Их вышли встречать несколько мужиков, вероятно, по распоряжению Олмера.
У дома старосты Нея и Эзра остановились, не в силах даже поприветствовать людей. Одновременно они положили руки друг другу на плечи, уперлись лбами и долго не могли отдышаться.
— Милкот плох. Совсем, — с трудом переводя дыхание, прошептал Эзра, он знал — она слышит, лицо было всего в сантиметре. — Нужно на заставу, там есть зелье, которое поможет.
— Сколько ему?
— Часов пять и конец.
Они громко дышали, стараясь не падать, и крепче цеплялись друг за друга.
— Возьмите, — Эзра отцепил одну руку и вынул из сумки свое последнее зелье. — Полфлакона ваши. Я найду нам свежих лошадей.
Без обсуждения они уже решили, что едут дальше. Им вынесли горячий чай, и они сразу двинулись в путь. Теперь уже на санях, которые ведьмак фактически отбил у старосты.
Когда Эзра сел рядом с Неей, заметил насколько расширились ее зрачки, зелье начало действовать. Он допил остатки и погнал лошадь вперед.
Ворота заставы показались только к вечеру. Огни манили теплом, но лошадь даже с заговорами ведьмака еле ползла. Солдаты успели прекрасно рассмотреть всех, кого тащила кобыла и даже открыть ворота.111
Ведьмак не чувствовал усталости, в нем бурлила энергия, поэтому и Милкота он фактически в одиночку вытащил из саней.
Сержанта отнесли в комнату к раненому охотнику, и Эзра быстро распорядился снять с него остатки одежды и обмыть. Он ни на секунду не задумывался, почему люди должны исполнять его приказы и, вероятно, поэтому его слушали. Или же потому что за ведьмаком стояла Нея.
Пока Харт по-деловому отчитывалась Олмеру, возникшему на пороге комнаты, как будто из тумана, Эзра искал зелье. Он быстро переставлял склянки и старался сосредоточиться на своей работе. Но от переизбытка энергии руки чуть подрагивали, движения становились торопливыми. Ему приходилось себя останавливать и заново перебирать флаконы в тумбочке у кровати раненых.
В общем-то, сейчас его работа сводилась к простым и почти механическим действиям. Достать, откупорить, влить, наложить два заговора, потом укрыть теплым одеялом и ждать. Но по какой-то причине все это растянулось во времени. И на каждое простое движение у него приходились какие-то почти танцевальные па. Когда он все же закончил и проверил пульс Милкота, а затем и деревенского охотника, в комнате осталась только Харт.
— Ну что? — напряженно спросила она, стоило ему разогнуться.
— Если через два часа будет жив — выкарабкается, — ответил ведьмак.
— Хорошо, — и Нея без промедления вышла в коридор. Правда тут же приостановилась у открытой двери. — Завтра возьмете лошадь с санями и сами доставите их обратно в деревню. И извинитесь перед старостой.
— За что же? — Эзра вышел вслед за ней.
— Я слышала, как вы угрожали, это неприемлемо.
У ведьмака даже не нашлось слов, чтобы сразу ответить. Потому он быстро пошел за удаляющейся спиной в кителе.
— У нас не было времени на расшаркивания.
— Знаю, но это не значит, что можно говорить человеку о его вытекающих через рот глазах. И уж точно это не повод подвешивать за ноги его старшего сына арканом через балку сарая, — спокойно ответила она, войдя в свой кабинет. Дверь Харт не закрыла.
Эзар замер у порога и только диву давался, насколько быстро лейтенант вернулась к прежнему виду. Строгая, собранная, в идеально сидящем кители. Лишь чуть намокшие на висках волосы напоминали, что она сутки ехала и бежала с ним рука об руку.
Он считал, что извиняться перед старостой ему вовсе не обязательно. Люди в деревне встречали вилами любого претендующего на их лошадь. И было неважно, кто просит: лейтенант, ведьмак или сосед из другой деревни.
Но размышляя об этом, он молчал. Его на самом деле больше занимал вид лейтенанта, а не извинения.
