За письменным столом сидела блондинка, со скучающим видом нажимая на клавиши пишущей машинки. На ней была так называемая крестьянская блуза свободного покроя, хотя содержимое ее явно не предназначалось для низших классов.
Она радостно улыбнулась и вежливо спросила, что нам нужно.
Нахмурив брови, я посмотрел на нее.
— Полиция, — пришлось представиться мне. Это произвело должное впечатление: она немедленно отодвинула стул.
— Да, сэр. Я тотчас же доложу мистеру Джоунсу.
Она встала и помчалась к внутренней двери с надписью: «Посторонним вход воспрещен». Нельзя было сказать наверняка, в какую сторону она покачивалась более восхитительно и эффектно — то ли вперед, то ли назад. Она просунула голову в дверь и что-то тихо там сказала. Потом повернулась к нам и жестом пригласила войти.
Маленький лысеющий человек в кабинете выглядел так, словно унаследовал язву желудка от своего отца и деда как часть бизнеса. Он определенно не относился к тем людям, у которых она развивается по собственной инициативе.
— Лейтенант Дин из департамента полиции! — представился я, не моргнув глазом.
— Садитесь, садитесь, — нервно пригласил человечек. — Чем могу помочь, джентльмены?
— Мне хотелось бы посмотреть из вашего окна, — ровным голосом произнес я.
Он вылупил от удивления глаза и начал судорожно перебирать бумаги на столе.
— Вы… вы хотите сказать, — запинаясь, проговорил он, — что вы хотите выглянуть из окна?
— У вас запрещено выглядывать из окон? — в свою очередь удивился я.
— Н-н-нет! — будто подавился он. — Пожалуйста, лейтенант! Это… достаточно большое окно — подходите и смотрите!
— Спасибо — Я подошел к нему.
Вид из комнаты Хэкета оказался весьма эффектный. Мне удалось запомнить из внешнего вида здания ровно столько, сколько было необходимо, — то есть все, что касалось окон. У Хэкета они были алюминиевые, с поднимающимися вверх рамами, и большие смежные комнаты его личного кабинета были открыты навстречу утреннему солнцу. А для того, что мною было задумано, открытые окна имели весьма существенное значение.
Чтобы дать понять редактору, что я не такой уж сумасшедший, каким могу показаться, я начал тщательно осматривать рамы.
Наконец я обернулся.
— Я так и думал, — мрачно произнес я. — В здании термиты.
Было бы трудно определить, кто из них удивился больше — Бакстер или редактор. Бакстер нахмурился, а редактор открыл рот так, что стало видно основание его языка.
— Термиты! — горестно повторил я. — Об этом нужно непременно сообщить в департамент здравоохранения. Но, полагаю, вы знаете, мистер!..
— Джоунс, — с трудом выдавил он. — Эммануэль Джоунс!
— Мистер Джоунс, — продолжал я. — Конечно, это всего лишь обычная проверка. Иногда мы делаем это сами, а иногда докладываем в департамент здравоохранения. Спасибо, мистер Джоунс. До свидания!
Я чопорно, не спеша направился к двери и открыл ее. Потом обернулся к Эммануэлю Джоунсу, приподнял шляпу и подумал, что его язва после нашего визита моментально спровоцировала еще несколько маленьких язвочек.
Он так и остался стоять, ошарашенно глядя нам вслед. Я пропустил Бакстера вперед и закрыл дверь.
— Термиты! — сказал я блондинке, проходя через приемную.
И только когда мы снова оказались в машине, Бакстер заговорил.
— Ничего не понимаю! — Он обрел наконец дар речи.
Я ухмыльнулся.
— Термиты! — сказал я ему.
— Что?
Бакстер тупо уставился на меня. Я завел мотор и вырулил в поток движения.
— Посмотри на это вот с какой точки зрения, Джо, — сказал я. — Когда у нас будет продублированная пленка на Хэкета, как мы с ней поступим?
— Ну, мы…
— Вот именно! — сказал я. — Мы возьмем его за горло. Напугаем его так, что он сломается. Особенно когда узнает, что у меня есть пленка, которая была предназначена для того, чтобы шантажировать выдающегося члена общества. Как ты думаешь, что он сделает?
— Назовет пленку фальшивкой и выбросит тебя с тринадцатого этажа, — жизнерадостно изрек он. — Из окна!
— Вот именно! — Но когда мы заявимся к Хэкету с фальшивой пленкой, нам придется записать еще и этот разговор — точнее, его ответ. Ты согласен?
— Согласен ли я?
— Фальшивая пленка никогда не пройдет в суде как улика, — продолжал я. — Только не по делу о шантаже. Но если я сумею пришить Хэкету убийство Елены Картрайт, когда его бдительность будет усыплена делом о пленке-… — Я замолчал, потом с усмешкой заметил:
— Но у меня есть предложение. Мы могли бы снять трубку его телефона и записать все на пленку у нас в конторе. Но ты знаешь о звуках высокой частоты больше меня — подскажи мне другой способ!
