Люди по своей сути рабы, рабы самого жестокого и себялюбивого тирана, а думают, что это истинная духовность.
– Ты наводнил мир химерами, чтобы под их гнетом человек забыл себя, что он человек. Ты передал знания тиранам, чтобы они исказили их, и человек забыл путь к ним. Но ты забыл саму суть истинного знания. Ты не смог спрятать от человека истинное знание, опять говорю тебе, потому что ты не смог найти суть самого человека.
– Так в чем, как ты говоришь суть самого человека? Покажи мне?
Опять все переменилось, и вокруг них появилась студия Лены, на полу на коленях сидит Дин, а у него на руках счастливая, улыбающаяся Надя или, как ее завет Дин, – Надюша. Две призрачные фигуры стоят над ними и наблюдают.
– Безкорыстие любви и ее щедрость есть истинная духовность. Не нужные ей никакие учения и знаки, храмы и дворцы, власть и богатство. Ей нужно лишь внимание и ничего больше.
Эти двое много что еще обсуждали и анализировали между собой, но мы не будем передавать всю их беседу, потому что она касается только их и никого больше. Они, так вот беседуя, обогнули Исаакиевский собор, вышли на Невский проспект, дошли по нему и повернули на Суворовский проспект, дошли до Смольного сада, свернули вправо на боковую дорожку, и пошли к большому пятиэтажному дому, в углу сада, сели на скамейку перед фонтаном лицом к Смольному собору.
– Твои сомнения и поиски привели тебя туда, где нет доступа света. Ты создал мир отраженного, лунного света и поверил в него. Пытаясь заставить людей поверить в твой призрачный мир, ты сам перестал верить в существование истинного солнечного света. Духовность, самое естественное, стало для тебя недосягаемым, иллюзией. Все это время люди не боролись с тобой, как ты всегда считал, а по мере своих сил и возможностей безкорыстно помогали тебе. Но время твоих сомнений, поисков и испытаний здесь закончились, люди больше не будут тебе помогать. У них своя судьба. Теперь ты сам будешь испытывать себя, сам и только сам – один. А в помощь тебе останутся только те, которых ты породил – химеры, бездуховные твари, они теперь единственные твои помощники. Будешь ли ты молить людей о прощении, как ты их заставлял молить тебя о спасении, или ты воспылаешь гневом и ненавистью ко всему роду человеческому и будешь помышлять о мщении, выбор только за тобой. Оставляю тебя в уединении и раздумиях.
Молодой человек встал и пошел по дорожке в сторону Смольного собора, вышел на площадь и пошел по Тверской улице к Таврическому саду.
Иерофант сидел на скамейке, пока не наступила ночь, и он растворился в лунном свете, а может просто ушел, мы незнаем.
***
Сегодня Валентин дома был один, Лене необходимо было куда-то уехать по делам и она с утра умчалась. Днем он занялся тем, что начал просматривать новые звуковые эффекты из музыкальной библиотеки, которые предполагал использовать в своей новой композиции, когда раздался телефонный звонок. Он неохотно снял наушники и взял трубку, звонила Лена, она спросила, может ли он вечером подъехать к Михайловскому саду, он сказал, что может, они договорились о встрече и он повесил трубку. Ничего делать уже не хотелось, и потому Валентин решил прогуляться по набережной, вдоль залива. Ярко, по весеннему, светило солнце, но на горизонте уже собрались тучи и все говорило о том, что к вечеру пойдет дождь или мокрый снег. Увидев свободное место на скамейке, рядом с мужчиной, читавшим газету, Валентин присел, подставив лицо солнцу, и погрузился в некое состояние безделья и лености. Так он просидел минут двадцать. Мужчина, сидевший рядом, посмотрел на часы и свернул газету, явно собираясь уходить.
– Извините меня пожалйста, – обратился мужчина к Валентину, – вас зовут, я так полагаю Валентин?
Валентин, сщурившись от солнца, посмотрел удивленно на мужчину. Тот вынул из нагрудного кормана какое-то удостоверение, раскрыл его и показал Валентину.
– Да, меня зовут Валентин, – сказал он, даже не взглянув на удостоверение, а что такое, что случилось? – Валентин чувствовал себя неловко и не очень хорошо, какое-то неприятное ощущение тревоги закралось к нему в сердце.
– Нет, нет, вы только не подумайте ничего. Один господин, недавно приехал в Петербург. И ему просто необходимо встретиться с вами, к сожалению, сам он не может к вам подьехать, потому, если вам не трудно, не могли бы вы с ним встретиться…, я вас к нему отвезу и привезу обратно, куда вам будет угодно.
– В принципе я не против, но сегодня вечером я занят, – попытался что-то сказать Валентин.
– Конечно, я доставлю вас вовремя, вы не опоздаете.
– Ну, чтож тогда поехали.
Они встали и пошли к выходу из парка. Прямо у ворот стояла большая, черная, приземестая машина, человек открыл перед Валентином заднюю дверь, захлопнув ее, когда тот уселся, а сам сел на переднее место рядом с водителем. Уже в машине, смотря через стекло, Валентин заметил, что облака уже закрыли солнце, и наступила та серая промозглая погода, к которой так все привыкли в Петербурге. Машина ехала не очень быстро, мягко и плавно, как по воздуху и абсолютно не слышно. Валентин заметил, что они ни разу нигде не остановились и не сбавили скорости, хотя вокруг было полно машин. «Умеют же ездить люди», – думал про себя Валентин. Приехав, мужчина открыл дверцу машины перед Валентином и они направились к парадной.
Войдя в квартиру, Валентин опешил, он находился в квадратном совершенно пустом холле метров сорок, высота потолка, наверное, метров пять или шесть, напротив были три зашториных окна, между ними до самого потолка два деревянных резных зеркала. Было ощущение, что интерьер не менялся с девятнадцатого, а может и с восемнадцатого века. Из холла вели три двери, одна справа и две слева. Мужчина подошел к двери, что справа и окрыл ее, приглашая Валентина пройти. Они прошли, не останавливаясь вдоль окон через три большие комнаты, пока не дошли до двери, где мужчина, открыв ее перед Валентином, не стал заходить, а пропустив его, бесшумно закрыл за ним. Это была библиотека, огромная библиотека, площадью метров шестьдесят не меньше. Вдоль одной стены четыре огромных окна до самого потолка, а посередине очень большой выступающий эркер, метров десять, в котором стояли небольшой столик и рядом два кресла. Посередине библиотеки, большой массивный стол, на нем лежала с краю небольшая книга и вокруг него стулья. Почти вдоль всех стен книжные застекленные шкафы, огромный
