- Н-ну и х-холод-д-дрыга! – трясущимися руками разливаю нам горячий напиток.
- Наф-ф-фиг-га я с тобой п-п-п… п-п… поехал!?
У Коннора зуб на зуб едва попадал. За термокружку он схватился, как за последнюю надежду выжить, пока я пыталась не смеяться над ним, стараясь сохранить тепло.
- Т-т-т… Т-ты-ы… м-м-мен-ня… ль… лю-у-у-у… б-б-бишь!
Я отогрела пальцы дыханием и вставила ключи в замок зажигания. Мотор взревел. Пью глинтвейн, стараясь не расплескать, ибо трясусь от холода так, что зубы стучат по кружке.
- Т-так я и н-не скрыв… не скрыв… – Коннор закатил глаза, продолжая клацать зубами, – Тф-фу, зар-ра-аза.
Разматываю с себя шарф, снимаю капюшон и расстегиваю пальто. Печка в машине включилась автоматом вместе с зажиганием, а значит пора было немного раздеться, чтобы согреться быстрее. Наконец-то, мы могли возвращаться домой, в Детройт, ведь, более нашего присутствия не требовалось. А значит, этот месяц на Аляске для нас закончился. Правда, ещё не совсем благополучно – в такую погоду попробуй дождись свой авиарейс. Маркус меня подвесит. Надеюсь, Гефест там выкручивается.
- Знаешь, смайлик, – говорю тихо, а то, вдруг, Коннор уснул – как-никак часа два уже едем, – Мне… даже не верится, что всё и вправду получилось.
Это уменьшительно-ласкательное прозвище приклеилось само собой. Коннор непроизвольно корчил слишком умилительную моську, когда был чем-то доволен или смотрел на меня. Ну и улыбкой его я не могла налюбоваться. Вот “смайлик” к нему и прилип с концами и намертво. Не могла я его называть “Шерлоком”, как это делал Хэнк, ведь, тогда я бы каждый раз напоминала ему о работе. Да и что-либо брутальное Коннору, в общем-то, не особо шло. Сама я стала обыкновенной “врединой”, и очень гордилась своим прозвищем.
- Смайлик? Кон? – обернулась – детектив выключился, как лампочка, согревшись глинтвейном, с приоткрытыми губами, как у ребенка, – Ладно, спи. Приятных снов.
Дорога была практически занесена перемётами снежной позёмки, вдоль тянулась светоотражающая лента, местами изорванная ветром, чтобы люди не потерялись ни в бурю, ни в снегопад. Фары едва давали разглядеть что-либо на триста метров вперёд, иногда приходилось буквально перешагивать горы заледеневшего снега. Спасибо капитану Шэдоу из ФБР – через него я арендовала этот вездеходный автомобиль, который сможет проехать везде. Такая дорога утомляла, хоть машина и пролазила через сугробы, но останавливаться было нельзя – нужно было добраться до жилой базы и, как минимум, в тёплой ванне полежать.
Местные мужчины, которые наблюдали нас этот месяц, часто шептались в баре за нашими спинами:
- Пацан от холода калеет, а девке – хоть бы что! И видная какая!
- Да ладно, он просто её сексдроид. Нашла себе неутомимого, который любое желание исполнит. Вот и удобно ей – рядом послушный мальчик.
- Так, может, “подвинуть” его? С нами девке явно веселее будет!
И всё в подобном духе. Было противно и обидно, что о нас такое говорят. И вдвойне обидно, что секса у нас так ни разу и не было, так как мы пока довольствовались теми почти платоничскими отношениями, что у нас были. В какой-то момент нервы у меня сдали. Я деактивировала кожу на руке, невесомо провела пальцами по щеке Коннора и нежно его поцеловала, на что тот просто обнял меня и прижал к себе. Разговоры такого формата моментально стихли.
Впереди показались сигнальные огни жилой базы. Я протянула руку и потрясла детектива за коленку.
- Коннор, мы приехали, просыпайся.
Он открыл глаза и потёр сонное лицо, когда перед нами служащие базы уже открывали ворота ангара, чтобы мы смогли проехать внутрь.
**~*~
9 декабря 2039 года. Штат Мичиган, Детройт. Башня “Киберлайф”.
- Леди Блэр, можно к вам?
- Привет, Барри. – отрываюсь от компьютера, поправляю шерстяную накидку и снимаю очки, – Проходи конечно!
- Я тут не один. – Блэкпул зашёл в мой кабинет, а следом появился Маркус.
- Так, ребята, вдвоём вы приходите редко. – хмуро смотрю на них, – Что-то серьёзное?
- Камски сбежал. – сразу бросил в лицо Маркус.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я, привставшая из кресла, плюхнулась обратно. Тириум отхлынул от лица. Ноги стали ватными.
