Ладно, хрен с ней! Времени поднимать её не было, я пошёл на военную хитрость, приставив указательный палец к ребру урки.
— Дёрнешься — застрелю, — проскрежетал я, стремительно «трезвея».
Ни бандит, ни его напарник не могли видеть, что роль «пушки» исполняет мой палец, поэтому угрозу восприняли максимально серьёзно.
— Ты кто такой и что тебе нужно? — с плохо подавленной истерикой спросил сухощавый.
Должно быть он обладал развитым воображением и уже явственно представил, как пуля проходит через тулуп, впивается в тело и дырявит лёгкое.
— Пусть твой приятель отпустит девушку! — игнорируя первую часть его вопроса, велел я.
Ну не представляться же мне перед всякой шушерой по форме!
— Отпусти, бабу! — сипло сказал главарь.
Дылда, привыкший к беспрекословному подчинению, сделал что ему велели, убрав руку с шеи Насти и толкнув её в сторону.
— Мордой в пол! — приказал я. — Ты, длинный, первым, а ты, сволочь, за ним!
Урки выполнили команду не хуже дрессированных пуделей. Однако я успел заметить, что главарь потянулся было за валявшейся на снегу финкой и, предвосхищая его намерения, наступил стопой на руку, размозжая пальцы.
А потом двинул ему по «кумполу», зная, что этот удар способен отправить человека в отключку. Аналогичным образом поступил и со вторым бандитом.
Всё это время Настя испуганно наблюдала за моими действиями, вжимаясь в стенку подворотни.
Убедившись, что бандиты находятся в нужной «кондиции», я связал их, пустив в ход ремень одного налётчика и веревочный кушак второго. На «дело» эти фраера пошли, прихватив с собой только финки. Теперь оба ножа перекочевали в мои руки. Хоть личную коллекцию холодного оружия открывай!
Зафиксировав субчиков, я прижал к себе Настю и поцеловал её в бледные щёчки.
— Страшно было, да? — с теплотой в голосе спросил я.
Настя кивнула.
— Ты… Ты… Не знала, что ты такой! — всхлипнув, произнесла она, глядя на меня снизу вверх.
Дылда вдруг захрипел и пошевелился.
Настя дернулась.
— Милый, где твой револьвер?!
Я с улыбкой показал ей палец.
— Вот он, солнышко! Но ты — не волнуйся, при желании я и из пальца могу пристрелить любого, кто посмеет поднять на тебя руку!
— Сумасшедший! — нежно прошептала она и прижалась ко мне всем телом.
Я ласково погладил её по спине.
— Я вернулся. Теперь всё будет хорошо, вот увидишь!
Пару незадачливых грабителей я передал милицейскому патрулю. Уладив все формальности, мы с Настей отправились домой.
— Только не говори ничего Степановне, — предупредил я. — Не хочу, чтобы она волновалась.
К счастью, Степановна если и заметила наш несколько взбудораженный и растрёпанный вид, восприняла это по-другому, как долгожданную встречу влюблённых.
Пока мои женщины стряпали блины, я ненадолго прилёг на кровать, чтобы собраться с мыслями. По пути Настя сообщила, что меня никто за время отсутствия в квартире так и не спрашивал. Неужели подруга Стряпчего обманула?
В таком случае я как тот старик из сказки, что остался у разбитого корыта. Придётся ждать нападения с любой стороны… Не в первой, конечно, но и хорошего в этом мало.
Гораздо лучше первым атаковать противника.
Кто ж ты такой, загадочный недоброжелатель? Где и при каких обстоятельствах я наступил тебе на хвост? Что тобой движет: месть или превентивная реакция?
Все эти вопросы порождали только новые вопросы и не давали ответа.
А ещё я остро ощутил собственную уязвимость. Одно дело, когда ты отвечаешь только за себя, и как меняется жизнь и подход к ней, когда на твои плечи ложится ответ за семью… За Настю, Степановну, моих будущих детей!
В прошлом бог одарил меня только красавицей дочкой, хочется, чтобы в новой реинкарнации у меня была целая куча наследников. Правда, им, рождённым в двадцатые, выпадет нелёгкая доля сражаться с сильным и коварным врагом, поставившим на колени полмира.
