Интересно, а как при таких обстоятельствах поступил бы Оуэн. Возможно, посоветовал бы не торопиться. Но как долго придется ждать? И насколько у Марка хватит терпения?
Бен Купер осторожно приложил ухо к холодному мокрому металлу. Ощущение было не из приятных. Фрай, похоже, собиралась что-то сказать, но он поспешно махнул ей рукой, чтобы она помолчала: он расслышал в фургоне какое-то неясное шевеление. Машина как будто даже слегка качнулась. Он подал Фрай знак, и они оба отошли от фургона, чтобы их не было слышно.
– Там определенно кто-то есть. Что будем делать?
Фрай не сомневалась ни секунды:
– Сообщим диспетчеру и вызовем подкрепление. И никакого героизма. Это и тебя касается, понятно?
– Согласен, – сказал Купер, складывая руки так, словно умолял о перемирии.
Фрай передала информацию, и они принялись ждать, не сводя глаз с фургона. Они знали, что полицейские совсем недалеко – вверху, на пустоши. Они ждали всего несколько минут, но эти несколько минут тянулись как вечность.
Наконец сержант и два констебля в пуленепробиваемых жилетах и с дубинками в руках подошли к фургону. Купер и Фрай наблюдали, как сержант забарабанил в боковую дверь.
– Полиция! Откройте!
Кулак у сержанта был огромный, и его стук наделал немало шума внутри фургона. Оттуда послышались звук шагов и приглушенные проклятия. На мгновение все стихло, затем лязгнула щеколда боковой двери. Скрипнув, дверь дернулась и начала медленно открываться. Полицейские в полной боевой готовности отступили на пару шагов от фургона.
– Что тебе нужно, парень? О черт.
Когда дверь открылась на фут, оттуда появилось лицо, наполовину скрытое всклокоченной бородой и шерстяной шапкой. Лицо находилось почти на уровне пола фургона, а за ручку держалась голая рука. Остаток туловища находился в спальном мешке. Наружу торчали лишь голова и одна рука.
– Выйдите, пожалуйста, из фургона, – сказал сержант.
– Чего?
– Сэр, выйдите, пожалуйста, из фургона. И покажите мне руки, когда будете выходить.
– Мать вашу, я же сплю. Что вам нужно?
– Нам нужно поговорить с вами. В фургоне есть еще люди?
Сержант просунул голову в дверь, стараясь держаться подальше от фигуры на полу, и тут же вынырнул обратно, чтобы его не хлопнули дверью по голове.
– Так. Выходите оба. И поторапливайтесь.
Стоя позади сержанта, Купер сделал глубокий вдох. Из открытой двери чем только не пахло – курица с карри была всего лишь одним из ароматов. Одни запахи были гадкие и прокисшие, другие – острые и металлические. Куперу не терпелось зайти в фургон и напрячь все чувства, но он терпеливо ждал, пока сержант вытолкнет обитателей фургона в распахнутые объятия своих констеблей.
– Давайте, давайте. Пошевеливайся, сынок.
– Ну, ладно, сами напросились.
Лицо на несколько секунд исчезло, а затем человек начал поступательными движениями выбираться из спального мешка. На всякий случай сержант положил руку на ручку двери. Наконец появился молодой человек, он быстро одевался, бормоча что-то себе под нос. Он уселся было на ступеньку фургона, но один из констеблей помог ему подняться.
– Девушка пусть тоже выйдет.
Из мрака появилась другая фигура – хрупкая, узкоплечая, двигавшаяся еще медленнее, словно в полусне. Нет – даже не в полусне, а как настоящая сомнамбула, в чьих глазах не было ни малейшего понимания, где она, что она и почему. Взгляд словно обращался в мир сна, который никто, кроме нее, не видел. Это создание не произнесло ни слова, а просто с едва заметным любопытством поглядывало из-под копны спутанных светлых волос на лица обступивших его полицейских. Не злится, не нервничает, подумал Купер. Нет испуга или агрессии. Лишь легкое недоумение, будто заметила незнакомый шум или увидела неизвестное животное. Тонкими, бледными руками она прижимала к груди одеяло.
Купер отошел от Фрай и сделал шаг к фургону, продолжая принюхиваться. Наркотиками вроде бы не пахло. Если бы они даже курили накануне анашу, он обязательно бы почувствовал. Но это не значило, что они не употребляли другую дрянь. Купер взглянул на сержанта, тот кивнул в ответ. При желании всегда можно найти основание для обыска в фургоне. Или запустить сюда собаку, или за пять минут разобрать весь фургон на запчасти.
– Эта машина принадлежит вам? – обратился сержант к молодому человеку со всклоченной бородой.
– Ну, мне, – ответил тот. – Да не спер я ее.
– Хорошо. Назовите ваши имена.
