– Вот в этом я с тобой, Яков, согласна, – кивнула Божена Феликсона, сверкнув золотым завитком волос у виска. – В том, что Элен взвинчена до предела, – уточнила она. – Только вот я бы на ее месте ни за что бы не позволила никому, даже самому черту, так заморочить себе голову!
– Ну, в этом-то я, конечно, не сомневаюсь, – протянул я уверенно. – И все-таки что же вы хотели мне рассказать? – Мне не терпелось услышать, что скажет Божена, обычно ее рассказы не бывали пустыми. В них всегда присутствовало некое рациональное звено, способствовавшее раскрытию преступлений.
– Моя горничная призналась мне, что покойная Луша нередко секретничала с Машей Олениной и была даже какое-то время ее компаньонкой!
– С Машей?! – Я ушам своим не поверил.
– Вот именно, – подтвердила Божена. – Мне тоже это показалось несколько странным, учитывая презрительное отношение к Луше младшей Олениной. Но, оказывается, Маша с Лушей крепко поссорились, по крайней мере так утверждает кучер, неизвестно даже из-за чего! И тогда Маша якобы подарила свою горничную сестре, именно тогда, когда Елена Александровна остро стала нуждаться в доверенном человеке!
– Но в этом мне пока не видится ничего подозрительного, – отозвался я немного разочарованно.
– Ты бы лучше дослушал меня до конца, прежде чем делать умные выводы, – усмехнулась Божена.
– Я – весь внимание…
– Так вот, – Божена Феликсовна уже перешла на шепот, – этот самый кучер, ну… друг моей камеристки, признался ей, что нередко видел Машу в обществе Луши по вечерам, и при этом они всегда о чем-нибудь да шептались! В общем, довольно странно себя вели! Заметь, Яков, это бывало уже после их ссоры, о которой в доме знали все до последней девчонки с кухни, и которая вылилась в настоящий скандал! Мария Александровна заявила тогда, что Лукерью видеть больше никогда не желает! И если бы не несчастье с Элен, то вовсе продала бы ее, как часто это проделывала с другими девушками…
– Что? Что? – удивился я. – Машенька торговала крепостными?! Вот уж никогда бы не подумал…
– Вот именно, милый братец, – подтвердила Божена. – У Марьи Александровны пристрастия-то те еще. Впрочем, в них нет ничего особо предосудительного или, тем более, преступного для общества… Но, так или иначе, они наводят на некоторые размышления, особенно в свете последних событий! Впрочем, в них тебе самому разбираться. Ты у нас бравый сыщик, а я всего лишь слабая женщина!..
– Ну-ну, – усмехнулся я, возведя глаза к небу, которое казалось особенно хмурым в этот ненастный день. «Слабость» Божены Феликсовны представлялась мне… Как бы это сказать? Сомнительной!
– Как мне понимать этот тон? – фыркнула Божена Феликсовна. – Это комплимент или оскорбление? – лукаво улыбнулась она.
– Разумеется, комплимент, – отозвался я, провожая глазами скромную похоронную процессию, которую возглавлял граф Оленин. – А кому Марья Александровна продавала девушек? И, собственно говоря, зачем? Оленины, кажется, не бедствовали…
– Ну, не знаю, – отозвалась Зизевская. – Ты, милый Яков, слишком много от меня хочешь. Хотя, должна заметить, ходили слухи, что за каждую из своих девушек хозяйка получала не менее пятисот рублей ассигнациями…
– Да это же больше иного чиновничьего годового оклада! – воскликнул я.
– Вот так-то, – закивала Божена. – И Наталья Михайловна, поверь мне, была в курсе событий!
– Ну, сестрица, – дивился я, – ты просто кладезь совершенно бесценной для любого сыщика информации, – я почтительно поцеловал ручку Божены, источавшую изумительный аромат.
– Машеньке нравилось готовить девушек в горничные, – Божена Феликсовна снова пожала плечиками. – Она учила их танцам, шитью, парикмахерскому искусству, музыке, языкам, латыни, французскому, греческому…
– Греческому? – Мне невольно вспомнилась настенная надпись в будуаре Элен. К тому же, если учесть, что Лукерья постоянно покупала одну и ту же настенную ткань с китайским рисунком в лавке у сидельцев напротив хозяйского особняка, и принять во внимание, что греческому ее обучила Мари…
– Да, у Машеньки обнаружилась страсть к преподаванию, – с загадочным видом проговорила кузина. – У нее вообще было множество всякого рода страстей… Особа весьма разносторонняя! Я бы на твоем месте пригляделась к ней повнимательнее!
– А поподробнее? – осведомился я. Разговор принимал неожиданно занимательный поворот. – Что еще тебе известно о Марии Олениной?
