Он подождал Варю и зашагал рядом с ней:
— Не пошла со мною охотиться… Была бы с добычей! Хочешь мою утку? Бери любую.
Варя покачала головой и поглядела на мальчика:
— Ты мне утром загадки загадывал… про ключ, про отмычку… Ключ — это твоя лодка на озере? С дырой в днище?
— Смекнула теперь? Она самая! — засмеялся Витя. — А что? Искупались охотнички, поглотали водички? Вот, наверное, потеха была!
— Так это ты нарочно дыру в днище пробил?
— Никто её не пробивал. Лодка сама прохудилась.
— А почему ты не предупредил никого, что она с дырой в днище?
— Чего это ради? — удивился Витя. — Моя же лодка…
— Твоя!.. — Варя остановилась и даже подалась назад. — Что ты говоришь такое?
— А потом, люди же не слепые, — поправился Витя, — должны видеть, что лодка худая.
— А ты знаешь, что из-за твоей лодки Костя чуть не утонул?!
— Ещё что скажешь! — опешил Витя. — Будто он плавать не умеет.
— Так в Спиридоновом озере нельзя плыть! Водоросли мешают… Ты понимаешь, что натворил?..
— Я-то при чём? — растерянно забормотал Витя. — Ну зачем Ручьёв в худую лодку полез? Кто его просил?
— Ах, вот как! Ты уже и не виноват! — вскрикнула Варя и в упор посмотрела на мальчика.
Разве высоковские ребята так поступают?.. Сколько раз, заметив повреждённый мост или неисправную дорогу, они ставили знак, что проезд закрыт, и бежали предупредить взрослых о беде. Почему же сейчас Витя Кораблёв изменил этой хорошей привычке, никому не сказал о худой лодке на озере и, кажется, не чувствует за собой никакой вины?..
— Будет тебе, Варька! — отмахнулся Витя. — Ничего ж такого не случилось. А вперёд Ручьёву наука — в чужую лодку не полезет.
— Слушай… — Варя вплотную подошла к мальчику и, задыхаясь, почти шёпотом сказала: — Если ты мне друг… завтра же… нет, сегодня… всё расскажешь… Фёдору Семёновичу, сестре, ребятам… Про худую лодку, про озеро. А не расскажешь — лучше не заговаривай и не подходи ко мне!
И она кинулась догонять далеко ушедших вперёд Галину Никитичну и школьников. И уже совсем было настигла их, как вдруг свернула в сторону, к овражку, где курчавились молодые кустарники, будто только они могли утешить её в эту горестную минуту.
А Витя Кораблёв всё ещё стоял на дороге и, держа утку в руке, смотрел Варе вслед.
Глава 3. ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ
Накануне первого сентября до позднего вечера в окнах горели огни: матери гладили детям рубашки и платья, прикидывали, что бы такое приготовить повкуснее на завтрак, отцы давали детям разные советы — казалось, что всё село готовит школьников в далёкий и трудный поход.
Утром Варя поднялась с чувством необыкновенной лёгкости. Было ещё очень рано, Петька крепко спал, и девочка, босая, в коротком платьице, выбежала на крыльцо. Промытые ночным дождём белые ступеньки уже нагрелись от солнца и были теплы, как печная лежанка.
Варя, жмурясь, постояла немного на крыльце, поговорила с собакой, кинула курам щепотку зерна, и те дробно застучали носами о железный противень.
Потом девочка обошла огород, посмотрела на желтеющую листву берёз за дворами, постояла у круглого пруда на усадьбе, в котором отражались белые пушистые облака.
Нигде долго не задерживаясь, Варя заглянула в колхозный птичник, в телятник, на молочную ферму.
Вот и кончилось лето — с пионерскими походами, купанием, рыбной ловлей, со сладким запахом сена на лугу, с работой в поле, в саду, на пришкольном участке…
Теперь за парту, за книги! Соберутся со всей округи школьники, в классы войдут учителя. Что-то они откроют ребятам, куда поведут их?..
На пути встретилась большая лужа. Девочка оглянулась и, убедившись, что за ней никто не следит, с удовольствием пересекла её, вспенивая дождевую воду. В этом году она, наверное, последний раз ступает по земле босыми ногами. Теперь придётся носить чулки, туфли, валенки.
У «кузнечного цеха» Яков Ефимович ковал лошадей.
— Не проспала, Варюша? — кивнул он дочери. — Это хорошо! В такой день не прощается.
Когда последний гвоздь был загнан в подкову, Яков Ефимович вместе с дочерью направился домой завтракать.
К завтраку собралась вся семья: пришла с фермы мать, с поля — Марина, сползла с печки старенькая бабушка.
