты знаешь? — насторожилась девочка.
— Вчера отец с ней разговаривал. Так химичка говорит, что школьная бригада — только помеха в учении…
— А знаешь, как нашу химичку в Высокове зовут? Дачница! Живёт, и ни до чего ей в колхозе дела нет.
— Пусть хоть и «дачница», а свой предмет она вот как знает…
— Дело, конечно, твоё, — безразличным тоном сказала Варя. — Если боишься отстать, можешь в бригаду не записываться! Не обязательно! — И она побежала догонять ребят и Галину Никитичну.
Вскоре школьники вступили в густой, прохладный лес. Чувствовалась близость болота. Нога тонула в мягкой мшистой подстилке. Появились заросли ежевики, черничника, густо обсыпанного тёмно-лиловыми ягодами. Потом ельник сменился ольховником, запахло прелыми листьями, захлюпала вода, и земля под ногами стала зыбкой, неустойчивой. То и дело встречались трухлявые, умершие на корню деревья. Достаточно встряхнуть их — и они распадались на куски, словно были слеплены из глины.
Наконец лес поредел и открылось большое болото. Кустарники, низкорослые деревья, осока, заросли камыша, рогоза с коричневыми плюшевыми початками, белесый мох, зыбкие трясины и кое-где просторные лагуны с густой чёрной водой…
В отдалении прозвучали выстрелы.
— Галина Никитична, давайте и мы стрелять, — напомнила Варя. — Вон они, утки, кружатся…
— В самом деле, надо хоть ружьё попробовать, — согласилась учительница и показала школьникам на сосну с обломанной верхушкой: — После охоты собираться здесь. А сейчас расходитесь!
Но не успели ребята разбрестись по болоту, как из-за кустов выскочил Паша Кивачёв. Был он бледен, мокр, измазан тиной, и в сапогах его, как в насосах, чавкала вода.
— Откуда ты? — кинулась к нему навстречу Варя.
— Там… там… — Губы у Паши дрожали. — Ребята, Галина Никитична! Там в озере Костя Ручьёв застрял… ни туда, ни сюда не может…
— Это где случилось? — встревоженно спросила Галина Никитична. — В Спиридоновом озере?
— В Спиридоновом, — кивнул Паша.
— Веди скорее!.. — И учительница быстро пошла вслед за Пашей.
Глава 2. БУКВЫ НА КОРМЕ
Узнав от Петьки, что Варя собирается на охоту вместе с Кораблёвым, Костя не стал её ждать и отправился с Пашей Кивачёвым на Спиридоново озеро, где всегда в изобилии водились утки.
— Пока у них подъём да сборы, а мы первенькими на озеро явимся! — радовался Паша. — Утки непуганые — не меньше дюжины набьём, как пить дать!
Через час ребята были у озера. Продолговатое, с причудливыми ответвлениями и топкими берегами, оно затерялось среди болота. Водоросли и камыш с каждым годом всё смелее и настойчивее наступали на озеро и грозили совсем скрыть его от глаз людей.
Вода в озере была тёмная, густая, как кофейная гуща; из неё торчали рогатые чёрные коряги.
Охота началась удачно: с первых же выстрелов Костя с Пашей подбили по утке. Птицы кувыркались в воздухе и тяжело шлёпались в заросли камышей.
— А как же добычу доставать будем? — озадаченно спросил Паша.
— Было бы чего доставать… — успокоил Костя. — Ты бей, не зевай, пока лёт хороший.
Утки, словно пренебрегая молодыми охотниками, так и лезли под ружьё: вспархивали из зарослей камыша, проносились над озером, плескались в воде. И мальчики не жалели патронов. Ещё несколько подбитых птиц упало в озеро.
— Видал? Селезня подбил кило на пять! — восторженно закричал Паша и вдруг принялся стаскивать сапоги. — Я сейчас всю добычу соберу!
Он быстро разделся, раздвинул заросли камыша и поплыл. Но в ту же минуту взвизгнул и с таким видом повернул обратно к берегу, точно за ним по меньшей мере гналась прожорливая акула.
Облепленный тиной, Паша стремглав выскочил на сухое место и принялся растирать себе грудь и плечи.
Костя от души расхохотался:
