В поместье Хлодвига они приехали за полночь. Хорошо, что Генриетте уже приходилось бывать здесь с братом, и управляющий узнал её. Немало удивлённый весьма скудным сопровождением знатной девушки, в лице единственной горничной и возницы, господин Виль, тем не менее, встретил гостью очень приветливо и организовал нежданной визитёрше поздний ужин и прогретые покои на ночь.
Довольная Генриетта не стала с ним много болтать, односложно и расплывчато отвечая на осторожные вопросы мужчины. Наскоро перекусив, она поторопилась скрыться в спальне, отговариваясь усталостью и прихватив с собой свою горничную. Всё складывалось как нельзя лучше, поэтому, устало вытянувшись на мягкой перине, девушка засыпала с довольной улыбкой на устах.
Разбудил Генриетту препротивный скрежещущий звук. Он ворвался в её сладкий сон на самом интересном месте: Хлодвиг уже наклонился, чтобы поцеловать её, нежное девичье сердечко забилось чаще в предвкушении! Генриетта сердито насупила брови и резко села в постели, готовая, немедля, сурово отчитать наглую прислугу, помешавшую её чудесному сновидению, и… Широкая искренняя улыбка расплылась на её лице, от уха до уха.
У камина, в тёмном рабочем платье служанки, принцесса Мишель, стояла на четвереньках и кочергой выгребала перегоревшую золу из самого дальнего угла. Рядом виднелось железное ведро для пепла и совок, поодаль, корзина с дровами.
- Мишель? - радостное удивление в срывающемся от счастья голосе Генриетты нельзя было не расслышать.
- Генриетта?! - принцессе словно ногой под зад ударили, так она дёрнулась.
- Ты что, работаешь у ашварси вместо чёрной прислуги? - она просто должна была это спросить, хотя и так всё было видно.
- Нет! Я учусь! - ответ Мишель звучал жалко, как оправдание.
Генриетта звонко расхохоталась, не в силах удержать в груди счастье от того, чему стала свидетелем. Как же ей было тяжело в последние недели, и как сейчас хорошо! Да, как бы Хилберт её ни наказал, когда вернётся и узнает обо всём - это стоит того.
- Чего смеёшься, глупая?! Хлодвиг хочет, чтобы я, как его жена и хозяйка, разбиралась во всех работах, выполняемых в поместьях! - вскричала принцесса.
- Ты ползаешь на коленях и чистишь камин, Мишель! У нас этим занимаются самые ничтожные слуги! Чему тут можно учиться? - говоря, продолжала хихикать подруга детства.
- А ты знаешь, что правильная чистка камина и печи продлевает сроки их службы! Чистый камин – это прекрасный вид на огонь и дрова в нём сжигаются лучше и экономнее. А если топить сухим деревом и регулярно чистить дымоход, то это защитит от пожара из-за возгорания сажи, которая оседает на стенках! - Мишель криком выдавала на-гора теоретическую часть.
- Ну и что?! - веселилась Генриетта.
- Это необходимые для меня, как для хозяйки, знания. Я должна проверять качество работы наших с Хлодвигом слуг, - Мишель сама не верила в то, что говорила, просто повторяла слова смотрительницы.
- Просто приказывай чистить камин каждый день и всё! Проверяй, чтобы в камине ничего не было, а лучше, поручи это смотрительнице замка, - пожала плечами подруга.
- А вот и нет! Пепел нужно оставлять немного, на дне. Этот слой защищает пол от горящего огня! А несколько кусков оставленного тлеющего угля помогают легче разжечь камин снова. Я теперь знаю, что служанка должна использовать для золы только железное ведро, потому, что в ней есть тлеющие угли очень долго, несколько часов! Хозяйка должна следить за тем, чтобы поместье не сгорело! А ещё, раз в год нужно вызывать мастера для проверки камина. А ещё раз в три месяца, а то и чаще, нужно вызывать трубочистов чистить дымоход! - Мишель вспоминала всё, что успела выучить про камины и печи и тараторила, доказывая важность своего дела.