- Скажите, что это всего лишь дрянная шутка.
Новое сообщение. – мелькнуло перед глазами, – Коннор Андерсон. Конфиденциально.
- Леди Блэр, я понимаю, как это может прозвучать для вас…
- Как колокол. – перебиваю Барри, – Как колокол возвещающий о казни. Господи…
Встаю из-за стола, прохожу к окну, делаю вид, что потерянно смотрю на конвейер, а сама открываю сообщение.
“Капитан Уэйн сообщил, что всё под контролем. Перевозка будет осуществляться Российским ледоколом. Британский Интерпол уже подключился в работу.” – написал Коннор.
Делаю вид, что кружится голова. Слегка оседаю и придерживаюсь за стекло. Маркус подхватывает на руки, уносит на диван, Барри пытается заставить меня сделать глоток воды. Отмахиваюсь и выбиваю стакан из руки Блэкпула, тот разбивается. Маркус хватает за руки, пытается успокоить. Нет, ребята, я вас не слышу, у меня звуковой процессор отключён. Начальник пытается связаться, обнажая руку и прикладывая к моей, но он услышит только давящую тишину и натолкнётся на стену. Я запрограммировала свои реакции на эту новость, делая реконструкцию, в которую в любой момент могла вмешаться. Коннор хорошо меня в этом поднатаскал.
Через некоторое время разлетится весть о том, что Элайджа был “схвачен” Интерполом на границе Великобритании, и его сгноят в британской тюрьме, а через пару лет мы всё узнаем о его смерти. Там, в Великобритании, Камски уже ждёт охраняемая лаборатория, хорошие условия. Явно лучше, чем были на Аляске. Мой отец будет работать с ним в паре над синаптической связью нейронов, их сканированием и картированием для оцифровки сознания. Папа сказал, что продолжает опережать семимильными шагами технологии впереди планеты всей, и помощник ему бы не помешал. Теперь Камски ждёт новое имя, новый имидж, новая легенда и другая жизнь. Жизнь под вечным присмотром Интерпола, до самого конца его дней. Но это было лучшим, что я могла ему предложить. И Элайджа был согласен на такие условия. Попросил лишь об одном – вернуть ему Хлою.
“А если она сама не захочет?” – задаю вполне логичный вопрос.
“Я не в праве настаивать. – он пожал плечами, – Она вольна делать, что пожелает. И самостоятельно принимать решения.”
Норт махала рукой у меня перед глазами, пока я сидела, безразличная ко всему. Маркус метался по моему кабинету – то разговаривал с Гефестом, который даже в курсе наших с детективом махинаций не был, то по телефону. Чуть позже подъехал Хэнк и забрал меня домой. Коннор сейчас был занят – расследовал дело о похищении ребёнка на пару с Ридом. Девочку нашли, а вот похитителя пока нет.
Да, с капитаном полиции Джеффри Фаулером, Хэнком и Коннором было решено весьма внезапно. Кон рассказывал мне, что они пытались уволиться, ведь, когда Элайджа меня похитил, Фаулер попытался вставить им палки в колёса. На Джеффри серьёзно надавили сверху. С очень высокого верху, даже я бы прогнулась. В итоге никого не уволили, Хэнк получил весь положенный и заслуженный оплачиваемый отпуск за годы службы, материальную компенсацию за травму от потери сына и отсутствующую психологическую помощь для работника департамента (а, ведь, он тогда продолжал работать, пытаясь абстрагироваться, и уже после сломался и запил), а Коннора повысили до младшего лейтенанта и детектива. Кто это сделал? С чьей это было подачи? Я не знаю. Может, Фаулер кому-то серьёзно насолил?
Вот Коннору теперь и приходилось терпеть Гэвина, пока Хэнк был в отпуске. А Риду приходилось терпеть Коннора. Ну, как, терпеть… Гэвин по большей части ничего за Коннором не успевал. Тот уже и улики сдаст, и отчёты отправит, и кофе себе попивает да в интернете сидит, а Рид только в материалах дела пытается свести концы с концами. Соответственно, их тандем оброс забавными прозвищами: “Истребитель и Парашют”, “Оптоволокно и Первый В Мире Компьютер”, “Плэй Стэйшн и Тетрис”, “Адронный Коллайдер и Распад Радиации”, “Циклотрон и Тормоз”, “Умный и Холостой”... и это только то, что я смогла запомнить. Хэнк до слёз порвался и заржал в голос на “Тетрисе”, адресованном Гэвину, я не удержалась от “Циклотрона”, хватаясь за живот и тыкая в Коннора пальцем. Тот даже обидеться не мог, да и не пытался – самому было ужасно смешно. Наш летний вечер на три бутылочки пива в кафе у набережной тогда был прекрасен.
