или пропал. Ему не повезло, он пропал. Но ведь он мог, отправив за решетку Мельникова, с комфортом устроиться на обломках его судьбы. Прибрал бы к рукам его фирму: без Лужина это было бы нетрудно.
Славина посмотрела на Макара и указала ему на выход. И он пошел за ней: приказ начальника — закон для подчиненного.
— Ну что ж, все понятно, Мельникова подставил Берестов. И очень хорошо, что ты это выяснил… — на ходу, поднимаясь по лестнице, сказала Славина.
Макар кивнул. Да, он молодец, и благодарностей у него вагон и маленькая тележка. Только вот этот состав никуда не едет. Глотова назначили на должность начальника отделения, а он может отдыхать на станции «Старший опер».
— И Берестова вовремя перехватил, — продолжала Славина.
В Калиновку Макар отправился сразу же, как только позвонил Ворошилов. За железнодорожным переездом увидел его машину, пошел по следу подчиненного и подстрелил Берестова. Да, было дело.
— И по делу Семибратовой будем разбираться, нужно отменять приговор.
Славина широко открыла дверь, давая понять, что Макар должен следовать за ней. Но вслух свое приглашение не высказала, а язык намеков Уставом не предусмотрен. Она зашла, он закрыл за ней дверь с внешней стороны и отправился в свой кабинет.
Ворошилов отсутствовал, в больнице он, на перевязке. Берестов порезал его несильно, ранение не опасное, но тем не менее.
Славина зашла без стука, удивленно посмотрела на Макара.
— А ты чего здесь? Я еще не закончила разговор.
— Извините, — сухо, но всерьез и на «вы» сказал он.
— Что извините? — Славина повела бровью, внимательно глядя на майора.
— Вы сказали, что приговор по делу Семибратовой будете отменять. Я подумал, что вы этим сейчас и займетесь. Решил вам не мешать.
— Ты что, обиделся? — спросила Славина, проницательно глядя на Капитонова.
— За что? — искренне удивился он.
— Не знаю.
— Я весь внимание, товарищ подполковник. — Макар невозмутимо смотрел на Славину.
Если есть что сказать, по существу, он внимательно слушает, а если нет, пусть уходит: не надо напрягать ни его, ни себя.
— С Брусовой нужно поговорить, — сказала Марина.
— Она сейчас в реанимации.
— Может, уже отошла от наркоза?
— Может, и отошла.
— А кто у нас лучший специалист по допросу больных под наркозом? — улыбнулась Славина.
— Это вы о Лужине? — спросил Макар.
— Ты не поверишь, мне из больницы звонили, жаловались на тебя, — все в том же шутливом тоне сказала Марина.
— Извините.
— Что извините?
— Что причинил вам неудобство.
— Может, хватит Ваньку валять?
— Так точно.
Макар не кривлялся, не набивал себе цену, он просто решил взяться за ум. С начальством только на «вы» и шепотом, хватит панибратства и неприятностей.
— Ты это серьезно? — нахмурилась Славина.
— Это вы о чем, товарищ подполковник?
— Да иди ты знаешь куда! — Марина обиженно поджала губы и вышла в коридор.
Макар кивнул. Знал он, куда идти. Брусова в больнице — в тяжелом состоянии, вряд ли ее можно допросить. Но ведь можно поговорить с ее бойфрендом Пряхиным, главным выгодоприобретателем в истории с Дымовой.
* * *
Порезы неглубокие, но все равно неприятно. И даже страшно. Берестов мог полоснуть ножом по горлу. Мысль об этом заставила Вадима потрогать пальцами кадык. Опасное это дело — служить в уголовном розыске. А пропускать плюхи еще и обидно. То с Пряхиным облажался, то с Куницыным и Бабуровым, а вчера еще и с Берестовым. Вадим держался неплохо, но все равно Капитонову пришлось его спасать. Не дело это, когда опер не может сам за себя постоять.
Вадим решительно поднял руку, собираясь нажать на кнопку звонка. Но дверь распахнулась сама по себе, выпуская из квартиры Пряхина. Вадим шел к нему, хотел с ним поговорить, а по возможности взять реванш за свое поражение. И вот этот случай настал. Пряхин пер на него как танк.
— Стоять! — гаркнул Вадим.
Пряхин толкнул его сразу двумя руками — в таранном натиске, а у Вадима порезы на руке, на груди, повязки там. Вспомнив об этом, он резко сдал назад и в сторону, это позволило ему уйти от удара. Но вместе с тем он отпустил Пряхина, не зря, как оказалось, тот шел напролом.
— Стой, говорю!
Вадим разогнался, толкнул Пряхина в плечо, но тот глянул на него насмешливо.
Вроде бы и не слабак лейтенант, может и ударить, но в целом ничего страшного. Если принять меры.
Пряхин резко развернулся к Вадиму, протянул одну руку, чтобы схватить за горло, другой размахнулся для удара. Но Ворошилов смело шагнул вперед и в сторону. И, вспомнив боксерское прошлое, по дуговой траектории провел оверхенд, и, как оказалось, очень удачно. Пряхин пошатнулся, а Вадим ударил его снова — с заходом во фланг, по почкам. И тут же последовала подсечка, с захватом руки.
Пряхин упал, вывихнув руку, но Вадим щадить его не стал. Развернул на живот, заломил руки за спину и защелкнул на них наручники.
— Ну вот и все! — чувствуя себя крутым опером, торжествующе улыбнулся он.
— Да это Элка все! — заскулил Пряхин.
И в это время из соседней квартиры вышла та самая женщина, которую Брусова в свое время призвала в свидетели — по факту изнасилования. Бочком-бочком она втиснулась в узкое пространство между Вадимом и стеной, протолкнулась к лестнице. И все это время она в ужасе смотрела на полицейского.
— Не хотел я убивать! — простонал Пряхин.
Женщина потрясенно глянула на соседа и остановилась.
— Но убил! — удивленно глянув на верзилу, на всякий случай подтвердил Вадим.
— Сказала, что за бабку рассчитаться надо.
— За бабушку твою рассчитаться, — кивал Вадим. — Элла убила ее, а ты за это убил Лужина. Это не новость!..
— Да не хотел я!
— А эта парочка мне всегда не нравилась! — сорокой протрещала женщина, одной рукой показывая на дверь пятьдесят шестой квартиры, а другой на Пряхина.
— Гражданка, вы свободны! — строго посмотрел на женщину Вадим.
— Но вы же их посадите?
— Даже не сомневайтесь!
Вадим услышал шаги на лестнице, повернул голову и увидел майора Капитонова.
— Что у тебя? — спросил начальник.
— При попытке к бегству. Это же он Лужина убил. Высокий, красивый…
— Сам признался. Я слышала, — закивала соседка. И, немного подумав, добавила: — И никакой он не красивый.
— Мы с вами обязательно свяжемся, — пообещал Капитонов.
Пряхина подняли, спустили к машине, доставили в отдел. Вадим с полным на то основанием мог гордиться собой. Это ведь была его идея — заняться делом Семибратовой. А так бы он просто не придал значения появлению Брусовой во дворе у Берестова. Ну медсестра и медсестра, что здесь такого?… Ан
