– Да. Но только вам беспокоиться не о чем. Записывать Джона в отцы я не собираюсь. – Она помолчала. – И предпочла бы, чтобы он вообще ничего об этом не знал. Согласитесь, так лучше. Вы ведь хотели, чтобы он сделал карьеру в армии? Ребенок будет только помехой. Не говорите ему ничего.
Тед Даннер покачал головой:
– Бедняжка. Ты совсем одна.
– Ничего подобного. У меня все отлично. Так что ничего ему не говорите.
– В данный момент другого варианта у меня просто нет. Я не могу написать Джону, потому что не знаю, где он.
Несколько секунд Ева молчала, ошеломленная этим известием.
– Что? – спросила она наконец, едва шевеля онемевшими губами.
– Видишь ли, сразу после подготовительного курса и школы рейнджеров его отправили куда-то далеко, за границу. Первая весточка пришла из Токио, а потом больше ничего.
– Но… но это же бессмыслица. Вы должны узнать, где он. Вы ведь и сам военный.
– Узнать можно, но только при условии, что Джон не вызвался добровольцем участвовать в какой-нибудь спецоперации. Парень он умный, ловкий, честолюбивый, и выполнение особого задания – верный путь подняться на ступеньку выше.
– Вы бы так и поступили, – вздохнула Ева.
– Да, раньше я так себе и говорил. – Он покачал головой. – Но когда то же самое делает другой человек, об этом думаешь иначе. – Голос у него дрогнул: – Я люблю Джона.
Ева и сама это видела. Глаза Теда Даннера повлажнели, а последние фразы дались с трудом.
– Но наверняка вы ничего не знаете. Уверена, с ним все будет в порядке.
Он кивнул.
– Со мной самим пару раз случалось подобное. И что в результате? Больная спина, и ничего больше. В последнее время я много молюсь. – Он помолчал. – Подумал, что, если у тебя когда-нибудь появится такое желание…
Ошеломленная известием, Ева даже не понимала, что чувствует. Поверить в то, что Джону Галло, которого она знала, угрожает серьезная опасность, было невозможно.
– Уверена, все будет хорошо, – повторила Ева, не найдя других слов.
– Я просто решил, что тебе нужно знать. А вот волноваться сильно не стоит. Тебе это вредно. – Он повернулся и направился к калитке. – Если понадобится что-то, дай знать. Чем смогу – помогу. Джон хотел бы, чтобы я поддерживал тебя.
– Вам и своих проблем хватает. И ваш племянник хотел бы, чтобы вы заботились о себе.
– Ты – хорошая девушка, – негромко сказал он. – Теперь я понимаю, что привлекло к тебе Джона.
Бедняга, думала Ева, глядя, как Тед Даннер медленно бредет по улице. Никого, кроме Джона, у него, похоже, не было, и случившееся явно его обеспокоило. Но тревожится он понапрасну. То, что от Джона нет известий, ничего еще не значит. Он ведь сильный, крепкий, ловкий. Убить такого нелегко. Нет-нет, об этом нечего даже и думать.
Или это страх не позволяет ей признать, что у Теда Даннера могут быть основания для самых худших предположений. Она так пока и не определилась со своим отношением к Джону Галло. Вроде бы уже убедила себя, что никаких чувств не было, а было только сексуальное влечение, но тут его дядя выказал к племяннику любовь, которую ведь нужно чем-то заслужить. Тед Даннер знал Джона с детства, знал о его проблемах и был его другом.
Она не знала об этих проблемах – Джон не подпускал ее настолько близко. Но это не помешало ему наградить ее ребенком.
И, может быть, даже если она не верит в то, что Джону Галло угрожает реальная опасность, ей все же стоит помолиться за отца своего ребенка.
Глава 7
Ну не посредине же ночи!
А почему нет? Дети ведь на часы внимания не обращают. У них, похоже, одна задача – доставить как можно больше неудобств матерям.
Ева отвернулась от комода.
– Сандра, мне пора в больницу. Воды отходят.
– Так ведь ночь!
– Ты читаешь мои мысли. – Она шагнула к шкафу. – Я возьму чемоданчик, а ты сбегай вниз и разбуди мистера Майлари. Он обещал отвезти меня в больницу на своем такси. Убеди его, что дело срочное. Он, когда давал обещание, вряд ли думал, что ехать придется в четыре часа ночи.
Сандра, зевая, выплыла из спальни.
– Не беспокойся, я его подниму. – Она направилась к двери. – Звони врачу.
– Так и сделаю, – пообещала Ева, морщась от боли. – Потом, когда все закончится, позвони мистеру Кимблу. Передай, что меня не будет семь дней. Мы так и договаривались.
– Господи, Ева, ты и так работала до последней минуты. Он же не думает, что ты сразу после родов вскочишь с кровати и…
– Может, и думает. И я выйду вовремя.
Сандра остановилась у двери:
– Ты так и не сказала, собираешься ли отдавать ребенка в приемную семью. Я бы предупредила людей в больнице.
– Когда решу, тогда и скажу.
Ева размышляла над этим вопросом все долгие месяцы беременности. Может быть, малыша и впрямь следует отдать приемным родителям. Наверное, так будет лучше для них обоих. Когда в шестнадцать лет остаешься одна с ребенком, весь мир как будто поворачивается против тебя, не оставляя шансов на удачу. Достаточно посмотреть, что случилось с Сандрой. Но потом ребенок зашевелился, напоминая о себе и словно говоря: я живой, я настоящий, я твой.
– А пока, для начала, давай доставим меня в больницу.
– Вот и очнулась. – Пухлая веснушчатая молодая женщина с улыбкой склонилась над Евой. Звали ее, судя по бейджику на халате, Марж Торан. – Признаться, поволноваться пришлось немало. Особенно когда ребенок начал выходить, а ты отключилась. Роды вообще были долгие и тяжелые. Видно, небеса не хотели с ним расставаться.
Только теперь до Евы дошло, что медсестра улыбается. Значит ли это, что все в порядке? Никто ведь не станет радоваться, принося дурные вести.
– Мой ребенок?.. – прошептала она едва слышно.
– У тебя девочка, – мягко сказала Марж Торан. – Чудесная крохотулечка. Ты ведь этого хотела?
Ева покачала головой:
– Не знаю. Я просто не думала об этом. – Она нарочно запрещала себе представлять будущего ребенка, гнала все мысли о нем, боясь, что привыкнет к нему еще до рождения и не сможет в нужный момент принять взвешенное, правильное решение. – У нее все… на месте? Пальчики… глаза…
– Да, полный комплект. Малышка просто прелесть.
– Хорошо. Я так старалась, чтобы ребенок родился здоровым. Думала, что тогда у нее будет… больше шансов. – Понимает ли медсестра, о чем она говорит? Ева чувствовала, как снова проваливается в сон. – Девочке нужно, чтобы все было…
Вот и еще одна девочка. Сандра. Ева. Теперь она, малышка, которую произвела на свет Ева. Цепочка. И что? Неужели и ее дочь родит в шестнадцать в каких-то других или тех же самых трущобах? Неужели этой цепочке не будет конца?
