— Ты что, смеешься? — спрашивает Роберт, искренне изумленный.
— И не думаю. — Чарли с оскорбленным видом поджимает губы.
Роберт криво усмехается:
— Да хватит тебе. Ты просто решил всех нас поразить.
— Еще чего.
Чарли стыдно и обидно, что сын его раскусил. В новом году, сразу после праздников, надо срочно бежать и оформлять кредит.
— Давай-давай, греби к нам, гребаным собственникам, — балагурит Томми. — Хорошая штука собственность.
— Да, рынок растет, — глубокомысленно констатирует Чарли.
— Надо бы и мне что-нибудь приобрести, — с невозмутимым видом бросает Роберт. Но в душе он потрясен смелостью отца, это совсем не в его характере.
— Ну-ну! — говорит Морин. — Вы как те три мудреца в одном тазу[63].
--
Быстренько помыв посуду, приступили к раздаче подарков. По традиции, главный распорядитель на этой церемонии — Чарли. Все остальные расселись рядом уютным полукругом. От еды и горячительных напитков всех немного разморило. А у Чарли начинает побаливать живот. Но он надеется, что протоны вещь безобидная, они не могли превратить индюшачье мясо в отраву.
— Начнем. Это подарок Роберта его тетушке Лол.
Лоррейн берет сверток и начинает его разворачивать. Внутри — футболка. На груди огромными буквами выведено: "Счастье не в деньгах, а в больших деньгах". Лоррейн хохочет, потом подходит к Роберту и громко чмокает его в губы.
— Очень верная мысль, — говорит она.
— Лолли лижет леденец, — лукаво усмехается Роберт.
— Эта сластена не пропадет, она у нас "моэн-про", — говорит Чарли.
— Это что еще такое? — спрашивает Томми.
— В газете прочел. Это означает "молодой энергичный профессионал".
Чарли наугад тащит очередной сверток.
— Лол от нас. Везучая, все ей да ей.
— Возьми другой, Чарли. Я подожду.
— Удача есть удача. Давай открывай.
Лоррейн с улыбкой вскрывает пакетик. Там золотой браслет, в виде веревочки с узелками. Она украдкой смотрит на клеймо с пробой. Восемнадцать карат.
Она пытается скрыть свое разочарование, но это ей плохо удается. Наступает неловкое молчание.
— Если тебе не нравится, можешь поменять, я сохранила чек, — говорит Морин.
— Ну что ты, мне очень нравится.
— Знаешь, очень трудно выбирать драгоценности, — говорит Чарли.
— Он очень хорошенький. Спасибо, — говорит она и прячет браслет в карман. Лоррейн не носит золота, в котором меньше двадцати четырех карат.
Раздача подарков продолжается.
Морин получает чайник со свистком фирмы "Пифко", гриль для сэндвичей, керамическую вазу-пирамидку для фруктов и двадцать миниатюрных фарфоровых зверушек Уэйда, среди которых имеются спаниель, котенок, утка и такса. Лоррейн дарит ей духи "Rive Gauche", которыми Морин (как и сама Лоррейн браслетом) никогда не будет пользоваться.
Чарли получает от Морин блок дорогих сигарет "Бенсон энд Хеджез", дрель фирмы "Блэк энд Декер" и туалетную воду "Натуральный табак", очередной флакон для его коллекции непочатых парфюмов. Томми дарит ему выпущенный Автомобильной ассоциацией "Автомобильный справочник" в серебристой пластиковой обложке и "Дорожный атлас", изделие издательского дома "Ридерз дайджест". Томми и Лоррейн Чарли вручает двадцать фунтов, вложив купюру в поздравительную открытку, — Томми всегда предпочитает наличные, а не эти никчемные рождественские сувениры.
Роберту дядя с тетей дарят "найковские" кроссовки. Он рычит от удовольствия. Сам он дарит Томми серебряную пивную кружку с эмблемой его любимого футбольного клуба "Вест Хэм". Невскрытых подарков остается совсем немного. Очередной — самому Чарли от Роберта. Вскрыв маленький пакетик, Чарли ощущает, как у него сладко екает сердце.
— Прости, я не смог купить все сразу, — говорит Роберт, отчаянно смутившись.
— Он… он просто чудо, — говорит Чарли.
Чарли искренне тронут подарком. Роскошный миниатюрный шоколадно-коричневый локомотив "Лик энд Мэнсфилд", к этой великолепно выполненной модели можно купить и настоящий, работающий на бутане паровой двигатель, который будет выпускать настоящие клубы дыма.
— Пап, я знаю, что еще нужен двигатель, чтобы был настоящий дым. Когда-нибудь я тебе его куплю, ну… когда встану на ноги. И шасси на колесиках, и паровой котел, и всякие вентили и шестеренки… И ты поймешь, что я стал нормальным человеком. Что я не безнадежный неудачник.
— Спасибо, сын, — говорит Чарли.