– Ну, к примеру, – протянула Божена, – Марья Александровна нередко посещала и мои салонные вечера, особенно когда речь на них заходила об оккультизме и всякого рода каббалистике! У Машеньки глазки так и блестели! Если бы ты только видел, Яков, как она была хороша в такие минуты!
– Ах, вот оно что, – я задумчиво обхватил подбородок руками. Слова Божены наводили меня уже на кое-какие нелицеприятные для графини Мари размышления. Каббалистика! Упыри! Загадочные семейные предания…
– Да, да, – закивала Божена. – Машенька без ума от театра и всякого рода мистификаций. Это еще одно из ее многочисленный увлечений!
– Значит, Кузнецов мог действовать и с ее указки, – высказал я вслух мучившее меня предположение. – Никогда бы прежде не подумал, что Мари Оленина на такое способна! Элен ведь сестра ей!
Божена в ответ только молча пожала плечами.
– Или Раневский, – проговорил я задумчиво. – Да мало ли кто еще!?
– Вот именно, – кивнула Божена. – Мало ли кто еще? Возможно, ты зря заподозрил Мари, и все это только какое-то мистическое, адское стечение обстоятельств!
– Слишком много совпадений, – заметил я. – Вряд ли, Мари здесь ни при чем! Впрочем, скоро я собираюсь ехать в Отрадное! Там-то, я надеюсь, все прояснится!
– Вряд ли тебе там обрадуются, – усмехнулась Божена, обнажив свои белые зубки. – У меня сложилось впечатление, что графиня Наталья Михайловна тебя не слишком-то жалует, – усмехнулась она.
– В этом ты, конечно, права, – не стал я спорить с Боженой. – Однако вряд ли Оленина отважится пойти на открытый скандал. Так или иначе, но попытаться стоит!
– Ну, – Божена повела плечиком, – тебе, конечно, виднее! Попытка – не пытка!
– Мне кажется, что ты чего-то не договариваешь, – произнес я уставившись ей в глаза. – Что-то важное о Мари!
– Мария Александровна не пропускала ни одного маскарада! Особенно ее волновала личность мошенника Калиостро, – усмехнулась Зизевская.
– Я бы просил вас быть осторожнее в выборе… выражений, – отозвался я. Граф Калиостро, конечно, имел не блестящую репутацию, но…
– Ну да, конечно! – Божена замахала руками. – Он тоже, кажется, был из ваших, – ткнула она в меня пальцем. – Масоном! Мне об этом сама Мари рассказывала. Оленина даже побывала у него на квартире, где он когда-то останавливался в Санкт-Петербурге под именем Алекса… Нет, кажется, Феликса.
Граф Александр Джузеппе Калиостро и впрямь в конце прошлого века останавливался в Северном Вавилоне под именем Феликса и причислял себя к масонам одной из высших орденских степеней. Алекс, Феликс… Созвучие этих имен снова заставляло меня заподозрить Мари Оленину в чем-то очень неблаговидном! Хотя все это еще были, можно сказать, бездоказательные заключения, построенные почти что на пустом месте! «Вряд ли Калиостро мог превратиться в вампира!» – мысленно усмехнулся я. Однако имя Алекс могло показаться звучным графине Мари, учитывая, что ее жених имел прежде виды на ее сводную, легко внушаемую сестрицу, и родовое имение должна была унаследовать не она, а все та же Элен.
– О! Я так и вижу, как целая туча обвинительных мыслей кружит у тебя в голове, – усмехнулась Божена. – Ей-богу, придет нужда, ты и меня не пощадишь, – проговорила она серьезнее и тут же нахмурилась, от чего ее лицо стало еще прекраснее.
– Милая кузина, вы неприкосновенны, словно ангел небесный, – я послал ей самую очаровательную улыбку из своего арсенала светского соблазнителя. Но на нее, кажется, мои чары не действовали.
– Эх, Яков, – погрозила она мне пальчиком. – Мне ли не знать, на что ты способен ради своего Ордена? – Она невольно плотнее закуталась в шаль. Ветер, подувший с севера, казалось, пронизывал до костей. – Неужели ты думаешь, братец, что я не догадываюсь, какою ценою далась тебе вся эта эзотерика, каббалистика и индийская философия?! Из разорившегося дворянина, промотавшего свое состояние, ты превратился в одного из самых просвещенных людей Европы, блистательного светского льва, не знающего счета деньгам и легко открывающего двери кабинетов самых влиятельных лиц в столице! Ты и в самом деле полагаешь, что я не догадываюсь о том, чем тебе пришлось за это заплатить?!
– Божена, вы сказали это таким тоном, будто считаете, что я заложил свою душу дьяволу, – отозвался я не особенно весело.
– А разве это не так? – опасливо осведомилась кузина. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду…
