Приподнимаю бровь, бросив на нее взгляд. Она, умолкнув, поджимает губы.
— Я, может, твое внимание привлечь хотел. Расшевелил тебя, а то бы заплесневела за своим компом. Признайся уже, что со мной стало веселее.
— С этим не поспоришь, — бурчит, опять отвернувшись.
Я резко поворачиваю вправо и под клаксоны машин торможу на обочине. Включив «аварийку», разворачиваюсь корпусом к Колобку и подаюсь вперед.
— Сколько мужиков готово удочерить твою дочь? — спрашиваю уже без намека на шутки. Она хлопает ресницами, бледнея на глазах. — Сколько сделало тебе предложение? Сколько пошло против семьи ради тебя? Один. Я. Как думаешь, скольких детей я хотел усыновить? Скольких чик звал замуж? Скольких ставил выше семьи? Одну. Тебя. Вдолби уже в свою чудесную головку, что мы созданы друг для друга. Смирись с этим и перестань ломаться. Сейчас мы едем покупать тебе новую обувь. Хочешь сумку? Возьмем сумку. Пальто? Пальто. Хоть два. Я хочу пообедать с тобой в хорошем ресторане. Вдруг именно в нем ты захочешь сыграть нашу свадьбу. Я собираюсь обсудить с твоей мамой церемонию и стоимость твоего платья, чтобы ты себе ни в чем не отказывала. Но уже не ради супермаркетов, Крош. Просрал я их, понимаешь? Я теперь сам по себе. И я хочу начать все сначала. С тобой. Так дай нам всем шанс! Мне, себе и… Габи.
Затаив дыхание, она жмется спиной в сиденье. Слушает меня, не перебивая. Судя по серьезному лицу, переваривает и в чем-то соглашается. Даже не сразу подает голос. Выжидает паузу, прежде чем ответить:
— Ну ладно. Так бы сразу и сказал. — Поправляет ремень и приподнимает подбородок. — Давай, поехали. У меня ноги замерзли.
Глава 18. Стефа
Ланка отвечает на звонок только с пятого раза. Говорит, что спала, но по голосу-то слышу, что она обиделась. Демьян ее как какую-то вещь за дверь выставил, а я и слова поперек не сказала. Не позвонила, не написала ей. Подруга!
— За сколько он купил тебе сапоги?! — офигевает она, подавившись сигаретным дымом.
Я смотрю на свое отражение в зеркале и представляю ее выражение лица.
— Это из дешевой коллекции, — отвечаю, все еще находясь под впечатлением от дорогой покупки, надетой на мои ноги.
Забота, с которой Демьян относится ко мне, кажется невероятной, стоит мне вспомнить его семейку и два месяца ада через стенку. Да еще и о дочери говорит с такой нежностью, что в груди щемит. Хотя, тупень, и не догадывается, что она его!
— А сейчас вы в «Джероме»? — продолжает Ланка. — Стешка, ты дура! Он с тебя пылинки сдувает, на руках носит, от наследства отказался, а ты скрываешь от него, что он отец вашего спиногрыза!
— Лан, ну как я ему скажу? Он сегодня при деньгах, крутой и борзый. Завтра с голой жопой останется — и поползет обратно к папашке. Я попросту буду жалкой в их глазах. Как будто нарочно залетела, чтобы к их богатству присосаться. А если они захотят отнять ее у меня?! — в ужасе вскрикиваю я и прикрываю рот рукой. О таком даже помыслить страшно.
— Ну ты уже совсем с рельсов поехала! Сама же говорила, что его папаша отдал команду выскрести тебя, когда с пузом увидел. Нужна была бы им твоя дочь, уже бы дележку начали.
— Лан, он даже имя ей уже придумал! Габриэллой зовет.
— Так тебе же оно вроде нравилось.
— Нравилось, но я же еще не определилась. На примете еще было с десяток имен. А теперь я и сама привыкла к тому, что она Габи!
— А чо такого-то? — Ланка шумно затягивается сигаретой. — Габриэлла Демьяновна Борзых. Норм.
— Норм было, когда в мою жизнь никто не лез!
— И ты дотаскивала старые сапоги! Короче, Стешка, если ты ему не признаешься, это сделаю я!
— Ты не посмеешь…
— Посмотрим, — заканчивает она и отключается.
Чувствую себя беспомощной Красной Шапочкой, потерявшейся в лесу. Куда ни крикни, вокруг только сплошные заступники Серого Волка. Моя мама, Ланка. Не удивлюсь, если и Ваня встанет на сторону Демьяна.
