— Раз ты лев, то я — бедная лань.
«Нет, Крош, ты не лань. Ты — львица, даже если сама об этом не знаешь».
Вешалок вокруг, как собак нерезаных. А эта зеленоглазка — штучный экземпляр. О таких парни грезят, на таких женятся, с такими заводят детей. Эта себя за цацки не продаст. На дешевый пикап не поведется. Фальшивить не станет. Она из тех, кто знает, чего хочет, добивается этого, хоть порой и со злоключениями на аппетитную попку. За такую я бы любому глотку перегрыз. О ней у Костяна с Рыжим языки не повернутся паскудство сморозить, как о Серебрянской.
— Слышь, лань, я так-то запал на тебя. Свалить решишь, вспомни, что я насчет жениться не шутил. — Я чуть оттянул резинку ее трусов, и она затаила дыхание.
— А твоя девушка уже в курсе твоих планов? — отрывисто произнесла после недолгого молчаливого зрительного контакта. — Я пьяная, а не дура, — едва заметно улыбнулась. — Ты обычный потаскун. На твое счастье, я сегодня тоже… Так что кончай трепаться и займись уже делом.
Моя челюсть отвисла вместе с воспрянувшей духом махиной в трусах. Пусть электрошокером она орудовала не очень удачно, но язычок был подвешен. Такая свои проблемы на других не вешает, виноватых не ищет. Сама расхлебывает. А я люблю упрямых!
Стянув с нее последнюю вещичку, я пальцем провел от ее колена к бедру и скользнул рукой в самое горячее местечко. Само касание ее бархатной кожи отзывалось приятным покалыванием в моих ладонях.
Дьявол, другой давалке уже присунул бы, чтоб взвыла и зубами заскрипела в слезах, а зеленоглазкой дорожил. Не хотел пугать ее воплощением своих фантазий.
— Если ты думаешь, что я люблю нежно и плавно, чтоб постель не помялась, то я тебя обрадую. — Она резко дернула меня на себя и добавила: — Я хочу горячо и жестко.
Почувствовав себя мальчиком по вызову, я засмеялся. Но не стал отрицать, что обслужить эту красотку мне в лом. Напротив — я был рад исполнить все ее грязненькие желания.
Я вытягивал из нее протяжные стоны, целуя и лаская самые чувствительные точки ее сладкого тела. Пальцами и языком вырисовывая узоры на покрытой мурашками коже. Окунаясь в ее растрепанные мокрые волосы, водя ладонями по ее изгибам.
Меня заводило, как ее мелкие зубки вонзались в мое плечо, как шире она разводила ноги, обвивая ими мои бедра, как рывками бросалась навстречу моим толчкам. Извиваясь, крича, ругаясь матом.
У меня в ушах звенело от ее голоса, сочных звуков секса и собственного хрипа. Перед глазами плыло, будто алкоголь, смешавшись с адреналином, разогрел в крови гремучую смесь.
Она оставляла на моей спине и груди царапины, я на ее ягодицах — отметины. Но они лишь подстегивали нас ускоряться и дичать. Бешеный пыл, утробное рычание, зверское остервенение в комплекте с огненной смесью влитого в нас бухла, сводили нас с ума.
Осатанев, я брал ее сзади, схватив за шею и прижав ее влажную спину к своей груди. Она, теряя рассудок, в ответ умудрялась седлать меня, превращаясь в первоклассную наездницу.
Это был самый невероятный секс в моей жизни. Среди неимоверного количества испробованных мной чик я наконец-то нашел ту, с которой у меня был один язык тела. Дерзкая, смелая, настырная разбойница. Коза, одним словом. И я поставил перед собой цель заставить ее забыть того мудака. Выжечь, растоптать, стереть из памяти. Даже засыпая почти без сил, просил ее не сбегать…
Стефа
Голова раскалывалась от адской боли. Перед глазами все вибрировало, ломалось, напоминая плохо собранные детали паззла. Я кое-как сумела сесть, одной рукой схватившись за голову. На лбу ощущалась шишка, как напоминание о столкновении со стеклянной дверью.
Такой выдающейся своей невменяемостью ночи у меня ни разу в жизни не было. А ведь просто развеяться хотела.
Развеялась.
