Хочется привести очень «интересный» документ - ответ Жукова на мольбы Белова о подаче продовольствия и фуража. Вот этот документ от 16 марта:
«Если местные ресурсы продфуража исчерпаны, то маневрируйте. В большие бои не ввязывайтесь. Жуков».
Потребовалось более полутора месяцев для того, чтобы ответить на просьбу - «дайте кушать людям и лошадям!» Было рекомендовано «маневрировать». Кому и что оно давало? О каких местных ресурсах могла идти речь, когда население само голодало. Если бы группа начала «маневрировать», то кроме усиления чувства голода и большего истощения конского состава ничего другого она не добилась бы. Возможно слово «маневрировать» сказано «иносказательно»? Возможно. Или Командующий фронтом шутил? Возможно. Тут есть еще одна «тонкость». Жукову потребовалось полтора месяца и слишком много жертв - добавляет Кононенко, - чтобы понять и дать указание: «В большие бои не ввязывайтесь».
26 апреля генерал Белов был вынужден отдать распоряжение перевести весь конский состав на «подножный» корм. Это была прошлогодняя засохшая трава, но другого выхода у него не было: в противном случае кавалеристы остались бы без лошадей, то есть без средств передвижения и тогда им была бы грош цена.
ДЕЙСТВИЕ РАЗВЕДКИ
По мере расширения района действий группы войск Белова в тылу врага, усложнялись и увеличивались задачи разведки разведдивизиона. Дивизии группы занимали часто непомерно широкие полосы обороны, и их разведывательных средств было недостаточно для ведения активных действий. Разведчиков едва хватало для организации наблюдения. Особенно это относилось к полосам обороны партизанских дивизий, в которых разведподразделений почти не было. Поэтому на разведдивизион группы ложилась основная тяжесть ведения разведки в интересах всей группы. Главной задачей было постоянно следить за мероприятиями противника, направленными против действий кавалеристов. На авиаразведку рассчитывать не приходилось, ее вообще не было. Все коммуникации врага и районы сосредоточения его резервов необходимо было брать под свой контроль. При ведении наступления на соединение с 11-м кавкорпусом Соколова, разведчики дивизиона дважды проникали через боевые порядки противника, железную дорогу и автостраду Москва - Минск к кавалеристам Калининского фронта. Хорошо действовал дивизион и в период, когда шло наступление на Издешково и Яковлеве Проникая в тыл врага, разведчики минировали дороги, нападали на штабы и узлы связи врага, уничтожали линии и средства связи. Но в группе в то время было еще очень мало мин и специалистов
разведчиков-диверсантов.
После овладения Дорогобужем 1-я гв. кавдивизия вместе с партизанским соединением «Дедушка» несла ответственность за очень широкую полосу фронта, но разведчики дивизии всегда своевременно выполняли стоящие перед ними задачи и очень редко подводили, хотя такие случаи тоже были.
Разведывательный эскадрон во 2-й гв. кавдивизии был замечательный. Начальник разведки 2-й гв. кавдивизии капитан Бойченко (в рейде, в марте 1942 года получил звание майора) был исключительно энергичным и исполнительным. Ему пришлось не мало потрудиться, чтобы доказать элементарные понятия о необходимости иметь специалистов-разведчиков и на практике доказать, что там, где разведкой не занимаются и за нее не отвечают командиры полков и дивизий, там нет и успеха. 2-я гв. кавдивизия до того, как ею стал командовать полковник Осликовский, была тому живым примером.
Замечательно работали разведчики 8-й воздушно-десантной бригады, а в последствии и 4-го воздушно-десантного корпуса. Они ночными действиями небольших разведывательно-диверсионных групп, систематически минировать в системе обороны врага все дороги, служившие ему для передвижения ночью. Теперь читателю ясно, почему с первых дней действий группы Белова в тылу врага, так остро встал вопрос о создании специальных диверсионно-разведывательных групп.
Одновременно возник вопрос о производстве мин для минирования. Одновременно с подготовкой специальных разведывательных групп, в группе приступили к оборудованию «фабрики» по изготовлению таких мин. Были подобраны столяры-краснодеревщики, слесаря и электрики. Нашелся столярный и слесарный инструменты, началась заготовка материала. «Фабрика» расположилась в одной мастерской бывшей МТС, в стороне от населенного пункта и от любопытных глаз.
Директором «фабрики» стал замечательный мастер, прямо-таки - «золотые руки» -воентехник из разведдивизиона, фамилия которого, к сожалению, не сохранилась ни в памяти Кононенко, ни в записях архива. Под его начальством работало семь человек, из них - 3 столяра-краснодеревщика, 2 слесаря и 2 электрика. Вот копия одного из его отчетов:
«За апрель месяц изготовлено 200 мин. Из них было выдано в отдельный разведывательный дивизион 103 штуки. Одновременно заготовлено деталей на 100 штук. Получено 500 электродетонаторов, 100 метров электропровода, 40 м бикфордова шнура, 10 кг бертолетовой соли, 112 ампул с бертолетовой кислотой. Воентехник К…».