Убрав телефон, мою руки и выхожу в зал. Демьян сразу хвастается, что заказал какое-то мясо на углях, которое я обязательно должна попробовать, салат, суп, молочный коктейль и ягодное мороженое. Я, конечно же, не ждала, что мне представится возможность самой сделать за себя выбор блюд, но привыкнуть к тому, что за меня все решается навязанным женихом, никак не могу. Даже если его решения правильные, меня они все равно раздражают.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Как тебе кольца? — Он разворачивает ко мне экран своего мобильника.
Мельком смотрю на запредельную цену и отвлекаюсь на стакан воды.
— Как будто тебя интересует мое мнение, — ворчу, делая глоток.
— Согласен, мелковаты брюлики.
Официант в белоснежной униформе и перчатках подкатывает к нам передвижной столик. Расставляя приборы, закуски, салаты, суп и напитки, вежливо оповещает:
— Угли уже готовы…
— Да и ведьма тоже пожаловала, — меняет свой тон Демьян, глядя куда-то сквозь меня.
Я оборачиваюсь на обостренном инстинкте самосохранения. Та, кого мой жених порывается сжечь на костре, стоит возле хостес. Высокая, важная, губастая, с искусственным загаром румяной курочки. В глаза бросаются наращенные волосы, ресницы, ногти, злоупотребление ботексом и несоразмерная туловищу грудь. Эта мочалка полжизни проводит в клиниках и салонах красоты, только от той самой красоты там уже нет и названия.
Заметив нас, она тоже меняется в лице. Видно, как у нее аппетит пропадает. Но желание задержаться в ресторане никуда не исчезает. Не дослушав девушку с бейджиком, она трогается с места в нашем направлении. Громко цокая каблуками, едва ли не вприпрыжку.
— Вот уж кого не ожидала здесь увидеть, — гудит она так, будто у нее нос заложен. Бросает на меня пренебрежительный взгляд и переводит его на Демьяна.
Тот, откинувшись на спинку кресла, равнодушно водит ножом по салфетке.
— Так ты с этой шмарой мне изменял? — Очередная награда для меня в ее презрительной манере. — Меня уже известили о вашей скорой свадьбе. Долго же вы думали. Живот-то под столом уже не спрячешь.
— Серебрянская, отчаливай, пока я тебя тут с канализацией не сравнял за то, как ты три месяца насасывала Арсу у меня за спиной.
На ее скулах вспыхивают красные пятна. Она поджимает свои жуткого размера губища и снова стреляет в меня глазами.
— Думаешь, тебе удача улыбнулась? — обращается уже ко мне. — Когда-нибудь он и тебе с какой-нибудь марамойкой изменит.
— Мне, — отвечаю ей твердо, — не изменит!
— Ах, ну да, у тебя же ребенок, — усмехается она. — Только вот его ли? — Разворачивается, оставив после себя запах едких духов, и шагает к выходу.
— Я обязательно вышлю тебе копию результата ДНК-теста! — добавляю ей вслед, отчего она притормаживает.
Оборачивается, зло смотрит на нас и кивает с издевательской ухмылкой. Всем своим видом заявляет, что уже задумала какую-то гадость.
Я кладу ладонь на живот, в котором разволновалась Габи, и поглаживаю, мысленно успокаивая ее: «Все будет хорошо. Мама и папа не дадут тебя в обиду». Поднимаю взгляд на этого папу, а он цветет своей обворожительной улыбкой.
— Да, Колобок, — соглашается со мной интонацией довольного кота, — тебе не изменишь.
Без понятия, что на меня находит, но меня ослепляет жгучая ревность. Представив, что Демьян когда-то ухаживал за этой пустышкой, целовал, шептал сладкие словечки ей на ушко, спал с ней, меня начинает мутить. Неужели ему нравится такая упаковка? Тогда что во мне нашел? Мы с ней абсолютно разные, хоть внешне, хоть по характеру. Я бы, вот так встретив Виталика с его барби, фиг бы стала унижаться выяснением отношений. Еще бы и за соседний столик села, всем своим видом демонстрируя, насколько он для меня пустое место.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Частый стук каблуков прекращается, как только девица выходит из ресторана. Странно, но мне ее совсем не жалко, хотя я была на ее месте. Почему-то закрадывается мысль, что она сама спровоцировала измену Демьяна. Или я безотчетно стала доверять ему? Моя мама всегда говорила, не спеши судить людей, увидев в них что-то хорошее. Похоже, я этим словам больше не внемлю.