Выпила столько, что любая лошадь копыта бы откинула. Нарезала от Ланки. Облюбовала шест. Переспала с незнакомцем…
Меня словно током шарахнуло, после чего я медленно повернула голову и уставилась на крепкую мужскую спину. Он спал на животе, отвернувшись. Одна рука лежала на подушке, другая под ней. Бедра прикрывал угол простыни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Бли-и-ин, — шепотом протянула я, глядя на его затылок.
Ладонью надавила на шишку на лбу, и от вспышками грянувшей боли моя подзарядка скакнула до максимума. Я тихонько сползла с разворошенной кровати и, надев трусы, на цыпочках обследовала номер. Платье и лифчик нашла в душевой, там же и обалдела от своего отражения в зеркале. Лицо распухло, под глазами красовались черные круги от туши, губы будто пчела ужалила. Умыв эту морду чудовища, я оделась, расчесала пальцами торчащие во все стороны волосы и вернулась в комнату.
Парень все еще спал. У меня в висках стучало, в горле саднило, все тело ломило, но беспокоило меня совсем другое. Я нигде не видела упаковок от презервативов, да и не помнила, чтобы мы ими пользовались. Все три захода не предохраняясь. Я поморщилась, в ужасе представив, если этот мирно посапывающий перец наградил меня какой-нибудь гадостью.
«Ланка меня пилкой для ногтей порешит, когда узнает».
— Без обид, котяра, но мне пора делать ноги, — пробубнила я, подбирая туфли и сумочку.
Я же не дурочка с переулочка, прекрасно знала, что ни единому слову таких, как он, верить нельзя. Они все что угодно скажут ради секса. Позориться, дожидаясь, пока он выйдет из комы, я не собиралась. Одно обидно — лицо его вспомнить никак не могла. Можно было бы украдкой заглянуть, чтобы хоть знать, кому дала, но побоялась, что разбужу. А в бумажник залезть, чтобы имя узнать по водительским правам или банковским карточкам, совесть не дала. В общем, я решила свинтить подальше от возможных проблем и через минуту улизнула из номера.
Обулась уже у стойки администратора, стараясь прятать свое опущенное лицо в распущенных волосах. Ничего не ответив даже на дежурное пожелание доброго утра, выбежала из отеля и, щурясь от бьющего по глазам дневного света, зашагала в сторону Ланкиного дома.
Каждый шаг отстукивал жуткой пульсацией в голове. Я думала, у меня голова лопнет, пока дойду. Но едва не лопнула она позже, когда отхаживающая меня подруга обнаружила, что я посеяла ее сережку…
Демьян
Меня разбудил тарабанящий стук, долбя прямо по вискам.
— Уборка номеров.
Я захлопнул дверь прямо перед носом остолбеневшей от моей дерзкой наготы горничной. Не ее я хотел увидеть, проснувшись. А ту, что дезертировала, воспользовавшись моментом. Подарив мне самую охренительную ночь, просто испарилась. Покорить ее не удалось, и от этого сердце забилось сильнее. Мне было плевать на тридцать непрочитанных сообщений и восемьдесят пропущенных звонков от Серебрянской. Я хотел найти ту зеленоглазую красотку, завоевавшую меня своими необъяснимыми чарами.
Искать от нее записку было бесполезно, но кое-что эта золушка все-таки оставила. На кровати я нашел ее сережку. Подбирать по ней невесту — подход для психов, а чем я не псих?
Одевшись в мокрую рубашку и помятый костюм, я с не менее помятым фейсом вышел к ресепшену. На смене была другая администраторша, но я и не думал сдаваться.
— Детка, признавайся, ты спустилась с небес, — начал я с улыбкой, опершись о стойку. Блондиночка покраснела, поправляя свой бейджик. — Я сегодня ночью зарегистрировался, — перешел я к делу. — Посмотри-ка в журнале тринадцатый номер. Я был не один, и мне очень важно…
Она уже пальчиками прошлась по клавиатуре и, выглянув из-за монитора компьютера, ошалело промямлила:
— Прокопий и Крош Петровы?
До меня дошло, что память не изменяет. Я и правда договорился не пытать нас, требуя документы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Осмотрел углы холла, заметил камеры видеонаблюдения и спросил:
— А мы можем как-то раздобыть записи с камер? Я в долгу не останусь.
— Это сделать несложно. Достаточно получить разрешение. Но у нас вчера утром произошел сбой электричества. Отказал доводчик на одной из дверей и камеры. Мастер сейчас все налаживает.
Я взглянул на дверь, припоминая, как девчонка поцеловалась с нею, удивив меня несработавшим электрошокером.
