Он двинулся по дорожке, а Элли, злясь на свою беспомощность, поплелась следом, понимая, что у нее нет выбора.
Они уселись за столик на тротуаре. Элли заказала себе кофе без кофеина, а он — эспрессо и сладкий рогалик, который разделил с Поко. Псу же принесли мисочку воды.
— Вы хотите меня таким образом наказать? — грустно спросила Элли.
— За что? — Он удивленно поднял брови.
— За то, что отказалась с вами ужинать, конечно.
— Кофе так плох, что сойдет за наказание? — Он явно был изумлен. — Я так не думаю.
— Тогда почему?
— Все просто. Однажды утром я увидел на берегу девушку, которая беззаботно танцевала и смеялась. Я хотел узнать, что же послужило причиной такого счастья.
Значит, ей не показалось, что за ней наблюдают.
— Просто в тот момент я осознала, что больше не буду несчастлива.
— А чем вызвана такая грусть?
Она посмотрела в сторону:
— Я не хочу это обсуждать.
— Мужчина? — мягко предположил он.
— Нет, — быстро возразила Элли. — То есть не в том смысле, что вы думаете.
«Опасный разговор, — в отчаянии подумала она. — Меня не должно здесь быть. Я не должна делать этого. Нужно забыть о кофе, взять Поко и уйти. Говорить с ним, быть с ним — безумие, которого я не могу себе позволить…»
— Откуда вы знаете, что я думаю, синьорина?
— Я не знаю. Я не знаю ни вас, синьор, ни чего-либо о вас. И предпочитаю, чтобы так все и осталось. — Она поднялась. — Синьора Альфреди будет волноваться, так что, если позволите…
— При одном условии. — Когда она отодвигала стул, чтобы взять собаку, он дотронулся до ее руки. — Вы поужинаете сегодня со мной.
— Но это невозможно! — Элли взглянула на его темные пальцы, крепко держащие ее руку. — И не трогайте меня, пожалуйста!
Он тут же убрал руку:
— Но нам обоим надо есть. Давайте встретимся в траттории в девять. Или мне забрать вас из дома?
— Нет! — Она почти кричала, и ей пришлось замолчать и перевести дыхание. «Осторожнее. Будь осторожнее», — думала она. — Да вы и не знаете, где я живу.
— Это несложно узнать. — Он улыбнулся. — У Марии в ресторане очень романтическая душа, думаю.
— Поймите, между нами не может быть романтики, и никогда не будет.
Он отпрянул, с любопытством изучая ее.
— Как вы можете быть так уверены?
Она схватила Поко.
— Потому что я замужем, — холодно ответила Элли. — И одного печального опыта мне хватило на всю жизнь. Я ответила на ваш вопрос? А теперь оставьте меня.
И она ушла не оглядываясь.
Весь день Элли не находила себе покоя. У нее не получалось сосредоточиться на работе, и она злилась на себя из-за этого. «Я приехала сюда за тишиной и спокойствием. Чтобы найти себя, исцелить… — думала она. — А не вступать в борьбу с человеком, которого не знаю и не желаю знать».
Ей хотелось собрать вещи, закрыть «Каза Бьянка», дойти до своей машины на площади и уехать.
Но куда? Не в Востранто — это точно. И возвращение во дворец Дамиано сразу вызовет множество вопросов.
Но почему это она должна уезжать? Это ее место, а не его! У него нет никакого права вторгаться в ее маленький мир и переворачивать его с ног на голову. Преследовать ее — бесполезное занятие.
Стиснув зубы, Элли принялась за уборку гостиной. Она двигала мебель, терла пол, даже помыла стены. Потом переместилась на кухню, в душ и, наконец, в спальню. Две пустые комнаты, в которых при жизни бабушки Виктории селились гости, она решила не трогать.
Когда наступил вечер, Элли приняла душ, помыла голову и высушила волосы, оставив их распущенными, надела узкие белые хлопчатобумажные брюки и темно-красный топ, еще старше, чем синее платье. Она подумала о духах, но отставила их в сторону, как и косметичку.
«Не я назначала эту встречу, — напомнила она себе, равнодушно глядя на свое отражение, — поэтому не стоит так стараться».
Элли медленно шла к ресторану, сжимая в карманах кулаки, стараясь сохранить самообладание.
Он был там, как она и предполагала, за столиком для двоих, украшенным цветами, свечами, на котором стояла бутылка вина. А Мария, романтическая душа, уже нетерпеливо провожала Элли к столику.
Он поднялся и улыбнулся. На нем были летние брюки и белая рубашка с закатанными рукавами.
— Вы пришли. Я не был уверен, — мягко сказал он.
— Правда? — Элли села за столик. — Должна сказать, наверное, вы ни разу не чувствовали неуверенности, синьор.
— Не стоит судить по внешности, синьорина. Но зачем эти формальности? Меня зовут Лука, а тебя?
Она замялась.
— Меня — Хелен, — наконец ответила она.
Английский вариант ее имени. Так ее называли только родители. Маленький секрет.
— Хелен, приятно познакомиться. — Он слегка поклонился.
Она не смотрела на него.
Лука подал знак Сантино, который подошел и налил им холодного искристого вина.
— За твое здоровье, — сказал Лука и поднял бокал.
Вино обожгло ее пересохшие от волнения губы и горло.
— Я не знаю, что здесь делаю. Это ошибка, — хрипло сказала она.
— Почему ты так говоришь?
— Ты… ты уже знаешь, — сказала она, глядя на пузырьки в бокале.
— Ах да, потому что ты замужем. — Он взял ее за руку, гладя пальцем белую кожу, где раньше было обручальное кольцо. — Но это не так просто запомнить.
Его прикосновение было легким, но прожгло ее насквозь, заставив сердце бешено колотиться.
Она отдернула руку и залилась румянцем:
— Ты забыл — я просила не трогать меня.
— Но это невозможно!
— Что бы ты ни думал насчет того, что между нами может произойти, — ты ошибаешься.
— Значит, мне придется жить с разочарованием, — легко сказал он. — Но едой-то мы все равно можем насладиться. Я уже заказал для нас лингвини с мидиями и жареного окуня. Не против?
— Звучит вкусно.
— Хорошо. — Лука снова поднял бокал, пристально глядя на нее. — Тогда приятного аппетита, Хелен. За это и за то, что принесет нам сегодняшний вечер. Даже если он ничего не принесет. — И он выпил бокал до дна.
Глава 10
— Итак, — сказал Лука, пробуя zabaglione[4]? — расскажи мне о своем муже.
Элли в изумлении опустила ложку. За ужином Лука вел себя безукоризненно, говорил на общие темы, стараясь, чтобы она расслабилась и порадовалась каждому блюду. А сейчас он резко переключился на личные темы. Слишком личные.
Она вздохнула:
— Мне нечего рассказывать.
— Нечего? — переспросил он. — А он существует вообще? Или ты его придумала, чтобы отгонять нежеланных ухажеров?
