– Пока что мне удавалось самому выходить из всех передряг. – Рорк допил виски, брякнул стакан на стол. – Ты отлично знаешь, что Соммерсет никого не убивал.
– Неважно, что я знаю, важно – что я могу доказать! – Ева вцепилась себе в волосы – опять начинала болеть голова. – Скрывая от меня информацию, ты не даешь мне продвигаться вперед!
– А что ты могла бы с ней сделать такого, что я не сделаю сам? Причем с тем оборудованием и с теми связями, которые у меня имеются, я действую гораздо эффективнее.
Евиному терпению пришел конец:
– Постарайся не забывать, кто здесь полицейский!
Глаза Рорка сверкнули стальным блеском:
– Об этом мне забыть вряд ли удастся.
– Не забывай, кто должен искать улики, собирать информацию, вести расследование. Занимайся своими делами, а в мои не лезь, пока я тебе не велю!
– Пока ты не велишь? – Не выдержав, Рорк развернулся, схватил ее за плечи и хорошенько тряхнул. – А если я откажусь делать то, что мне велят, а, лейтенант? Не стану подчиняться приказам? Что вы предпримете? Опять уйдете и запрете за собой дверь?
– Ну-ка убери руки!
Вместо этого Рорк притянул ее к себе.
– Учти: запертых дверей я терпеть не стану. Моему терпению есть предел, и ты до него добралась. Если не хочешь делить со мной постель, не хочешь видеть меня рядом, так и скажи. Но, черт подери, запертых дверей я терпеть не намерен!
– Это ты во всем виноват! – воскликнула Ева. – Ты меня разозлил так, что я не могла даже говорить с тобой. Мне приходится разбираться не только с тем, что происходит, но и с тем, что происходило раньше. Мне приходится закрывать глаза на то, какие законы ты нарушил. – Она обеими руками уперлась ему в грудь, но он даже не шелохнулся. – И к тому же я вынуждена вести светские беседы с какими-то незнакомыми типами, которых ты приглашаешь к ужину, и думать о том, как, черт подери, я в этот момент одета!
– Ты думаешь, тебе одной приходится поступаться собственными удобствами? – Рорк, едва сдерживая ярость, тряхнул ее еще раз и наконец отпустил. – Бог мой, я – я! – женился на полицейском! Да, судьба нашла, как надо мной подшутить.
– По-моему, тебя никто не принуждал, – заявила она, уперев руки в боки. – Насколько мне помнится, ты сам этого добивался.
– А ты всячески пыталась увернуться – да и сейчас тем же занимаешься. Все, надоело до смерти! Ты убеждена в том, что только тебе приходится уступать и идти на компромисс. – Ева почти что ощущала волны злости, от него исходящие. – Да я столько раз уступал и шел на компромисс, что и не сосчитать! Когда тебе это необходимо, ты можешь уединяться, я прощаю тебе все твои невротические пунктики, но я не желаю терпеть, когда моя жена запирает передо мною дверь!
Услышав про пунктики, Ева едва не лишилась дара речи, но после слов «моя жена» красноречие к ней вернулось:
– Твоя жена, твоя жена… Не смей говорить «моя жена» таким тоном, словно речь идет об одном из твоих костюмов!
– Ты сейчас выглядишь просто глупо.
– Да, я глупа. Ты сам сказал, что я глупая невротичка.
– Порой и такое бывает.
Ей было трудно дышать, перед глазами плыли красные пятна.
– А ты – наглый, самоуверенный, авторитарный тип. И на закон тебе плевать…
Рорк вскинул брови.
– И какой же ты из этого делаешь вывод?
Ева не могла подобрать слов и издала какой-то полувскрик-полувсхлип, услышав который, Галахад предпочел спрятаться под стол.
– Отлично сказано, – заметил Рорк и направился за новой порцией виски. – А ты знаешь, что за последние несколько месяцев я отказался от целого ряда дел, которые могли показаться тебе сомнительными? – Он внимательно рассматривал виски на свет. – Да, пожалуй, ими я занимался скорее по привычке, но находил в этом некоторое удовольствие. И выгоду.
– Я никогда не просила тебя ни от чего отказываться!
– Ева, дорогая, – вздохнул он; ярость его почти улеглась. – Ты просишь об этом самим фактом своего существования. Вынужден признаться: я женился на женщине из полиции, потому что любил ее и желал, потому что она была мне необходима. Потому что я, как это ни удивительно, ею восхищался. Она до сих пор приводит меня в восторг.
– Слушай, не надо таких поворотов!
– Это просто круг замкнулся. Пойми же, я не могу изменить того, что уже сделал. Даже ради тебя. – Он встретился с ней взглядом, – Но я прошу тебя больше не запирать дверь.
Ева вздохнула – тихо, едва слышно.
– Так тяжело смотреть на то, что сделали с этими людьми, и знать…
– Что я тоже был способен на такое? – Рорк отставил стакан. – Это было справедливое возмездие.
Она вдруг ощутила тяжесть своего полицейского значка. Не на груди – в сердце.
– Не тебе это было решать.
– Вот тут мы с тобой расходимся. Закон не всегда встает на защиту невиновных. Порой закону на все и на всех наплевать. Я не буду извиняться за то, что совершил, Ева. Но я хочу извиниться за то, что поставил тебя перед необходимостью выбирать между мной и долгом.
Она взяла кружку с остывшим кофе и сделала глоток – в горле внезапно пересохло.
– Мне пришлось все сказать Пибоди. Нужно было ввести ее в курс дела. – Она провела рукой по лицу. – И представь себе, она, не колеблясь, приняла мою сторону.
– Пибоди – хороший полицейский. – Рорк покачал головой. – Надо же, ты научила меня тому, что в этой фразе я больше не вижу противоречия.
– Мне нужна была ее помощь, потому что я боюсь. – Ева, пытаясь успокоиться, закрыла глаза. – Я боюсь, что, если буду недостаточно осторожна или расторопна, на месте нового преступления я обнаружу тебя. Я опоздаю, и ты будешь мертв. Ведь нужен ему именно ты!
Рорк обнял ее, прижал к себе, и Ева почувствовала, как необходимо ей было тепло его рук, его дыхание, его запах.
– Я не могла этого выносить, – сказала она, сильнее прижимаясь к нему. – Не могла! И думать об этом не могу, потому что голова начинает идти кругом, и из головы выкинуть не могу…
Его губы прильнули к ее губам в страстном поцелуе. Он знал, что ей нужно это, что она ждет его рук – сильных, требовательных, нетерпеливых. И обещания, которые он шептал ей, срывая с нее рубашку, были за них обоих.
На пол полетела ее кобура, за ней – его пиджак. Ева запрокинула голову, подставляя шею под поцелуи Рорка, и потянулась к его ремню.
Они стремились к друг другу так безудержно, что было уже не до слов. Он подтолкнул ее к столу, под ее спиной зашуршали бумаги.
– Ведь я – невротичка, – шепнула она, прижимаясь к нему.
– Мне это даже нравится, – ответил Рорк, засмеявшись, и вошел в нее.
Тело Евы сразу же содрогнулась в оргазме, выгнулось дугой, зрачки ее потемнели, из груди вырвался стон – она звала его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