И, хотя о школе и предстоящих занятиях слов было сказано немного, Варя с Петькой чувствовали себя в центре внимания. Бабушка долго копалась в уголке, потом положила перед Варей и Петькой коробочку с ластиками:
— Вчера в сельпо купила. Вы уж примите от бабушки. Учитесь на здоровье!
Таким подарком Петька даже оскорбился. Зачем же такую уйму ластиков? Можно подумать, что у него в этом году в тетрадях будут одни лишь кляксы да помарки! Но Варя, пребольно толкнув Петьку в бок, заставила его замолчать и поцеловала бабушку в щёку.
— Ну, а мне когда в школу являться? — со смехом спросила Марина. — Возвели в учителя, а что да как — неизвестно.
— А мы тебя известим, — пообещала Варя.
Надев новое платье и туфли, она побежала собирать подруг. Разве можно идти в школу одной, да ещё первого сентября!
…У Ручьёвых сборы были в полном разгаре. Костя заставил Кольку обуться в новые башмаки, которые на днях купил Сергей. Башмаки были добротные, с запасом, хотя немного и тяжёловатые. Колька трижды примерял их и каждый раз плаксиво жаловался, что гвоздь колет ему то большой палец, то безымянный, то пятку. Костя терпеливо нащупывал гвозди, загибал их, но Колька всё ныл, что это не башмаки, а «танкетки» и он завязнет в них в первой же луже. Костино терпение истощилось.
— Ты не хитри! — прикрикнул он на брата. — Всё равно босым в школу тебя не пущу.
Он заставил Кольку обуться, надеть чистую рубаху, туго затянул его ремешком:
— Имей в виду: я тебя в школе каждую перемену проверять буду!
Пришёл Сергей, спросил, позавтракали ли ребята, всё ли у них готово.
— Ну что ж, школьная команда, в путь-дорогу! «Отдай концы», как моряки говорят. — Он обхватил братьев за плечи: — Давайте уж так… по-ручьёвски! На полную мощность! И чтобы вам за меня не стыдно и я за вас не краснел. По рукам, значит?
Братья вышли на улицу.
У колодца Костя повстречал Варю с подругами. Они зашли к Васе Новосёлову, потом подняли с постели Алёшу Прахова.
Вскоре появился на улице и Паша Кивачёв. Всё на нем было новенькое — башмаки, кепка, брюки.
Ученики направились к школе.
Около дома Кораблёвых Катя Прахова потянула Варю за руку:
— Витю надо позвать.
— Зови, если хочешь. Я не пойду!
— Опять поссорились? — догадалась Катя. — В сто первый раз! Ну, да я вас сегодня же помирю…
— Посмей только! — вспыхнула Варя.
Но Катя засмеялась и убежала к Кораблёвым. Школьники вышли за околицу. Воздух был ясен, прозрачен, солнце хорошо пригревало, ветер дул попутный — словно всё прочило счастливый путь.
Впереди видны были поля, луга, перелески и высокий дом на «школьной горе», на крыше которого празднично горел сейчас красный флаг.
И хотя осень властно вступала в свои права, но «школьная гора» в это утро расцвела по-весеннему. Ожили белые тропки, что тянулись от колхозов к школе, запестрели цветными платками, кофтами, рубашками. Звучали голоса, песни, смех. Школьники шли стайками, тянулись цепочками; первоклассников сопровождали матери, отцы, бабушки. Школьный двор, поросший за лето густой травой, зашумел.
Первый школьный день! Сколько принёс он восклицаний, объятий, крепких мальчишеских рукопожатий!
Ребята заглянули во все школьные уголки: в сад, на участок, в дровяной сарай, полный могучих берёзовых плах, в юннатскую кладовушку, в мастерскую…
После разлуки всё было дорого и мило.
Без конца крутился ворот колодца, поднимая вёдра со студёной водой, и школьники пили её с таким удовольствием, словно лучшей воды не бывало на свете.
На спортплощадке мальчишки щеголяли друг перед другом своей ловкостью: крутились на турнике, карабкались вверх по канату, прыгали через ров.
В пёстрой толпе школьников Костя заметил невысокую поджарую фигуру Вани Воробьёва и бросился к нему:
— С нами, да? В восьмой?
— Чуть повыше — в девятый! Решил вот на старости лет доучиться.
— А в колхозе ты разве ничему не научился? — спросил Костя.
— В бригаде я много чего узнал полезного. Но этого мало, — признался Воробьёв. — Хотели агротехником в колхозе поставить, да нельзя… не доучился… А я хочу в Тимирязевку пойти. Без десятилетки же туда не попадёшь…
Задолго до звонка восьмиклассники собрались на втором этаже, в просторной, светлой комнате. Это был их класс.
Три окна смотрели в сторону Высокова. Через них были хорошо видны тропка, ведущая к колхозу, поля, речка, дома колхозников, площадь посреди села, маленький сквер с памятником Ленину.
