мне небритый, проводя пальцами по предплечьям.
Он показывает язык, и я вижу на его кончике маленькую синюю таблеточку в виде сердечка.
– Слушай, вали отсюда! – Раздается голос Алины.
– Ты у меня сейчас сам улетишь. – Отталкивает его в сторону Ник. – Туда, откуда не возвращаются!
Незнакомец возмущается, но, к счастью, не пытается затеять драку. Отходит в сторону, показывая нам неприличные жесты. Друзья очень вовремя оказались здесь и вызволили меня из его лап.
– А где Макс? – Тяжело дышу я.
– Парни из его команды вытащили его на сцену. – Объясняет Алина, заправляя рыжие пряди за уши.
– Вообще, это не сцена, а угол гостиной. Он сейчас толкает в микрофон тосты, сидя на мраморном коне – любимой статуе своего папочки. Слышишь? – Поднимает палец вверх Никита.
Из соседнего помещения слышатся задорные выкрики сквозь музыку.
– Мне нужно в ванную. – Показываю ему руку, с которой прямо на платье капает кровь.
– Что случилось? – Подруга берет мою ладонь и разглядывает рану на пальце.
– Розовый куст.
– Вы с ним что, подрались? – Играет бровями Ник.
– Нужна аптечка. – Обрывает его Алина.
– Сейчас поищу. – Кивает он и уходит.
– Идем, – подруга подталкивает меня в сторону коридора. – Ванная – там.
Мы добираемся до ванной комнаты, но она заперта. Подруга колотит в дверь кулаком, и оттуда нехотя вываливается пьяная девица со стаканом.
– Что так долго? – Ворчит Алина.
– Нужно было макияж поправить, – блеет она.
Выходит, пошатываясь, и чуть не расплескивает на нас содержимое стакана.
– Лучше б мозги себе поправила, – вздыхает подруга, провожая ее взглядом. – Надралась в хлам, ноги заплетаются!
– Пшла ты! – Взвизгивает девица и сползает по стене, все-таки обливаясь выпивкой.
Алина пропускает меня вперед и закрывает дверь. Снаружи слышится пьяное хихиканье незнакомки.
– Подставляй руку. – Подруга открывает кран.
– Прости, испачкала твое платье. – пищу я, когда горячая струя касается кожи.
Щекотно и больно одновременно.
– Только подол. – Оглядев меня, констатирует она. – Отрежу его, и все. Будет повод показать ноги!
– Все равно извини. Глупо вышло.
– Глупо вышло, когда ты одна в саду оказалась. – Парирует Алина. – Видела, сколько недоумков здесь собралось? Такое ощущение, что кто-то оповестил их в специальном чате для умственно отсталых.
Я усмехаюсь, и в это же мгновение дверь в ванную широко распахивается. По моей спине пробегает холодок. Это Кай. Злой, запыхавшийся, бледный.
– Ну, вот. Говорю же. – Хмыкает Алина.
– Ты. – Указывает на нее сводный брат. – Выйди.
– Чего? – Тянет она насмешливо.
– Выйди, я сказал. – Бросает он.
И натурально выпихивает девушку из помещения и запирает дверь на защелку. Все происходит так быстро, что я не успеваю даже пискнуть. Грохот музыки остается снаружи, а мы с ним вдвоем, и это соседство не сулит ничего хорошего. Когда он делает шаг и приближается ко мне вплотную, я съеживаюсь.
Кай
Зачем я бежал за ней? Зачем ворвался сюда? Что хотел сказать?
Девушка отступает назад, и вода с ее пальцев капает прямо на платье. Я ударяю по рычагу смесителя, и из крана прекращает течь. Все звуки остаются за дверью, и мне становится страшно, что сейчас она услышит, как громко бьется мое сердце.
– Что тебе нужно? – Произносит Мариана почти беззвучно.
Если бы я только знал…
– Ничего. – Отвечаю тихо.