Если бы кто-то со стороны подслушал подруг, он бы поразился тому, что милые юные создания не разговаривали, а кричали друг на друга! В голосе Генриетты явно слышалась весёлая насмешка, а Мишель чуть не плакала, но отстаивала важность своего обучения, это - единственное, что ей оставалось.
Принцесса, холодея внутри, с каждым мгновением всё яснее осознавала, что вскоре в столице все будут шептаться, а то и открыто обсуждать, что она, третья императорская дочь, принцесса, в одежде чёрной прислуги, ползает на коленях и чистит камины в поместье ашварси.
Глава 18.
Филиппу мелко трясло от страха, как в лихорадке, ничего не помогало успокоиться. А ведь ничего не предвещало беды…
За прошедшие месяцы жизнь девушки в расположении отряда никак нельзя было назвать лёгкой, но, зато, она была устоявшейся и размеренной, где один день мало чем отличался от другого, хоть и были эти дни трудными, а иногда, даже, тяжёлыми.
Как и все палаточники, Филиппа работала по своему распределению, банщиком, через день, остальное время посвящая боевым тренировкам.
Она не знала нужды и голода. Империя обеспечивала своих воинов питанием, одеждой и, даже, что совсем не интересовало Филиппу, доступными женщинами во время отдыха после боевых походов.
Об этом, таком желанном, допуске к женщинам, вслух мечтали многие новенькие призванные, они с упоением слушали неприличные рассказы старших и делились россказнями о своих подвигах до призыва. Филиппа только головой качала и уходила подальше, по возможности. Но, чтобы и Детка туда же?! Филиппа чуть с бревна, на котором сидела, не свалилась, когда случайно услышала их с Коротышом скабрезный разговор на эту тему. Коротыш и Детка упоённо мечтали о том дне, когда они вернутся после их первого боевого похода и получат, наконец, доступ в весёлый дом. И она считала Детку большим ребёнком?!
Саму Филиппу больше всего интересовало денежное содержание. Она иногда задумывалась о том, что, если накопить хоть немного денег, можно попытаться найти способ сбежать из армии... Правда, жалование начинали выплачивать только по прошествии трех лет пребывания в войске. Зато, его размер рос, в зависимости от срока службы и ранга. Филиппа видела, как старшие воины получали деньги раз в три месяца, по предъявлению особой бумаги от туга Харбина. Правда, небольшую часть жалования бойцы оставляли в войсковой казне, которая расходовалась на улучшение условий жизни ветеранов, дополнительную помощь больным и раненым, и, иногда, на выкуп пленных, но это ничего. Накопить вполне можно.
Зима пролетела незаметно. С наступлением сильных холодов, к военной форме, которая состояла из штанов, рубахи и безрукавки, выдали головные уборы, тёплые шаровары, куртки и меховые наколенники. А к весне Филиппе пришлось проделывать в своём ремне новые дырочки, настолько сильно она похудела, несмотря, на вполне нормальное питание.
В целом, Филиппе в войсках начало даже нравиться. Её жирное неуклюжее тело за минувшие десять месяцев стало лёгким и послушным. Отросшие волосы она собирала, по примеру старших воинов в высокий хвост на макушке или закручивала в гульку, там же. Несмотря на невысокий рост, похудевшее лицо Филиппы стало очень красивым. Огромные синие глаза сверкали ярко и выразительно, меняя оттенок радужки от голубого до тёмно-синего, почти чёрного, в зависимости от погоды или настроения. Красиво обозначились высокие скулы, а пухлые губы были такого удивительно розового цвета, что даже старый Харбин, задумавшись, поглядывал на них мечтательно. От тяжёлой работы и постоянных тренировок изящные руки девушки с длинными пальцами были в грубых мозолях на ладонях, но это не мешало им быть цепкими и сильными.
Её красоту заметили вездесущие девушки из весёлого дома, который был тут же, на территории крепости, но на заднем дворе, отделённый невысокой стеной. Красоткам никто не запрещал ходить по всей территории крепости, а не только на своём дворе, хоть, это и не приветствовалось. Некоторые, особо бесцеремонные, начали караулить Филиппу у казармы, навязчиво предлагая себя. Она бегала от них, как заяц от гончих, неизменно вызывая этим убийственный шквал насмешек от сослуживцев.
