19 мая. На горизонте показалась земля. Подгреб к ней и увидел на берегу живых туземцев! На наших похожи, только смуглее. Одеты своеобразно: набедренные повязки на голое тело, а некоторые еще и в лифчиках. Очень красивое зрелище.
Попытался войти с ними в контакт с помощью английского словаря. Не вошел. Местные жители не понимали меня ни по-французски, ни по-испански. Кое-как объяснился с дикарями по-русски. На градусник и зубной порошок выменял много разного планктона. В мою честь был дан обед с песнями, танцами и даже маленькой дракой. Туземцы уговаривали меня остаться, предлагали высокооплачиваемую работу, но я отказался, несмотря на дочь вождя в красном купальнике. Мое кругосветное путешествие еще не закончено, глупо бросать такое мероприятие на полпути!
Ушел от них в открытое море. Внезапно донеслось женское пение. Это была песня на слова Ильи Резника: «А я говорю: роса, говорю, она говорит — мокро…» Думал, сойду с ума: так захотелось повернуть обратно! Но вспомнил аналогичный случай с Одиссеем и сиренами. Плача, привязал себя к мачте, заткнул уши планктоном и только тогда смог плыть дальше.
И снова кругом вода! И ни души! И ни тела!
20 мая. Пока не затекли ноги, стоял на цыпочках: смотрел, нет ли где хоть какой-нибудь земли! Пусто. Одна вода! Наводнение, что ли?
Черкнул Вале записку. Запихал ее в бутылку из-под планктона и бросил в открытое море. Интересно, сколько идет отсюда бутылка до нашего города?
21 мая. Увидел родное судно «Академик Петров». Замахал белыми трусами и закричал: «SOS!» — но «Петров» не среагировал. Попробовал взять его на абордаж, но «Петров» дал деру!
Целый день пил планктон и пел песни народов мира. Спел все, что знал, сто раз и сорвал голос.
Сколько можно плыть?! А еще говорят: земля круглая! Вранье! Пропаганда!
Три часа стучал по борту кулаком азбукой Морзе: передавал в эфир сигнал бедствия. Ни ответа ни привета! Вот так у нас думают о людях.
22 мая. Ровно в четыре часа плюнул на свой беспримерный подвиг. Натянул на мачту рубашку, штаны, майку, трусы и под всеми парусами полетел домой. Хватит! Нашли дурака! Чувствую, что немного и свихнусь.
23 мая. Иду полным ходом. Скорость 20 узлов. Остались позади Америка, Австралия, Копенгаген, Петрозаводск.
Показалась родная земля! Из последних сил подгреб к берегу. Сразу же ко мне бросились люди. Двое начали отталкивать лодку шестами, а третий закричал, что посторонним здесь причаливать запрещено. При этом все трое здорово ругались. Ну вот я и дома…
7 июня. Позавчера вышел из больницы. Лечили от невроза. Сижу дома, курю. С потолка сыплется штукатурка. Это Пузырев.
Еще вчера из окна был виден кусочек моря. Сегодня его закрыл девятый этаж нового дома. Больше смотреть не на что. Кругом одна суша.
Ночью не спал. Смотрел в потолок и видел звезды. Большие и мокрые.
Хорошее воспитание
В жаркий полдень бегемот набрел на маленькое озерцо в лесу и с ходу плюхнулся. Вода, естественно, вышла из берегов. Рыбы закричали:
— Сумасшедший! Всю воду выплеснул! Мы погибнем!
Бегемот застыдился и стал вылезать из озера назад. Оставшаяся вода, естественно, едва прикрывала дно.
— Убийца! — завопили рыбы, хлопая жабрами. — Фашист! Без воды нам верная смерть! Назад, свинья!
Бегемот смутился и полез обратно в озеро. Вода поднялась. Рыбы успокоились и давай шнырять между бегемотовых ног, выискивая пищу.
Бегемот так и стоит до сих пор по уши в воде. Что значит воспитанное животное! Оно всегда в чем-нибудь по самые уши!
Шедевр
Никак понять не можете! Никакого хулиганства не было! Женская честь не затронута была ничем. Но я не мог поступить иначе. Я за всех нас плавки снял. И за вас тоже, товарищ милиционер. Да, можно снять с низкой целью, но я-то снял их с высокой!
Что значит, как могло прийти в голову? Все зависит от строения головы. Тут один загорающий хвастался, как довелось в Венгрии лежать на пляже и пятками в нос загорала парочка то ли итальянцев, то ли французов, во всяком случае, магнитофончик японский. Под музыку целовались, гладились, потом встали, он плавки снял, шорты надел и пошли!.. Не понимаете, в чем криминал? При всем честном народе плавки снял. А уж потом шорты надел. А в промежутке криминал все и увидели! Но главное, как товарищ сказал, загорающая общественность на эту деталь ноль внимания! Будто человек не плавки снял, а очки!