– Да что мы такого сделали?!
– Имена. Вы – первый. – Сержант указал на юнца.
– Гомер Симпсон, – выпалил тот.
Купер и Фрай с улыбкой переглянулись. При этом парень, наверное, подумал, что его шутку в самом деле оценили. Но информация, полученная ими ранее, весьма пригодилась.
– Попробуйте-ка еще раз, Келвин, – сказала Фрай.
Сперва парень удивился, потом сжался от страха.
– Вы же Келвин Лоренс – или нет? Бенсон-стрит, Стокпорт?
– Вы за мной?
– Смотря что вы натворили.
– Ничего! Откуда вы знаете, как меня зовут?
– Послушайте, если хотите, чтобы мы не знали, как вас зовут, потрудитесь убрать номера с фургона. Регистрация выдана на ваше имя. Так что спрятаться трудно.
– Вот дерьмо.
– Не слишком-то умно, да, Келвин?
– Меня все зовут Кел.
– Бенсон-стрит, Стокпорт – вы до сих пор проживаете по этому адресу?
– Нет, это дом моих предков.
– Можно узнать ваш настоящий адрес?
– Номер один, Карьерная улица, Стоунсвилль.[10]
Сержант записал адрес.
– Где это?
Кел обвел полицейских ироническим взглядом, словно приглашая их посмеяться вместе с ним над глупостью сержанта.
– Это здесь, приятель. Здесь я живу.
– В фургоне?
– Ну, вы же видите.
– Это ваше постоянное жилье?
– Такое же постоянное, как и любое другое.
– А вот это спорный вопрос. Владельцы этой земли знают, что вы здесь? У вас есть разрешение на ночную парковку?
– Господи Иисусе, вы настоящие? – сказал Кел. – Или я просто попал в старое шоу Бенни Хилла?
– Нет? В таком случае, похоже, очень скоро выяснится, что этот дом гораздо более временный, чем ты думаешь, сынок.
Кел спрятал руки в рукава свитера. На его лице появилось упрямое выражение.
– Вам придется вытаскивать нас отсюда силой!
– В случае необходимости – справимся.
Сержант посмотрел на девушку. Она до сих пор не проронила ни слова. И вообще ее внимание было поглощено другим. Легким движением она откинула с глаз прядь волос и, повернувшись лицом к краю карьера, наслаждалась перезвоном какой-то самодельной «музыки ветра», висевшей на березе. Колокольчики издавали постоянный мелодичный звон, и до Купера дошло, что голос сержанта звучит странно и неуместно – бессмысленный животный рык на фоне гармонии отдаленного хора. Казалось, звуки «музыки ветра» имели для этой сонной молодой женщины смысла больше, чем маленькая армия полицейских, ворвавшихся в ее дом.
– А ваше имя, мисс? – поинтересовался сержант.
Она словно не слышала его, по-прежнему пристально глядя в пространство и не оборачиваясь, как будто по рассеянности не замечая направленного на нее всеобщего внимания.
– Вы, мисс. Будьте добры, назовите свое имя.
Тут она повернулась и странно улыбнулась ему, но эта улыбка не была отмечена недружелюбием или мрачностью. Она снова откинула со лба упавшую прядь, и ее пальцы затанцевали по лицу, удивленно касаясь щек. Теперь Купер разглядел легкий пушок на подбородке и над верхней губой, адамово яблоко и широкий лоб. Это была отнюдь не «мисс», а еще одно существо мужского пола.
Кел встал между своим другом и полицейским.
– Вы опять ошиблись. Мы зовем его Страйд, – сказал он.
Сержант тоже заметил свою ошибку.
– Ладно. Но я разговариваю с ним, а не с вами.
– Просто говорите с ним в другом тоне.
Сержант решительно подошел ко второму молодому человеку.
– Пожалуйста, назовите ваше имя, сэр.
Повисла тишина. Молодой человек начал медленно поднимать взгляд от земли, но сержант, не вытерпев, протянул руку, готовый схватить юношу за плечо. Кел злобно напрягся, и два констебля приблизились к нему на шаг.
– Это не важно, – тихо произнес юноша.
Губы его едва двигались, и слова прозвучали как шепот. Но все ясно слышали их. Рука сержанта неуверенно замерла на полпути. Он напоминал человека, взявшего на прицел лебедя, и его палец уже лежал на спусковом курке двенадцатого калибра.
– Если вы не предъявите какой-либо документ, вас доставят в участок для выяснения личности, – сказал он.
– Да уж, вот проблема, – вмешался Кел. – Ну, чего же вы ждете? Отведите его в участок. Вы, мешки с дерьмом. Какая разница, как его назвали родители? Какая разница, откуда он? Все, что вам нужно знать, это кто он. Все, что вообще нужно. Господи Иисусе.