Бакстер вдруг улыбнулся и хлопнул себя по коленям.
— Понял!
— Так объясни и мне! — попросил я.
— В конторе напротив завелись термиты, — сказал он. — Теперь я понимаю, что к чему. Так вот зачем ты так внимательно осматривал окна конторы Хэкета!
— Смышленый, однако, парень! — без тени удивления отметил я.
— Если одно из окон открыто, — продолжал Бакстер, — это можно сделать. Черт возьми, это можно сделать очень просто! Если в конторе через улицу окажется электретный микрофон, голос Амоса Хэкета будет звучать так, словно он кричит в мегафон!
— Я уже говорил тебе, Джо, что ты смышленый парень?
Мы вернулись в контору. Фарлей сидел около магнитофона, а Пэт — около него. На столе лежали пять катушек. Том сказал, что там записаны разговоры Хэкета.
Я подумал, что, наверное, такому молчаливому человеку, как Хэкет, нелегко говорить в течение целого дня.
— Прокрути-ка немножко, а? — попросил я.
— Конечно, — с готовностью ответил Бакстер.
Он взял пленки и вставил одну из них в аппарат. Потом запустил бобины. Я уселся рядом и закурил сигарету.
На первой пленке была куча заказов на цветы для какой-то дамы из Ист-Сайда, плюс длинный разговор о скаковой лошади с типом по имени Пол из Миннесоты, плюс назначение визита к зубному врачу на пятницу — словом, ничего, что могло бы нам пригодиться.
На второй и третьей пленках оказались одно-два места, которые Джо отметил, чтобы вернуться к ним в дальнейшем.
Четвертая была поинтереснее. Какой-то тип изыскивал все возможные юридические лазейки, чтобы не платить Хэкету за большой кусок недвижимости. Хэкет собирался предпринять строго законные действия и заявить свои права на невыплаченную сумму, которая составляла что-то около ста пятидесяти тысяч долларов.
Интересен был следующий отрывок разговора: «Он может заплатить, говорю тебе! У него долгое время было место в ложе. И теперь либо он заплатит, либо к чертовой… (Молчание). Меня устроит сто пятьдесят тысяч долларов. Сообщите ему, что у нас есть чем его прищучить! Хорошо, он ловкач, у него есть связи — ну и что же? Он не первый, кто выплачивает недоимки! Не тяните с этим!»
Мы прослушали пятую пленку, и Бакстер отметил еще один или два отрывка.
— Думаю, вполне достаточно. Макс, — сказал он. — Если эту штуку перезаписать вместе с другим голосом, никто не поверит, что это был не настоящий Маккой!
— Остановись на этом, Джо, — сказал я. — Когда у тебя будет готова пленка, дай нам знать.
Я поднялся и направился к двери во внутренний кабинет. Бакстер пошел за мной и положил руку мне на плечо.
— Макс, — сказал он, — ты позволишь мне озвучить эту пленку, ладно? Мне бы очень хотелось это сделать — в память о Елене!
— Разумеется, Джо, — понимающе сказал я. Я подошел к коммутатору и набрал номер. Меня соединили на удивление легко.
— Мистер Хэкет? — любезно спросил я.
— Кто это? — проворчал он.
— Мне ужасно неприятно отнимать у вас время, мистер Хэкет, — извинился я. — Знаю, что вы деловой человек. Это Макс Ройял.
— Что вам нужно?
— Я хочу кое-что обсудить с вами, если позволите. Вы сказали, что если мне понадобится повидать вас, то нужно договориться о встрече. Сейчас я и звоню, чтобы попытаться это сделать.
— Дело не может подождать?
— Боюсь, что нет.
— Ну, так говорите — в чем оно заключается.
Я доверительно кашлянул.
— Это, знаете ли, очень деликатное дело, мистер Хэкет. Не могли бы вы все-таки уделить мне… скажем, десять минут завтра утром?
— Ну хорошо, Ройял, — вздохнул он. — Жду вас в одиннадцать.
— Надеюсь, у вас не возникнет из-за этого дополнительных проблем? — корректно поинтересовался я.
— И что из того, если даже они и возникнут? Надеюсь, я в состоянии позаботиться о таких пустяках!
— Спасибо, мистер Хэкет, — поблагодарил я и положил трубку.
Набрав добавочный номер конторы, я услышал голос Фарлея.
— Записал этот кусок — «и что из того, если возникнут проблемы»?
— Конечно, Макс! — сказал он. — Любая мелочь пригодится!
— Отлично, — сказал я и снова положил трубку. Дав телефону остыть, я позвонил затем шефу департамента здравоохранения.
Я пробился к нему, даже не объясняя, кто я такой.