И тут я ляпнул: «Подумаешь! Да у нас любой снимет, если припрет, не хуже вашего итальянца! А может, и лучше получится!» Ну выпорхнуло изо рта. Язык чертов с незапамятных времен борется за независимость от мозгов. Тот тип обрадовался: «Что ты из себя итальянца строишь? На сто тысяч спорим, ни в жизнь не снимешь! Мы еще до этого не доросли!» Понимаете, какие внутривенные струны задел? Как говорится, честь государства затронулась. Тут бы и вы сняли, товарищ милиционер!
Короче, со словами: «Это я не сниму?!» — вскакиваю посреди пляжа. Воздуха в грудь. Руки на пояс. Вниз!.. И стоп! Не идет рука дальше тазобедренного сустава! Будто государственная граница пролегла! Этот тип слюнями побрызгал и говорит: «Ну,«итальянец», разбежался! Надо бы с тебя в лирах взять, но, как договорились, — сотню пришли!» Отдал. Но не столько денег жалко, сколько за державу обидно. Итальянец смог, а я нет?
Пришел в гостиницу, разделся, лег и думаю: «Почему забуксовал? Да, кое в чем они нас во всем обошли, бог с ним. Наш уровень жизни — их уровень смерти. Но тут экономика ни причем вроде бы. Так почему не снял? Неужели нечего им противопоставить? Подошел к зеркалу — есть что противопоставить! Неудобно? Кому? Людям? Я же не с них плавки стягивать собираюсь? Может, нельзя? Где написано «Плавки снимать воспрещается!» А все, что не запрещено, — разрешено! Я ж не за красными буями снимать собираюсъ! Что за сила нас в плавках удерживает?»
Утром вышел на пляж, морально хорошо подготовленный, исходную позицию занял, зажмурился, мысленно прокрутил комбинацию. Как штангист, руки натер канифолью, чтоб не соскальзывали, и на счет «три» жму плавки вниз. Ура! Руки аж до ступней дотянулись! Глаза открываю: руки внизу, плавки на месте! Проскочил! Попытка не засчитывается! Пять дней выходил на пляж, как на помост, — безрезультатно! А народ уже в курсе. Относятся с пониманием. Один мужик предлагал снять с меня плавки, а то у него нету сил смотреть, как я мучаюсь. Другой пытался напоить, чтоб сам снял. Третий шептал, что есть надежные ребята, ночью в подворотне снимут все и недорого. Но я объяснил, что должен совершить акт сам на трезвую голову, элегантно, при стечении народа, но не привлекая внимания. Надо доказать, что кое в чем мы не хуже итальянцев!
И всему пляжу стыдно стало, что такую ерунду себе позволить не можем. Но никто добровольцем не вызвался. Стесняются. Говорят, каждый должен начать с себя. И на мои плавки смотрят пристально.
Вернулся в гостиницу и сказал себе: «Если не ты, то кто?» Тренировался до утра. Семь потов согнал. Не знаю, сколько килограммов сбросил, но плавки сами сваливаются. Причем, опять-таки в номере отлично получается! Надо опробовать в боевых условиях при народе. Вызвал по телефону коридорную, мол, плохо мне, умираю. Через полчаса старушенция приползла. «В чем дело, почему ночью будите?» — «Сейчас, — говорю, — бабуля, увидишь, потерпи!» Как я тренировочные штаны снял, бабка в крик: «Помогите!» Я ей шепчу: «Цыц! Будь патриоткой!» А она заходится: «Теперь это у вас патриоткой называется!» На ее вой вторая прискакала, тоже из конницы Буденного, и обе хором завели на два голоса. Только тут до меня дошло, что они про свою девичью честь вспомнили. Хоть и старые женщины, а все одно на уме, узко мыслят! Ну почему у нас так: если на машине, — значит, ворюга! Не пьет, — предатель! Брюки снял, — ухажер!
Я их успокаиваю: «Бабоньки, угомонитесь! Плевал я на вашу честь, тут речь о чести страны». Но бабули из номера дунули как молодые.
Лег в постель и увидел я сон: будто забросила меня судьба в тыл врага с важным заданием — снять плавки, показать, где у нас раки зимуют. Операция удалась. Снял плавки в Париже, водрузил на Эйфелеву башню. И французы увидели, что мы такие же люди, как все!
Тут я проснулся и сказал себе: «Саня, сегодня или никогда!»
Пришел на пляж, и чувство такое, будто за мной вся страна стоит и на мои плавки смотрит.
— Граждане! — крикнул я — Соотечественники! Сейчас у вас на глазах, как бы невзначай, я сниму плавки, надену шорты. Попрошу всех мужественно не обращать на это никакого внимания. Вы же видели в музеях шедевры мирового искусства без ничего! Смотрите на меня, как на обыкновенный шедевр. Приготовились! Внимание!..
И тут народ пополз от меня в разные стороны, будто я сейчас гранату метну.
Как потом докажу, что произошло снятие? Пока свидетели не расползлись, содрал, наконец, проклятые плавки вместе с кожей! Чуть руку не вывихнул!
