в рамках, которые ты мне, Вероника, объясняла. Моральные и этические принципы, лояльность, уважение, социальные нормы и границы. Получился развивающийся помощник, с которым у меня постоянная связь, поэтому я могу быть социально… нормальной. Когда надо. Поверь, ты найдешь мое изобретение очень ценным, когда мы займемся другими призраками!
— Кхм, — подавилась Кладышева, рассматривая Юльку как маленький зверек крупного и зубастого, — А с собой ты что… сделала?
— Ничего, — мило и очень ласково улыбнулась ей Палатенцо. Правда, с расстояния в пять сантиметров, — Всё то же самое, только со скидкой на бессмертие! Плюс понимание, что форма отношений, бытующая между людьми, неприемлема для неосапиантов, измененных слишком сильно. Мы не размножаемся, не умираем от неудовлетворенных потребностей, не… впрочем, неважно. Я про то, что обязательных императивов у таких форм жизни как мы, мало. Да, не моргай тут глазами, Витя, ты тоже другая форма жизни. Нечто среднее между мной и девочками. Именно поэтому вы и…
— Так, я что-то совсем потерялся, — хрипло пробормотал я, — Юль. Ты вообще что хочешь?
— Да ничего особого, — недоуменно пожала плечиками девушка, не сводя с меня довольно пугающего своей мечтательностью взгляда, — Просто познать новые границы, рамки, отыскать свои… императивы. В нашем тесном кругу…
И вот тут-то две девицы у меня под боком вздрогнули куда серьезнее, да и глазки подвыпучили куда сильнее. Сначала я ничего не понял, попереводив между ними взгляд, а потом до Зоркого Глаза дошло, что голова Юльки — она да, она на меня смотрит, а вот её рученьки…
— Мне пора! — Янлинь снесло с кровати как испуганную кошку, — Работать! Работать!! Узнавать!
Вжух! И её нет.
— Мне тоже! — подорвалась Кладышева, испуганно косясь на Палатенцо, — Я побежала!!
Брошенный на расправу распустившему руки призраку я лишь беспомощно заморгал, лихорадочно думая о том, как покинуть здание, но Юлька внезапно заржала лошадью Пржевальского, заваливаясь набок. Отсмеявшись, она сообщила, что её работа здесь выполнена, стресс у девочек слегка снят, поэтому она — к себе. Гладить кошку и читать. А ты, Вить, вали в общую комнату, я тебе там гренки нажарила.
И сбежала сквозь дверь, пакостно хихикая. Руки мыть, наверное.
Легче мне почему-то не стало. Нет, выдохнуть-то выдохнул, но не стало. Не знаете, почему?
Тем не менее, несмотря на эту небольшую (?!) разрядку, мы все вчетвером вскоре сидели в комнате у бабы Цао, пытаясь разобраться в происходящем. Точнее — а что делать тем, у кого были дела за пределами общежития? Густой туман медленно, но верно заволакивает районы, все патрулирования прекращены, работают лишь громкоговорители системы оповещения, вновь убеждая несознательных горожан проследовать на точки их приема. Причем, честь и хвала городскому управлению, громкоговорители работают по очереди, создавая звуковые дорожки, долженствующие провести страждущих туда, куда надо.
Вскоре на связь вышел Темеев, передав указания начальства — никто никуда не ходит, все сидит дружно в режиме полной изоляции. Несмотря на то, что экстренные исследования фиолетового дыма показали, что он совершенно безвреден, соваться в него никому из служащих нельзя. Дым, также как и туман Симулянта, может быть сенсорной способностью, а то, что под его прикрытием наемники могли уже окружить «Жасминную тень» — это даже не предположение, а уверенность.
— А в чем смысл, если я могу спокойно улететь вертикально вверх? — с недоумением спросил я потолок, — И хрен они меня разглядят.
— Им виднее, — недовольно поджала губы старая китаянка, — Но я бы на твоем месте отправилась бы выводить гражданских. Им сейчас точно нужна помощь.
Ох, хорошая бабка. Своя, родная. Но что-то я её огорчаю и огорчаю.
— Извини, баба Цао, но я лучше тех, что мы уже наловили, пойду успокаивать, — отрицательно качнул я головой, — Там, за окнами, гражданских нет. Только совсем уж конченные идиоты.
— Не смотрите на меня, — позади послышался приглушенный голос Кладышевой, — Во-первых, Витя прав. Во-вторых, мы в ответе за тех, кого приручили. А в-третьих, он может быть нужен в самый неожиданный моме…
Дослушивать я не стал. Общежитию тоже нужен был герой. Мы ж не в камерах людей закрываем, телевизор и радио есть везде. А также интеркомы, через которые эти люди орут, жалуясь и нервничая. Надо нанести личный визит, чем я и занялся. Не просто так, конечно, а вооружившись документами, значком своим любимым, да грозным выражением морды лица… под маской.
Обход принес свои плоды. Наворованные мной по двум районам люди с удовольствием выслушивали то, что уже разок было им сказано, кивали головами на «ситуация под контролем у государства», и верили документам. Правда, казус случился с той заучкой, которую я принес с голой задницей. Она, как бы это выразиться… начала меня заманивать на чай, а когда я не заманился, в открытой форме принялась крайне неумело соблазнять. На мой откровенный вопрос: с какого дуба она рухнула, раз соблазняет незнакомого парня в стальной маске, который, напугав её до усрачки (буквально), потом утащил с голой жопой в неизвестном направлении, барышня пожала плечиками, состроила умильную мордочку, а потом сообщила, что всю сознательную жизнь мечтала стать адаптанткой. Мол, у нее фигура здорово выправилась, зубы ровные отросли, жопа округлилась, сиськи от грудной клетки отлипли, а применить… не успела. Надо было наверстывать то, что за две недели в университете пропустила. Так что, мил человек, ты вроде нужного пола, давай…
— Давай без давай! — решительно отмел я девичье поползновение, рванув на выход, — Тут приличное заведение! У всех есть с кем и как…
— Ну вы тогда хоть выпускайте нас! — вцепившись мне в майку, канючила девица, — Или хотя бы меня одну. В гости. К какому-нибудь мальчику. У вас же есть мальчики?! К девочкам я пока не готова…
Обосраться и не жить. Все мечтают о способностях, о здоровье, а этой шлендре тело с лицом надо было поправить — трахаться хотела! Нет, не только тело, тут еще и заболевания, вся фигня, но вот так, с места в карьер? Однако…
Оглушенный падением советской студентки, я неосторожно закурил в прачечной, где был отловлен двумя узбекскими «феями». Сестры Умаровы уже крылышков на себе не таскали, но как-то все привыкли их именно так и звать.
— Вииитя…, — хором почти пропели две негодяйки, строя умильные рожицы.
— Эээ…, — предостерегающе забубнил я, — Вы чего?!
— Да нам…
— Да мы…
Выглядели обе… подозрительно.