Все это так трогательно, так неожиданно для Чарли. Он наклоняется к сыну, хочет потрепать по волосам, но не может дотянуться.
— Я знаю, ты думаешь, что я лодырь. Но вот увидишь… когда-нибудь я подарю тебе этот двигатель.
Чарли растерянно молчит, не дотянувшись до шевелюры сына, он хочет хотя бы пожать ему руку, но Роберт не понял, в чем дело, и сам руку не протянул, поэтому Чарли удается лишь погладить его плечо.
— Спасибо тебе, сынок. Я страшно тронут… и зря ты… Я совсем не считаю тебя лодырем.
— Нет, считаешь, — тихо говорит Роберт.
И снова наступает неловкое молчание. Наконец Чарли говорит:
— Я тоже кое-что для тебя припас. Тоже сюрприз.
Он вручает Роберту компактный сверток с ухмыляющейся оленьей мордой. Роберт слегка напрягся, приготовившись к тому, что предки купили ему что-нибудь не то.
Но, как ни странно, в свертке оказывается отличная черная кожаная куртка. Очень элегантная, сразу видно, что не дешевка. Он исследует многочисленные карманы и проверяет молнии.
— Мам. Пап. Спасибо. Она классная.
— Ты все карманы проверил? — спрашивает Чарли.
Роберт теребит нагрудный карман для мелочи, рассчитывая нащупать десятифунтовую бумажку. Поскольку больше никаких подарков в свертке нет, он надеется, что ему решили дать немного денег. Нащупав сквозь кожу какой-то квадратик, он извлекает его наружу. Но это не деньги, а какая-то карточка. Чарли заговорщицки улыбается:
— Чтобы заполучить эту штучку, мне пришлось пройти сквозь огонь и воду.
Роберт смущен и озадачен. Он долго смотрит на карточку, пытаясь понять, зачем она нужна.
— Считай, что это талон на бесплатный обед, детка. На всю жизнь. Я несколько месяцев обхаживал функционеров, которые сидят на льготах. К ним не пробьешься. Простому смертному практически невозможно. Но если повезет, считай, дело в шляпе. Тебе гарантированы выплаты за сверхурочные, тебе гарантированы короткие предпраздничные дни. Плюс всякие подарки от боссов, что-то вроде: от сеньора его преданным слугам. Как в старой Испании.
Он прикрывает рот, будто нечаянно выдал какую-то страшную тайну.
Роберт крутит в руках членскую карточку "Национальной полиграфической ассоциации". Потом смотрит на ожидающее лицо отца, приготовившегося принимать восторженные благодарности перед заинтригованными зрителями.
— Эй, прочисти уши! Ты слышишь, что я тебе говорю, а?
— Твой папа несколько месяцев обивал пороги, чтобы все это устроить, — не выдержав, встревает Морин.
— Ш-ш-ш, — яростно шипит на нее Чарли.
Роберт кивает, покусывая ноготь. Наконец он произносит убитым голосом:
— Спасибо, папа. Спасибо, что ты так обо мне заботишься.
— Ты же знаешь, сынок, ради тебя я готов горы свернуть, — с нежностью говорит Чарли.
Роберт кладет карточку на край стола.
— Я тут наладил контакт с одним малым из наборного. Он тебе все устроит.
— Я…
Чарли смотрит на Роберта и вдруг понимает, почему тот молчит.
— Работа на всю жизнь!
— На всю жизнь теперь ничего не бывает, папа.
Роберта охватывает странное чувство, смесь нежности и раздражения. Он продолжает ласково, но твердо:
— Понимаешь… Ты только не обижайся, пап. Но я… я не хочу, чтобы моя жизнь была такой же, как у тебя.
Чарли вдруг чувствует пронзающую боль в животе, ему делается жарко. Он видит краем глаза физиономию своего братца, и ему кажется, что на ней мелькнула издевательская улыбка. И когда Чарли снова начинает говорить, ему не удается скрыть свою горечь:
— Ты, разумеется, имеешь право жить так, как считаешь нужным. Но только учти: изображать из себя изгоя хорошо, пока ты молод. Но когда-нибудь ты постареешь. Я знаю, в это трудно поверить. Я и сам когда-то не верил.
— Я не изгой, — говорит Роберт, отворачиваясь.
— Это я уже понял. Очень хорошо понял. При мотоцикле последней модели какой же ты изгой… Видимо, помимо пособия по безработице в этом году всем выдали рождественские подарки…
— Прекрати! — налетает на него Морин. — Я уверена, что Роберт…
— Или дядя Томми кое-чему успел тебя научить, а, сынок? Как и где чего-нибудь урвать! Тебе такой жизни хочется, да? Всю жизнь сосать соки из менее изворотливых сограждан, из честных трудяг. По-твоему, все заботы в жизни сводятся к тому, чтобы отыскать бесплатное пойло, напился — и отвалился, да? Много-много налитых доверху кружечек.