Источником тока для электродетонаторов мины служила батарейка для карманного фонаря, но их было слишком мало, а поэтому широко использовались элементы из батарей радиостанций БАС-80. Сначала разведчиков, хотя и неохотно, снабжал начальник связи кавкорпуса майор Я.М. Давыденко, а впоследствии фронт присылал их в достаточном количестве. Кроме взрывчатых веществ в шашках, присылаемых фронтом, разведчики широко использовали их из авиабомб, мин и даже снарядов своих и противника, которых было в достаточном количестве.
Вскоре «фабрика» начала изготавливать мины большими партиями, снабжая ими разведчиков в дивизиях. С марта месяца, когда действия группы Белова носили, в целом, чисто оборонительный характер, разведывательные группы вели самую напряженную минную войну в тылу, на коммуникациях врага. Каждую ночь там устанавливалось несколько десятков мин, производились нападения из засад, портилась связь, взрывались его склады, Неся большие потери от действий разведывательных групп и мин, противник, в конце концов, прекратил всякое передвижение ночью. Теперь он совершал их только днем. Кстати, ни наша артиллерия, ни, тем более авиация, не могли ему помешать в этом. Теперь каждое утро немцы начинали с того, что тщательно проверяли, не заминированы ли их дороги и, подорвав обнаруженные мины, а иногда и подорвавшись на них, робко начинали движение. Разведчики-наблюдатели внимательно следили за всем, что делает противник, и больше ничего от них не требовалось. Суммируя данные наблюдений и дополняя их показаниями пленных, в которы[недостатка не ощущалось, штаб группы мог делать
довольно правильные выводы и прогнозы о предполагаемых действиях противника на ближайшее время. 4 апреля 1942 года генерал Белов писал Жукову: «… Виноградов подготовил отправке мне ВВ. При получении буду снабжать диверсионные отряды специально изготовленными майором Кононенко минами для подрыва ж. дор. и крушения поездов.».
26 апреля Белов сообщал Жукову:
«Переходя к обороне, буду активизировать диверсионную работу в тылу противника и производить мелкие частные операции по улучшению своих позиций».
К обучению диверсионных групп разведчиков в штабе группы приступили еще в первых числах февраля 1942 года. Сначала была создана группа, состоявшая из разведчиков всех частей и соединений, в ней готовились будущие руководители диверсионных групп и инструкторы по подготовке разведчиков в соединениях. Их подготовка шла не только теоретически, но и практически в тылу врага. Каждый разведчик проверялся на практике и лишь после такого «экзамена», курс обучения считался законченным и «диплом» защищенным. В марте месяце специальным приказом по группе войск были созданы диверсионные группы и отряды при штабе группы, а также в каждой дивизии и десантной бригаде. В каждом полку создавалась группа по 10 человек. В партизанских отрядах на каждые 100 человек партизан создавалась диверсионная группа в 10 человек. Указанным приказом каждая дивизия, полк, партизанский отряд, соединение получали сектора и полосы для диверсионных групп. И действия этих групп разведчиков-диверсантов развернулись во всю ширь. Теперь каждую ночь до десяти групп разведчиков проникали в тыл врага, у каждой группы в вещмешках было по четыре, пять, а иногда и более «чемоданчиков». На железной дороге противника работали особо подготовленные группы разведчиков, так называемые «специалисты по железной дороге». Они не только знали, как установить и умело замаскировать мину, этот сложный и опасный «агрегат», но и знали, где ее установить, а последнее -главное. Почему? Очень просто. Крушение воинских эшелонов производилось не на ровной местности, или, что еще хуже, на высокой насыпи. Нет, разведчики искали выемку, да еще такую, чтобы она проходила на крутом повороте дороги. Они не гонялись за эффектами, за шумным и грохочущим полетом эшелона под откос. Паровоз подрывался ими в середине выемки, на повороте, для чего мина устанавливалась под рельс на короткой, внутренней дуге. Подорвавшись на такой мине, паровоз по инерции летел через второй путь на противоположную сторону выемки и, выскочив на насыпь -переворачивался. А вагоны, наползая друг на друга, плотно закупоривая выемку, создавали прочную пробку на обоих путях. При таком крушении противнику приходилось затрачивать уйму времени для того, чтобы очистить выемку. Здесь полностью исключался способ сбрасывания, или стаскивания тягачом (танком) перевернутых вагонов в стороны. Тут приходилось резать спутавшиеся и переплетенные между собой вагонные каркасы автогеном или подрывать их взрывчаткой и уже затем вытаскивать их как из забоя по частям. Ну, а если эшелон был с танками или с артиллерией, автомашинами или другой техникой, пробка в такой выемке-забое получалась еще более плотной и «твердой». Для восстановления пути после такого крушения требовалось много времени, людей и техники.
