Конечно, ответ тут мог быть только один.
Мысль о том, что она может обратиться к Никани и попросить или потребовать у него или других членов его семьи встречи с Фукумото, была немедленно ей отброшена. Семейство Никани дало ей понять совершенно однозначно, что в ближайшее время и вероятно в будущем ей запрещено будет видеться и иметь дело как с другими представителями человеческой расы, так и с человеческими артефактами.
Путь до жилища Тэй оказался гораздо более долгим, чем она себе представляла. До сих пор она еще не освоилась на борту корабля оанкали и не могла с точностью определять и оценивать расстояния. Горизонт, когда он не заслонялся псевдодеревьями и холмоподобными возвышениями с пещерами-входами на другие уровни, представлялся пугающе близким. Но насколько близким, она затруднялась сказать.
Никто не пытался остановить ее — хотя бы это хорошо. Вполне вероятно, что встречные оанкали, где бы она ни появлялась, считали, что она находится там, где и должна находится. И если ей не помешает Никани, она вполне может добраться до самого древа клана Тэй.
Добравшись до Тэй, она начала свои поиски. Цвет псевдодрева Тэй был желто-коричневым, в отличие от серо-коричневого цвета Каал, а ствол дерева казался более грубым — гораздо более похожим на ствол настоящего дерева, каким она могла его себе представить. И тем не менее оанкали, желающие выйти из этого древа или войти внутрь него, заставляли открываться эту самую грубую на вид кору безо всякого труда. Иногда, когда момент был удобный, она ухитрялась заглянуть в проемы дверей, которые открывались перед оанкали, чтобы увидеть, что творится там внутри. Эта долгая, изнурительная прогулка пройдет недаром, если ей удастся увидеть Фукумото хотя бы краем глаза — увидеть его или любого другого из людей, живущих среди оанкали. Она желала встречи с любым человеком.
До тех пор, пока она не начала заглядывать через плечи входящих и выходящих оанкали, она не представляла, до какой степени важно было ей найти и увидеть человека. Целеустремленные и преуспевающие во всем оанкали сумели полностью изолировать ее от ее соплеменников — и это несмотря на то, что, по их словам, они планировали в отношении нее. Свой план они претворяли в жизнь настолько незаметно и мягко, без малейшего намека на грубость, с таким величайшим терпением, способным растопить любое сопротивление, что незаметно для нее самой решимость ее рушилась.
Она занималась поисками Фукумото до тех пор, пока не почувствовала, что сейчас рухнет на землю от усталости. Тогда, вне себя от отчаяния и злости, таких глубоких и сильных, которых от себя она никак не ожидала и которые, конечно же, были совершенно неразумны в данных обстоятельствах, она уселась у подножия псевдодрева и съела два апельсина, которые остались у нее после ленча, съеденного у Каал.
Настойчивость ее поисков, сказала она сама себе, была смешна. Она вполне могла остаться у Каал, спокойно провести там день в дремотном ожидании появления какого-нибудь человека, при этом не считая, что день прошел напрасно и не испытывая такого безысходного чувства неудовлетворенности. Ведь, добравшись до Тэй, она могла вести поиски лишь весьма приблизительно, поскольку представления не имела о размерах занимаемого этим кланом местожительства. Само собой, нигде не было видно ни одной таблички, по которой она могла бы сориентироваться. Оанкали категорически отказывались пользоваться чем-то подобным. Насколько она сумела в этом разобраться, территория, занимаемая тем или иным семейством, помечалась пахучими метками. Для открывания дверей оанкали Тэй использовали запах местных семейных меток — гости и посетители, принадлежащие к другим семейным кланам, также использовали свои метки, но в особой последовательности. Оолой умели менять свой запах и обычно делали это, когда покидали свои жилища для спаривания. Женские и мужские особи оанкали обычно сохраняли запах, с которым появлялись на свет, и жили только на территории, принадлежащей своему клану. Само собой, чтение пахучих меток было за пределами способностей Лилит. Сколько она не принюхивалась, она так и не смогла уловить какого-то запаха, исходящего от оанкали.
Что ж, это уже неплохо, сравнительно с тем, как если бы, например, оанкали испускали какую-нибудь совершенно невыносимую вонь, которую ей приходилось бы переносить. Однако слабость ее обоняния лишала ее возможности ориентироваться по пахучим знакам и указателям.
Тяжело вздохнув, она решила, что должна вернуться обратно к Каал, хотя в том, что ей удастся найти обратный путь, она сомневалась. Оглянувшись по сторонам, Лилит укрепилась в своем подозрении по поводу того, что, увлекшись поисками, она заблудилась и потерялась совершенно. Для того чтобы найти дорогу к Каал, ей придется обратиться к кому-нибудь с расспросами.
Поднявшись на ноги, она сделала несколько шагов прочь от псевдодрева, у которого сидела, и выкопала маленькую ямку в земле — вещество под ее ногами на самом деле было землей; Никани подтвердило ей это. Положив в ямку апельсиновую кожуру, она засыпала ямку землей. Через день, как она знала, кожура полностью исчезнет, растворенная соками корабля, который употребит ее в пищу.
Так происходило всегда, но только не на этот раз. Сейчас произошло нечто неожиданное.
Не успела она отряхнуть брюки и надеть куртку, как земля вокруг ее ямки с апельсиновыми корками начала темнеть. Заметив, что происходит, она уже не смогла отвести взгляд, и прямо на ее глазах почва вокруг ямки быстро превратилась в лужицу вязкой жижи, постепенно принявшей оранжевый цвет, под стать похороненным апельсиновым коркам. Ничего похожего никогда прежде ей не доводилось видеть.
Потом жижа, более напоминающая жидкую грязь, начала испускать зловоние, не имеющее ничего общего с апельсиновым духом. Вскоре появились и оанкали — возможно именно запах привлек их. Оторвавшись от небывалого зрелища, она увидела двоих оанкали, стоящих рядом с ней. Их головные щупальца были все до единого направлены на нее, сведены словно в точку.
Один из оанкали заговорил с ней, и она напрягла все силы и внимание, пытаясь понять его, разобрать в его речи хотя бы слово — и частично ей это удалось, хотя понятые ей слова в целом все равно остались лишенными смысла, содержащегося во всей сказанной фразе.
Яма, образовавшаяся на месте захоронения апельсиновой кожуры, продолжала бурлить и расширяться в размерах. Лилит в испуге отступила от оранжевой язвы подальше.
— Что случилось? — спросила она встревожено. — Вы понимаете по-английски?
Больший из пары оанкали — Лилит показалось, что это была женская особь — произнесл фразу на языке, который не был английским, но не был и оанкали тоже. Поначалу Лилит растерялась. Но потом испытала внезапный восторг — язык, на котором обратилась к ней оанкали, наверняка был японским. По крайней мере звучал очень похоже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