Мой дед пошёл на войну с учебной скамьи военного училища, прошёл её с сорок первого по сорок пятый, защитив блокадный Ленинград. Геройский дед моей супруги вообще провёл в битвах и сражениях аж три войны: финскую, Великую отечественную и японскую, прослужив разведчиком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Какая доля выпадет моим будущим ребятишкам?!
Ещё немного и я начну скрежетать зубами. Снова захотелось курить, в прошлой жизни я смолил как паровоз. Это помогало успокоиться, настроиться на нужный лад, поискать решение возникшей проблемы. Да и выражение, что любая работа начинается с перекура не было лишено толики правды.
Из приоткрытой двери потянуло жаренными блинами. Я невольно сглотнул слюну. Настя у меня мастерица, любое блюдо готовит так, что пальчики оближешь!
— Ты с чем будешь снедать: с маслом, сметаной или с вареньем? — заглянула в комнату Степановна.
— И с мёдом! — засмеялся я. — Со всем буду, до чего дотянусь, Степановна!
— Тогда мой руки и за стол! Настя уже со всем управилась! — улыбнулась женщина и столько добра было в её улыбке, что я в очередной раз вспомнил свою бабушку.
Я с трудом отучил Степановну от дурацкого обычая стоять рядом, пока мужчина не наестся. Было жутко неудобно, кусок в горло не лез.
Так что стол сели втроём. Нас ждала высоченная стопка ароматных блинов, миски со сметаной, маслом и вареньем.
— Ах да, ты же с мёдом хотел! — опомнилась Степановна и снова подскочила со стула, но я усадил её обратно.
— Пошутил я. Настины блины готов хоть с «таком» есть. И без того вкусные! — сказал чистую правду я и был вознаграждён за это улыбкой супруги.
Как же это приятно вновь оказаться дома в кругу семьи. Мне снова стало уютно и легко.
Из состояния неги и опьянения житейским счастьем вырвал звонок в дверь.
— Открою, — поднялась Настя.
— Посиди, милая. Лучше я, — сказал я и пошёл к прихожей.
Без глазка плохо, а накинутая цепочка — так себе защита от возможных проблем.
— Я, Георгий Олегович!
— Варвара?!
— Да. Впустите?
— Лучше подожди на площадке, я сам выйду, — ответил я.
Снова вернулся к столу, чтобы предупредить своих.
— Настя, Степановна, это ко мне по делу. Я на полчасика выйду поговорить.
— Пригласил бы товарищей к нам. Блинов и чая на всех хватит, — предложила Настя.
Я покачал головой.
— Это не те товарищи, которых я бы хотел видеть на семейном обеде. Так что побудьте немного без меня.
Поцеловав Настю в макушку, я снова отправился к входным дверям. На всякий пожарный прихватил карманную артиллерию в виде маленького револьвера — его я держал дома для всякого рода эксцессов, вроде сегодняшнего пусть и жданного визита.
Если честно, давно уже подумывал заменить штатный «наган» на «кольт» — всё-таки привык к пистолетам, с ними меньше геморроя (на мой взгляд, конечно), чем с револьверами.
Подруга Стряпчего — Варвара Смирнова покладисто ждала меня на площадке.
— Одна, надеюсь?
— Одна, — кивнула та. — Не переживайте, Георгий Олегович, мне Тоша всё ещё дорог. Я не собираюсь делать то, что ему выйдет боком.
— Меня ваши африканские страсти мало волнуют. Лучше скажи — нашла Чухонца?
Она радостно закивала.
— Как тебе это удалось?
Варвара хмыкнула.
— Думаю, вам, Георгий Олегович, а тем более моему Тоше, об этом лучше не знать.
— Понятно. — легко согласился я.
Для меня всё было очевидно как светлым днём: переспала с кем-то или выражаясь казённым языком протокола «вступила в половую связь с целью получить информацию». Только мне на её моральный облик плевать — мы с ней разный «коммунизм» строим.
— Чухонец залёг глубоко и даже не шорохается, — продолжила она. — Похоже, он боится кого-то.
— Кого?
— Не знаю. Сами у Чухонца спросите, когда найдёте, — повела плечом Варвара. — Скорее всего, кого-то из ваших…
— Уголовного розыска?
— Большевиков, — снова усмехнулась она, словно я был наивным несмышлёным младенцем. — И не сыщиков вроде вас, Георгий Олегович, а птицу высокого полёта.
