поспособствовать мне, в улучшении самочувствия?
— Скажу честно — ответил я — все, чем могу вам помочь, это три рубля.
Мужик задумчиво затянулся, глубокомысленно прищурившись.
— Пожалуй, я соглащусь — веско произнёс он.
Я полез в задний карман джинс и сунул ему трёшник. И мы с достоинством раскланялись. Он пошёл в сторону Апраксина, а я домой. Питер такой Питер.
Потом я наметил план дел, что нужно будет сделать. Но вообще то, нужно позвонить Лишовой. Узнать, как там обстановка. С другой стороны, я же ухожу к Монике Белуччи. Ладно.
Глава 10
Время после похищения полетело со свистом. Вика позвонила тем же вечером, и заявила что умные мирятся первыми. Я ей позавидовал. Какая у тебя жизнь насыщенная, Виктория. Ссоры, расставания, примирения. А у меня сплошная скука, ни с кем не ругаюсь. На что она гневно бросила трубку. Но одного раза бросить трубку ей показалось недостаточно, и она снова позвонила. Обозвала придурком, и бросила еще раз. В общем, помирились.
Я, конечно пошёл к ее дому. Как бы мимо проходил, да решил заскочить, пригласить на прогулку. Но оказался на семейном ужине. Светлана Артуровна, под утку с вишнёвым желе, развлекала светской беседой своего мужа и дочь. Заодно и ее бойфренда.
К ее досаде, оный бойфренд в очередной раз оказался не таким тупым, как ей хотелось. По крайне мере, я поддержал разговор о Кнуте Гамсуне. Высказав тонкую мысль, что гении вне идеологий. Ну, как Пушкин. Не за тех, не за этих. Сам по себе Пушкин. Хотя, перед царём лебезил. С чем мы и были отпущены в Викину комнату. Ибо в присутствии крупного партфункционера разговор получился весьма скользкий.
Гулять мы не пошли. Викуня сочла что я еще мало страдал. Я был ей даже благодарен. Все же несколько напряженный день выдался. Экзамены, похищения…
В один из дней позвонила Верка, продавец комиссионки с Лиговки. Коля, ты знаешь, что самые модные сейчас штаны — с карманам на бёдрах? У меня есть несколько, приезжайте с Серёжей.
У девчонок как раз была консультация перед экзаменом, и я не стал звонить Суркову, а просто пошел встречать Вику. Появившийся Сурков был как всегда великолепен:
— Жена! Ты прекрасна! Вика, ты сегодня очень красивая. Дух! Ээээ…помни, внешность — не главное!
Поехали, Сурков, штаны добудем. Отвезем барышень, и помчались. А то ходишь, как последний лох, без карманов на бедрах, как ты его еще не выгнала, Ир.
Брюки-карго, сейчас, ещё невиданный зверь. Кажется, даже названия такого ещё нет. Они станут повальным увлечение позже. Но я подумал, что пора уже побыть иконой стиля. И мы отвезли Викуню с Иркой к Сурковым. Хотя Ирка и орет, что я не больна, а беременна, Серега старается не оставлять ее одну надолго.
Штаны понравились даже Суркову, но оказались велики. Но Верка тут же связалась с дилером. Он вас ждет через пол-часа на Льва Толстого, мальчики. У аптеки. Поехали на Петроградскую. Продавец нас ожидал. Представился Олег. Лет тридцать, если не больше. Белые кроссовки, голубые джинсы, желтая футболка. Блондин. Тот тип фарцовщиков, что я называю «Виталик». Ходит по конторам трестов и заводов в договоренные дни. К его появлению женщины сбегаются отовсюду, и ведут примерки в туалетах. Сурков свернул с Большого проспекта направо, и остановился. Вышли из машины. Этот Олег лишь мгновение смотрел на нас. Потом достал из сумки двое штанов и бросил на заднее сидение. Это ваш размер, ребята. Отвечаю. Вот телефон, если что звоните. И подбросите меня обратно к Ленсовета. Обратно его везли по Малому. Рассказал, что на Ваське люди более козырные. Ходят не только по малому и большому, но и по среднему.
По дороге обратно поведал Суркову про свои приключения. Он много смеялся. Вот приедем, Дух, и уже прыгни с крыши. Чтоб не мучиться. История про пустить меня на мясо, вызвала просто истерику. Хоть кто-то хочет сблизить людей и общепит. Добавить, так сказать, человеческого. В меню.
Штаны мы продемонстрировали методом дефиле в стиле модных показов. Вызвав скрытую досаду. Ибо номенлатуре такие модные ништяки завозят не так оперативно.
— Зависть, это пережиток. — заявил Сурков — Ну да, барышни, ни в синем зале Гостинки, ни в спецсекции Пассажа, такого не купишь. Несите свой крест с достоинством. Не всем доступны наряды прямо из Парижу.
Не откладывая в долгий ящик, Викуня заложила меня Суркову. Про нежелание делать международную карьеру.
— Коля заболел, Сереж. Не хочет ехать в Москву с докладом. Хочет валяться на диване.
Но жалоба вышла не по адресу. Потому что, что может быть более здорового, чем нежелание ехать в Москву?
— Да ладно тебе Вик, чего ты сердце рвешь? Пусть с ним Проничева разбирается — сказала Ирка — посмотрим, как он от нее будет бегать.
— Ты, Ирина — фыркнул я — не понимаешь эстетской составляющей Натальи Олеговны. Чтоб от нее отвязаться, достаточно, глядя ей в глаза, съесть козявку из носа. И все.
— Ты, Дух, полегче. Нельзя сразу главным калибром. Для начала нужно попроще что ни будь.
— Я плохо плююсь. Точность низкая.
— Вика! Куда ты смотришь?! Даже плеваться не умеет…
Наверное, от этих разговоров, сдачу очередного экзамена Викуня решила отметить походом на балет. В Кировский, понятно. Ирка не очень хорошо себя чувствовала, поэтому с нами пошли Ленка и Паша. В Кировском давали «Дон Кихота». Мы с Пашей заявили, что без коньяка балет не имеет смысла. И, пока сидели в буфете, Паша рассказал, что балет нынче не тот. Вот раньше!
Как выяснилось, театральную жизнь Ленинграда, восьмидесятый год разделил надвое. В восьмидесятом году на сцене Кировского, во время спектакля, случился скандал. Оказывается, раньше Дон Кихот и Санчо Панса ездили по сцене на настоящем жеребце и осле, соответственно. Но, в один недобрый день, жеребец занемог. И его, не долго думая, заменили, выписав коня из цирка. Но этот конь, на беду, оказался лошадью. В первом же совместном с ишаком появлении на сцене, эта лошадь невероятно потрясла осла. И он тут же принялся эту лошадь трахать, со всем ослиным упрямством и пылом. Остановить процесс не мог ни кто. Ни Санчо Панса с Дон Кихотом, пытающиеся за хвост утащить осла за кулисы. Ни, чуть не умершие от смеха пожарные, что в процессе ржания просто не сумели развернуть рукава и дать воду. Ни рабочие сцены, по той же причине не сумевшие вовремя дать занавес.
Через пару минут, в самый разгар ослиного торжества,
