Феллон и Фредро стояли бок о бок, низко склонив головы, чтобы не было видно их лиц. Трижды прозвучал гонг. Зашаркали многочисленные ноги. Краем глаза Феллон заметил, как мимо них торопливо прошла разнородная группа кришнаитов. Один из них нес свисавшее с цепи кадило, из которого вырывались клубы пахучего дыма. Запах был такой сильный, что забивал и альябу, и мощный запах пота, стоявший в зале. У другого кришнаита было что-то вроде арфы, а у третьего маленький медный гонг. Еще несколько человек были нагружены золотым шитьем, украшениями и резными посохами с культовыми изображениями на набалдашниках.
Феллон не удержался и вздрогнул при виде следующей проходившей мимо группы: двое жрецов тащили за собой обнаженную кришнаитку. Ее руки были связаны за спиной, а на шее был застегнут металлический обруч, от которого тянулись цепи к конвоирам.
Хотя в зале было не слишком светло, и Феллон не очень хорошо разглядел женщину, ему показалось, что это была низкорослая, бледнокожая и короткохвостая обитательница колоссального лесного массива, расположенного к востоку от Катай-Джогораи, за Тройным Морем. Западные кришнаиты мало что знали об этих отдаленных районах, если не считать того, что лесные племена издавна служили основным источником рабской силы для народов Варасто. Потому что из самих Варасто рабы получались неважные: они были слишком воинственны и нередко убивали хозяев — даже ценой собственной жизни.
Поэтому кротких и пугливых лесных людей из Джеги и Ауруса все еще продолжали похищать для продажи в западных портах Тройного Моря, хотя после уничтожения сункварских пиратов эта торговля сильно сократилась.
Феллон не успел подумать о том, что собирались делать с лесной женщиной йештиты, потому что снова прозвучал гонг, и последние и самые важные из собравшихся жрецов заняли свои места во главе колонны. Арфист и кришнаит с гонгом принялись производить музыкальный шум. Людская масса потекла вперед чинным, неторопливым ручейком, как будто и не было сумасшедшей спешки последних минут перед началом церемонии. Маршируя, жрецы затянули жутковатый заунывный гимн, слов которого Феллон не понимал, потому что пели на варастоу — мертвом языке, от которого произошли балхибу, гоцаштандский, квирибу и все прочие языки народов Варасто, населявших Трехморье.
Глава XIV
Издавая заунывный вой, жрецы прошествовали по ризнице и вышли в дверь, ведущую непосредственно в храм. Предводительствуемые иерархами и музыкантами, они спустились по правому проходу за скамьи с верующими, прошли за ними и вернулись по левому проходу обратно к алтарю. По пути Феллон окинул взглядом храмовые украшения: богатые, древние и на редкость вычурные. Мотив раковины сафка, являясь главным символом бога, которому был посвящен храм, повторялся в бесчисленных вариациях. Одну из резных колонн окружали леса — жрецы кое-где обновляли позолоту.
Верхняя треть стен по всему периметру зала была покрыта мозаиками, иллюстрировавшими мифы о Йеште. Благодаря рассказу Лийары, Феллон представлял в общих чертах, что означают изображения. В пантеоне Варасто Йешт изначально был богом земли, позаимствованным варварами у Калвмской империи после ее падения. Однако, в течении нескольких последних столетий в Балхибе — как в культе Йешта, так и в культе Бакха, бога неба Варасто — развились генотеистические[16] тенденции, и жрецы обоих богов вступили в борьбу за религиозную монополию вместо того, чтобы жить и давать жить другим, как в старые добрые времена балхибского политеизма. К текущему моменту перевес был, как будто, на стороне бакхитов, которым удалось заполучить в качестве почитателей своего бога королевскую династию и которые утверждали, что Йешт вовсе не бог, а чудовищный демон, которому поклонялись, исполняя мерзкие обряды, расы хвостатых людей, населявших земли Трехморья до того, как много тысяч лет назад его освоили бесхвостые племена.
В противовес этому, канонические мифы о Йеште утверждали, что во времена прекалвмского королевства Руакх этот бог воплотился в смертном человеке по имени Кхарадж и в этом обличье впервые донес свое учение до кришнаитов.
Йешт-Кхарадж побеждал чудовищ и демонов, изгонял злых духов и воскрешал мертвых. Некоторые из его приключений представлялись непосвященным сюрреалистически бессмысленными, но для увидевших истину они, несомненно, были исполнены глубокой символики.
