Лечу туда.
— Здорово, бандиты! — собираюсь я в человека на небольшом свободном пятачке крыши, — Че как?
— Опять этот голожопый страх*ил, — недовольно ворчит дядька лет шестидесяти, не отрываясь от бинокля. Но это он не всерьез. Двое парней в камуфляже, стоящих около дядьки, приветственно мне улыбаются. Но не подходят. Не руку же мне жать. Не до реверансов.
— Дареному коню в жопу не смотрят, — наставительно отбрехиваюсь я, улыбаясь миниатюрной и смертельно серьезной женщине, тыкающей пальцем в планшет, — Здравия желаю, товарищ лейтенант.
— Пошёл ты, — фыркает она, — Со своим лей… похер. Симулянт, у нас есть дело. Нужна помощь.
— Вот он я.
— Смотри расклады, только быстро, сроки горят.
Если кто-то из вас, мои воображаемые друзья, подумал, что я теперь самое большое и страшное зло Четвертого и Пятого районов, то вынужден вас разочаровать. Я мальчик на подпевках, крысеныш, собирающий то, что другим нафиг не надо. А вот эти четверо неогенов… вот они да.
— Говно-вопрос, — говорю я, ознакомившись с картой, — Давайте как обычно.
— А если тебе прилетит?
— Цветочки на могилу принесете. Ну, будем сиськи мять? Там сейчас бабы спать улягутся и все станет на порядок…
— Давай вперед, мы сразу за тобой.
Есть дураки, есть особо упоротые идиоты, а есть полное мудачье, которое не только здесь затихарилось, став адаптантами, но еще и удерживают возле себя своих нормальных невинных детей. И вот лейтенант Хромая вместе с её отрядом как раз и занимается изъятием и перемещением маленьких ребятенков в безопасное место. Конечно, с точки зрения тех, у кого изымают детей, она — самое большое из возможных зол.
Посмотреться в зеркало таким ублюдкам ну никак нельзя. Они же самые умные, они лучше знают.
Среди «ювеналов» нет бойцов, они все четверо заточены на… ну пусть будет воровство. Поэтому я им время от времени помогаю, причем, с большим удовольствием.
На этот раз всё тоже проходит гладко. Целая куча идиотов, затихарившаяся в гаражном кооперативе, готовится к выходу на ночную вылазку. Кто-то из мужчин пойдет к круглосуточным магазинам, в которые, несмотря на всё происходящее, по-прежнему доставляют продукты, кто-то из них пойдет по адресам, собирать детские шмотки или что там им сегодня надо, самые боеспособные в патрули. Женщины с детьми по подвалам, смотровым ямам, на готовке. Но вот пока…? Пока они, выбравших из своих норок, дышат чистым ночным воздухом, переговариваются, чешутся…
«Слава Партии!» — самым коммунистическим образом и, что интересно, без шуток, думаю я, накатываясь валом тумана на толпу человек в сорок, тихо переговаривающихся между гаражами. Почему я так думаю? Потому что только в хорошей стране, где так счастлив может быть человек, между гаражами прокладывают нормальный гладкий асфальт. Отличный асфальт, я вам скажу, просто обалденный! Я такой только в Питере видел в прошлой жизни, там просто офигительный был везде асфальт, его после дождя даже поцеловать хотелось!
Ну а тут всё просто? Вот асфальт, вот слизь, вот физика. Кто-то успевает пару раз чем-то пыхнуть, пальнуть, даже падая навзничь (дятлы!), но такие малозначительные повреждения мной оцениваются меньше, чем укол иглой. Зато теперь у «ювеналов» руки развязаны абсолютно. Им много времени не надо, Вадим Дмитриевич таскает Хромую со страшной скоростью, а той ребятенка только коснуться… так что валяющиеся в моей слизи люди, которым я уже дополнительно заклеил нафиг глаза, могут лишь тревожно орать.
— Четырнадцать, — удовлетворенно говорит маленькая женщина, когда мы вновь оказываемся на крыше Дворца Молодежи, — Отлично, Симулянт.
— Зовите, если что, — улыбаюсь я и снова взлетаю.
Могу сколько угодно врать, особенно вам, что не являюсь хорошим человеком, но вот детишек жалко, ничего не могу с собой поделать. Поэтому помогаю «ювеналам» с полной самоотдачей.
И вновь ночь, тишина и зоркий я, осматривающий орлиным взглядом свои владения с высоты чайкиного полета. Вру, конечно. Какие мои? Таких как я тут довольно много, только в отличии от голозадого Симулянта у некоторых из… волонтеров в загашнике куда как больше всего. Вплоть до бронетранспортеров со стрелками и гранатами. Дворецких и пещер нет, увы, мы не в Америке.
Задания у всех этих шныряющих, бегающих, скрывающихся в тенях, летающих или сидящих в засадах людей самые разные. Сохранение порядка, отстрел отморозков, поддержание улиц в чистоте (пара человек, умеющих моментально растворять мертвую органику… отморозков). Охрана коммунальщиков, вывод стариков и инвалидов, срочная медицинская помощь. Всё это под эгидой КСИ.
Поэтому я летаю довольно спокойно, если не сказать расслабленно. Вокруг, несмотря на тишину, довольно много неосапиантов, знающих, что вон тот гигантский белый червяк из тумана — из своих. Он ворует хороших людей и сует их в безопасность, а еще не против помочь, если ему помигать специальным световым кодом с фонарика.
Я часто вижу код, раза два за ночь уж точно. Но не всегда замечаю сразу. Вот этот мигал мне с дальнего угла Четвертого района, между двух более высоких зданий, из-за чего я его заметил, лишь полчаса покружив над парком и прилегающей территорией. А потом устремился к сигналу.
Там меня уже ждал шестеро «когтей» и три кулька, в которых я узнал скованные наручниками и КАПНИМ-ами человеческие фигуры с вставленными им во рты специальными распорками. Ну и довольную рожу Колдуна разобрать было тоже несложно.
— Всем привет! — поздоровался я, а затем вслух удивился, — Неужто поймали?
— Ну да, — самодовольно заявил Алексей, — Херли нам. Они ж по твою душу тут сидели, на тебя и смотрели. Дурики.
— Точно, — слабо пихнул я одного из валяющихся типов ногой, — А че это с ними?
— Спецукол, чтоб точно дожили, — отмахнулся «коготь», бросая в меня шортами, — Поехали, джигит. Сейчас просветим говноедов на яды, а потом обрабатывай их. Допросим.
Вот и ладушки. Говорите, нельзя бегать за несколькими зайцами? У нас и не такому учат. Вон та же Кладышева многостаночница, всем мозги чистит. То Юльку обрабатывает, то наших свежеукраденных проверяет, то общее психическое состояние по больнице проверяет, даже Салиновского с феечками не забывает. Да и кошку подкармливает. В принципе, можно по-другому сказать: трехцветная зараза, поняв, что стол у Пашки и стол у Кладышевой — это два очень разных стола, переехала ко мне жить. Не совсем, но по вечерам и с утра кошатина у моей двери как штык.
И что-то мне подсказывает, что если мы дадим большую слабину, то там будут