– Неправда. – Говорит девчонка так уверенно, будто лучше знает, для чего я притащился сюда и заперся с ней в тесной ванной комнате для обслуживающего персонала.
– Тогда может, скажешь мне, для чего я здесь? – Усмехаюсь.
Но мой собственный голос меня предает. Этого не случилось бы, не выпей я несколько бокалов до ее прихода. Алкоголь предательски обнажает эмоции. Или это делает ее взгляд?
Мариана сглатывает. Я вижу слезы, собирающиеся в уголках ее глаз. Снаружи кто-то орет и бьет кулаками в дверь.
– Потому что ненавидишь меня?
Ее ресницы трепещут, пытаясь сдержать влагу, готовую сорваться с век. Девчонка вжимается в угол возле раковины, но бежать от меня ей некуда. Она полностью в моей власти.
– Верно. – Ядовито улыбаюсь я.
– Напрасно. – Едва слышно произносит Мариана.
Она могла подобрать любое слово, но выбрала высокопарное «напрасно». Для чего? Чтобы показаться умнее?
Раздражение в груди растет, превращаясь в настоящий ураган. Разливается напряжением по венам, холодит позвоночник едким нетерпением. Это не ненависть, это что-то другое – гораздо более сильное. Чувства к ней буквально отравляют меня изнутри.
– Я не сделала тебе ничего плохого. – Наивно шепчет сводная сестра.
И снова на дверь снаружи обрушивается грохот ударов.
– Что это? – Я грубо хватаю ее руку за запястье.
Мариана вздрагивает, но не пытается высвободиться. На ее пальце возле небольшой, но глубокой царапины расплывается алое пятно. Кровь, смешиваясь с водой на коже, капает вниз, прямо на платье.
– Ничего.
Но я ощущаю, как она дрожит. И эта дрожь передается мне. Я ошарашен тем, как реагирую на прикосновение к ней – меня едва ли не поводит, как от сильнейшего опьянения. Воздуха не хватает.
– Сюда. – Снова включаю воду и сую ее ладонь под кран, чтобы смыть кровь.
– Ай. – На секунду зажмуривается Мариана.
– Больно?
Алые разводы стекают по краям раковины и прячутся в сливном отверстии.
– Нет. Просто вода горячая.
Она произносит эти слова так нежно, что мне хочется укутаться ее голосом. Я продолжаю одной рукой держать ее за запястье, другой настраиваю воду. За это время ладонь девушки успевает покраснеть. Мариана сжимает зубы, чтобы вытерпеть это.
– Так лучше? – Хрипло спрашиваю я.
– Угу, – отвечает она, едва дыша.
– Нужно обработать и…
– Угу. – Кивает сводная сестра.
В дверь кто-то снова колотится, но я уже не слышу.
Тону в запахе ее волос, струящихся по обнаженным плечам, растворяюсь в омуте широко распахнутых светлых глаз. Смотреть на нее – настоящая пытка, и в любой момент я могу сломаться, но желание видеть эти глаза преобладает сейчас над инстинктом самосохранения.
– Спасибо. – Ее пухлые губы дрожат.
Мариана – воплощение невинности и страсти, в ней легко уживаются нежность и всепоглощающий огонь. Стоит проявить слабость, и этот огонь сожжет тебя до тла. Но меня тянет… Так тянет к ней…
– Не за что, – произношу я срывающимся голосом.
Осторожно отпускаю ее руку и жду, что будет. Она не отстраняется. Стоит и смотрит на меня, не дыша.
– Зачем ты это делаешь? – Шепчу я, приближаясь.
– Что? – Она отводит от лица волосы.
Делает вид, будто не понимает.
От нее пахнет сладостями. Каждый раз, когда вдыхаю этот аромат, будто оказываюсь в кондитерской. Приятный, волнующий и опасный запах.
– Смотришь на меня – вот так.
Она не спрашивает – как. Просто опускает подбородок.
Тогда я касаюсь пальцами ее лица и заставляю посмотреть на меня.