Однажды Йешт-Кхарадж был захвачен в плен любвеобильной злой богиней — или демоном женского пола — и отпрыск этого противоестественного союза стал легендарным королем Руакха Майандом Отвратительным. После долгой и запутанной борьбы между богом и его сыном-полудемоном Йешт-Кхарадж был арестован солдатами короля и подвергнут изощренным и мучительным пыткам. В конце концов ему все-таки было позволено умереть. Люди короля похоронили останки бога, но на следующий день на месте погребения возник вулкан, уничтоживший и короля, и его город.
На мозаиках все эти события были отражены очень подробно, реалистично и откровенно. Феллон услышал, как, глядя на них, Фредро тихонько присвистнул. Чтобы пресечь это, Феллон с силой наступил ему на ногу.
Процессия прошла за ограждение, отделявшее скамьи от алтарного алькова, и там разбилась на группы. Феллон последовал за остальными жрецами третьего класса и втиснулся в последний ряд их формации, надеясь, что там будет привлекать меньше внимания. Он оказался слева от алтаря, если стоять к нему лицом, и высокая цилиндрическая серебряная кафедра сильно ограничила его поле зрения.
Немного сзади и тоже слева от него высилась огромная статуя Йешта. Бог стоял на четырех ногах, выполненных в виде древесных стволов, его голову венчала гора, на одной из шести протянутых рук лежал город, на другой — лес. Остальные руки также были заняты различными предметами: одна сжимала меч, однако назначение остальных объектов распознать было не так просто.
Из-за кафедры было видно, что сразу за ней, между статуей и скамьями, находится низкий алтарь. И Феллон был несколько шокирован, увидев, как иерархи располагают на нем лесную женщину, уложив ее навзничь и приковав за руки и за ноги золотыми кандалами.
Рядом с алтарем, как заметил Феллон, стоял жрец, лицо которого скрывал одетый на голову черный матерчатый мешок с прорезями для глаз. Этот здоровяк раскладывал поудобней и накалял на огне набор инструментов, назначение которых было очевидно.
Феллон услышал, как Фредро с отвращением и ужасом шепчет ему:
— Делать будут пытки?
Феллон слегка приподнял плечи. Заунывный вой прекратился, и очень пышно одетый иерарх полез по ступенькам на кафедру. Не очень далеко от Феллона кто-то прошептал:
— Что случилось со жрецами третьего класса? Они стоят так плотно, что подумать можно, будто у них там лишний человек.
На нарушителя тишины зашипели, тот испуганно умолк, и слово взял главный иерарх.
Начало службы не слишком отличалось от церемоний большинства земных религий: молитвы на варастоу, пение гимнов, проповедь и так далее. Феллон нервничал, переминался с ноги на ногу и старался не чесаться. Когда наступало временное затишье, были слышны негромкие жалобные стоны и плач лесной женщины. Иерархи кланялись друг другу и статуе и передавали из рук в руки священные предметы.
Наконец, главный иерарх снова влез на кафедру. Публика напряженно молчала, и чувствовалось, что вот-вот должна наступить кульминация.
Иерарх заговорил на современном балхибу:
— Слушайте, дети мои, историю бога Йешта и узнайте, как был он человеком. И наблюдайте, как разыграем мы повествованье наше в лицах, чтобы всегда вы помнили печальные событья эти, и образ их навек запечатлелся б в вашей печени.
— Случилось это на берегу реки Зигрос, где юноша по имени Кхарадж играл сдрузьями и товарищами. И снизошел бог Йешт, и овладел он телом юноши. И когда дух Йешта вселился в юношу, заговорил бог его устами и сказал так: «О, друзья мои и товарищи, слушайте и повинуйтесь. Потому что не юноша я боле, но бог, и несу вам слово божие и волю…»
Повествование шло своим чередом, а остальные иерархи разыгрывали пантомиму, иллюстрировавшую деяния Йешта-Кхараджа. Верховный жрец рассказал о том, как один из юношей отказался слушать слово Йешта и стал насмехаться над Кхараджем, и тогда бог указал на него пальцем, и скептик упал замертво. Когда рассказчик дошел до этого места, один из жрецов в крикливо ярком одеянии повалился на пол с очень натуральным стуком.
Пантомима продолжалась, и через некоторое время актеры воспользовались помощью лесной женщины, не испрашивая, правда, ее согласия. Ей пришлось сыграть роль бога, когда описывалась его ужасающая смерть от пыток. Глаза кришнаитов — как жрецов, так и мирян — на всем протяжении этого пикантного спектакля жадно блестели. Феллон был вынужден отвести взгляд, а стоявший рядом с ним Фредро непрерывно бормотал какие-то славянские ругательства.
