разговаривали, что-то праздничное витало в воздухе. Они дошли до конца аллеи и повернули на Миллионную улицу. Хотя светило солнце, но неожиданно пошел несильный дождь, старик раскрыл свой огромный зонт, а молодой человек, подставив лицо навстречу каплям, жмурился и смеялся. Мимо них пробежали, о чем-то переговариваясь, две девушки, видимо студентки, чуть не задев старика. Тот весь напрягся и прошипел: «Они будут наказаны». Молодой человек, обернувшись в след убегающих студенток, улыбаясь, ответил: «Нет…, ничего, обойдется… успеют». Пройдя через портик, они вышли на площадь и остановились перед столпом. Старик поднял голову, удостоверившись в своей абсолютной власти, а молодой человек не спеша осматривал все кругом ни на чем, специально не заостряя своего внимания.
– Иерофант, я смотрю, ты просто наводнил весь город своими знаками и символами, для чего тебе они?
– Чтобы люди всегда знали свое место и понимали неотвратимость наказания за ослушание.
– Ослушание, в чем же они, по-твоему, провинились?
– Ты ведь знаешь, что ты еще хочешь от меня услышать?
– Ты усомнился в истинной сущности духовности человека. Я это знаю. И ты прямо сказал об этом. Потому тебе дано право испытать человека. Но прав ли ты в своих сомнениях или нечто другое стоит за этим, ответь, достиг ли ты истины, после всего, что свершено тобой?
– Человек грешен. Я поставил перед ним простую дилемму, и он сразу предал тебя, ни на миг, не усомнившись в том, что это ложь и где та духовность человека, о которой ты мне говорил, посмотри, мир открыт передо мной в своем несовершенстве и виной всему человек. Разве он не достоин наказания? Самого Сурового наказания.
– И что же ты нашел порочного в человеке, что убедило тебя в твоих исканиях?
– Я нашел на Земле самого порочного, лживого и безпринципного человека, который готов был на все – на обман, убийство, предательство, ни жалея никого, даже своих детей и родителей, ради своей выгоды. Алчность, жестокость и безрассудство полностью владело им. Я же поставил его, его семью и его потомков над всеми людьми, возвысил и наделил безграничной властью, дал несметные сокровища и передал ему право судить людей по его законам, а не божественным. И люди приняли это как должное, безпрекословно подчинились и со временем стали такими как он. Неужели сердце не подсказало им истинную сущность лжи? Почему же духовность их, в которую ты веришь, молчала, не подсказала, потому что порочны люди с самого начала и для них порок так же естественен, как то, что они продали свою духовность сразу ради сиюминутной выгоды – своей выгоды. А сейчас, ты видишь, что это за мир: здесь ложь стала правдой и правит по своим законам, насилие, предательство норма для людей – это истинная сущность человека, нет здесь духовности, и я не сомневался, что так будет.
– Значит, ты считаешь, что человек и духовность несовместимы?
– Я уже доказал тебе это.
– Но во всех твоих рассуждениях и примерах я не увидел доказательств отсутствия духовности в сущности человека. Если брать и рассматривать поведение и мотивы только преступников, то нельзя делать однозначные выводы, что все люди преступники, ты не рассматривал честных и достойных людей, а нашел ли ты их? Так ли ты сам понимаешь духовность, как ты говоришь и что в твоих словах, правда, а что ложь, ты сам можешь ответить?
Иерофант надменно подняв высоко голову, повернулся к молодому человеку и ледяным взглядом посмотрел тому прямо в глаза.
– Покажи мне хоть один духовный поступок человека, что бы я поверил тебе.
– Духовность естественное состояние человека, она повсюду, именно она управляет человеком, а не порок, как ты считаешь. Сейчас ты увидишь высшее проявление духовности в человеке.
В этот момент вокруг них все изменилось, они стояли на улице, занесенной снегом, было пасмурно и очень холодно, дул сильный ветер, далеко звучал гул канонады. По протоптанной узкой тропинке вдоль домов медленно шла молодая женщина и за руку вела за собой ребенка, лет пяти или шести. Сразу видно было, что они очень изможденны, худы и слабы. Вдруг женщина остановилась, оперлась рукой о стену дома и медленно начала оседать на снег. Она некоторое время была в обмороке от голода и холода, а когда пришла в себя, то постаралась улыбнуться ребенку, который стоял рядом и широко открытыми глазами смотрел на мать. Женщина с трудом говорила надтреснутым голосом, держа ребенка за руку.
– Сыночек, дорогой мой, любимый, ты не бойся, главное ничего не бойся, сейчас мама немножко посидит, отдохнет и мы дальше пойдем. Все будет хорошо. Мы с тобой хлеб получили, видишь, какие мы с тобой молодцы, сейчас придем и поедим, и все будет хорошо. – Потом немного помолчав, она добавила, – сынуля, милый, если вдруг мама упадет и не сможет идти, ты главное не бойся, возьми у меня хлеб, видишь вот здесь в сумке и сразу отнеси тете Оле, дорогу ты знаешь, понял, главное тете Оле отнеси, а обо мне не беспокойся. Ты хорошо все запомнил?
Ребенок стоял не шевелясь и смотрел, как мама тяжело поднимается, опираясь рукой о стену дома и они пошли медленно по тропинке дальше. А над ними стояли две призрачные фигуры, молча наблюдая.
– И все? И это ты называешь истинной духовностью?
– Да, это истинная духовность, а ты не увидел ее в человеке. Так истинны ли твои сомнения? Ты не ответил?
– Даже если и была духовность в человеке, данная ему по праву рождения, то он потерял веру в нее, а что есть жизнь человека без веры в справедливость, пустой звук. Я нашел самого завистливого, мелочного и жаждущего власти человека. Ради нее он готов был на любые жертвы, не считаясь ни с чем и ни с кем. Он готов был весь мир, всех людей уничтожить, ради минуты своей славы. Именно ему я передал книгу Бытия, как истинному правителю над всеми, наделив его и его потомков абсолютной, непререкаемой властью, но он, чтобы не потерять ее, разделил знания на части и приказал переписать их, исказив при этом, смысл сказанного, а потом раздал эти лживые части таким же, как он, враждующим, между собой, тиранам. И они возвестили себя истинно верующими, породив, тем самым, бесконечные войны среди народов. И опять никто, никто не посмел им перечить. Люди готовы ради них и их учений убить любого, а ради своей, так называемой веры, и всех кто не подчинится или не согласен. Где же справедливость, как ты говоришь в этом мире?