Нея медленно перебирала документы на своем столе, стоя к ведьмаку вполоборота. Двубортный китель подчеркивал ее высокую грудь, и глаза сами задерживались на ней, отмечая, как при каждом вдохе пуговицы чуть топорщатся. Тот, кто придумал эту форму заочно завоевал любовь Эзры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пока Нея не делала даже попытки сесть за стол, чтобы окончательно показать, насколько занята. Но ведьмак чувствовал — этот жест припасли на сладкое. На тот момент, когда она устанет от откровенных взглядов.
Харт, спокойно вернувшаяся к работе, его поражала. Она как ни в чем не бывало придерживалась привычного поведения: занялась документами, отчитала ведьмака … оставался только обход. Больше никаких отвлеченных разговоров или дружеской поддержки. Все как прежде и это Эзре не очень-то нравилось.
Ее длинные пальчики медленно перебирали листы, голова была чуть склонена, и короткие волосы падали на щеку.
Эзра бессовестно любовался и не понимал: как может человек одновременно выглядеть строго и притягательно? Или как китель может быть настолько соблазнительным, а сосредоточенное лицо со шрамами казаться почти нежным?
— Да, в бездну все!
Нея обернулась на звук его голоса, и Эзра сделал несколько стремительных шагов, ловя взгляд горящих после зелья глаз.
Он притянул ее за шею, прихватывая пальцами короткие волосы, и поцеловал. Так как хотел и представлял уже как минимум сутки.
Мягкие губы не ответили, но руки не оттолкнули. И из головы Эзры совершенно вылетели мысли. Он лишь чувствовал, как ему нестерпимо хочется большего и сильнее впился в ее губы.
Нея уверенно отстранилась и взглянула на ведьмака как-то задумчиво, обошла его… и покинула кабинет. Вот так…
Собственно на что он рассчитывал? Хорошо хоть не покалечила или того хуже — не выписала штраф.
Эзра с досадой обернулся и провел рукой по волосам.
— Ну и что вы там стоите? — донесся голос Неи.
Ведьмак на секунду замер, а потом выглянул в коридор. Никого не было, но он услышал скрип ступенек, ведущих на второй этаж. К спальням.
Он без раздумий поднялся, вошел в ее комнату и прикрыл за собой дверь.
Нея стояла спиной и стягивала китель. Более соблазнительного вида на этой заставе Эзра еще не видел, потому и замер, как истукан. В плотной рубахе Харт выглядела еще горячее. Отчетливо это стало понятно, когда она начала ее расстегивать, развернувшись и глядя ему в глаза.
— Вы еще в пальто? — с усмешкой уточнила Нея.
Он его скинул и сразу шагнул вперед, притягивая ее к себе. Сжал, легко поцеловал, почти не касаясь, и медленно спустился губами по шее.
Ведьмак старался сдержаться и продлить удовольствие. Но кто бы его спрашивал, чего он хотел и о чем думал. Главной оставалась Нея. Ее глубокие поцелуи, уверенные пальчики и совершенно темные от страсти глаза.
С покатых плеч съехала плотная рубаха, в сторону полетел его пиджак. Одежда смялась то ли мешая, то ли, наоборот, сильнее распаляя.
Теперь уже без всякой осторожности он сжимал грудь и ловил языком ее поцелуи. Руки и губы лихорадочно целовали и ласкали, путались с чужими руками и губами.
Пульс частил, движения стали рваными, а вздохи сладкими. Он почти в голос стонал, когда она прогибалась, подаваясь к нему.
Секундная остановка, они до боли сжали друг друга и со стонами дернулись последний раз…
Эзра поцеловал ее и крепче прижал к кровати, с чувством удовлетворения прикусывая нежную шею.
Какое-то время они лежали, но довольно быстро Нея высвободилась и встала. Она поправила сползшую рубаху, деловито натянула штаны. Точно скрывая, что минуту назад ей было очень хорошо.
— Поднимайтесь, — приказала Харт.
Нея развернулась к Эзре, который еще не отдышался. Под ее щипки и понукания он встал, с улыбкой рассматривая женщину. Совершенно новую для него. Вроде бы уверенную в себе, но в то же время разрумянившуюся и прячущую от него глаза. Эта прекрасная особа чему-то печально усмехнулась и наклонилась за его вещами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Скорость, с которой она их собрала, наводила на мысль, что Харт специально подмечала, куда они улетали. Сунула ему в руки тряпье и как-то неласково подтолкнула к двери.
