— Как так?
— У меня были планы.
— Например?
— Для начала дать тебе кофеин.
— Благородный поступок, который я полностью одобряю.
— Потом принять душ, чтобы не капать на тебя потом.
Я хмурюсь.
— Я же сказала, что не возражаю.
— Раньше возражала. Но раз теперь ты не против… — Эд прижимается теплыми губами сначала к моей щеке, потом челюсти и подбородку. Соленый, мускусный запах пота, смешанный с запахом кожи Эда — это кайф.
— Мой рот не тут. Тебе нужна карта? — ворчу я.
— Ты такая нетерпеливая. — Эд проводит носом по моей щеке.
Его дыхания на моем лице, его присутствие рядом… Ох, черт побери!
Он скользит ртом вниз по моей шее, задевая кожу языком, и внутри меня будто загорается свет. Эд покусывает мочку уха, дразня. Затем посасывает особенно удивительное местечко между моей шеей и плечом, и у меня затуманивается разум. Маленькие электрические разряды пробегают по позвоночнику.
— Не хотите спешить, да? Что-то не похоже, — комментирует Лейф с дивана.
Эд покусывает линию моего подбородка, прежде чем нежно поцеловать в уголки рта.
Он такой дразнилка!
— Как ни больно это признавать, он Лейф прав.
Я неохотно открываю глаза.
— Подозреваю, что неспешность сильно переоценена.
— Согласен, и я почти уверен, что она убьет меня. — Эд глубоко вздыхает и отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. — Но, Клем, я все еще думаю, что именно так нам нужно действовать.
Мне это не нравится, но что поделаешь. В конце концов, Эд единственный, кто помнит, какого это — страдать от разбитого сердца. Тем не менее, паршиво стоять рядом, надеясь, что он не передумает и не вытащит коврик из-под моих ног. Полагаю, мне тоже следует продвигаться медленно. Умом я понимаю, что прежде наши отношения привели к катастрофе, и это должно предупредить меня не рваться вперед. Однако без реальных воспоминаний о боли и страданиях, я не могу прочувствовать их. Мне просто хочется броситься в объятия Эда и в его постель.
Что там говорят о людях, которые не помнят прошлого? Они обречены повторять свои ошибки?
— Я иду в душ, потом мы попытаемся добраться на твою работу, детка, — говорит Эд.
— Ты уже в третий раз называешь меня «деткой».
— И не последний.
Уверенность, с которой он это произносит, согревает меня изнутри.
— Ты меня так называл раньше?
— Да. Это проблема?
— Нет. — Если это приносит ему хорошие воспоминания, а не плохие, то все в порядке. — Вовсе нет.
— Приятно знать.
Эд уходит, неслышно шагая по коридору к ванной.
— Мог бы не вмешиваться и держать благоразумные замечания при себе, — говорю я Лейфу..
— Ну, обломал я вас немного. Что с того? Это, пожалуй, единственная приятная часть быть братом или сестрой. — Он поднимает свою чашку кофе, словно произнес тост.
Я салютую ему в ответ своей чашкой. Кажется, не стоит на него злиться. Хотя бы потому что Лейф, вероятно, прав. Вот бы еще и мое сердце перестало колотиться от всего этого перевозбуждения.
*** *** ***
По дороге на работу мы с Эдом держимся за руки. Солнце светит, и я, на время забыв о тревогах, просто радуюсь дню. Я счастлива, но ровно до того момента, когда вижу, как Айрис в бешенстве пытается очистить витрину магазина. В одной руке у нее тряпка, в другой бутылка стеклоочистителя.
— Мыть витрины — моя работа, — говорю я.
— Похоже, тебя сегодня от нее освободили, — отвечает Эд.
Антонио, кавалер Айрис, выходит с чем-то напоминающим скребок, и только тогда я замечаю, что витрина, а также тротуар перед ней залиты черным. Будто кто-то бросил целую банку краски. Большую банку.
— Какого хрена? — ахаю я.
— Действительно, какого хрена, — говорит Айрис, одаривая меня мрачной улыбкой. — Когда эти вандалы расписывают из баллончиков стены, я хотя бы могу притвориться, что это искусство. Но это…
— Чем мы можем помочь? — спрашивает Эд.
— Ничем, — Айрис вздыхает, — но спасибо, что предложил. Владелец соседнего магазина увидел это и первым делом позвонил мне сегодня утром. Полиция уже приезжала, но к сожалению вандал был в толстовке с капюшоном, и на записи с камеры наблюдения лица не видно. Похоже, он планировал испортить не только витрину, потому что пытался взломать дверь. Но, к счастью, его испугали поздние прохожие. Клементина, дорогая, с тобой все в порядке?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не совсем. Все внутри меня отяжелело от страха.
— Это из-за меня.
— Думаешь, кто-то не согласен с тем, что ты выставила в витрине книги по садоводству? Я тогда тоже подумала, что это странно. — Айрис улыбается, но попытка пошутить выглядит натянутой.
— Нет, дело во мне. В том, кто я. Вернее, кем была до того, как потеряла память.
— Мы этого не знаем, — помолчав, говорит Айрис.
— Эй, успокойся. Это просто краска. — Эд обнимает меня и разминает окаменевшие от напряжения мышцы шеи. — Айрис права, детка. Мы ничего не знаем наверняка.
— Сначала нападение, потом моя машина, а теперь это? В самом деле?
— Клем…
— Сколько еще тебе нужно совпадений?!
Эд морщится, и имеет полное право, поскольку мой голос звучит пронзительно даже для моих ушей. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.
— Извини, я не хотела кричать. Но это послание, Эд, и оно означает, что оставаться здесь мне, вероятно, небезопасно. Мы не знаем, что они могут сделать дальше. Что, если они вернутся? Что, если кто-то пострадает?
Айрис выглядит встревоженной, а значит, я не совсем сошла с ума.
Эд, однако, качает головой.
— Тебе нужно успокоиться.
— Я серьезно. Что, если в следующий раз ты пострадаешь? — Я отступаю от него. Так будет лучше для всех. Если все это выплеснется на людей, о которых я забочусь, я никогда себя не прощу. — Это… Так нельзя…
— Не смей, — говорит Эд и сильно хватает меня за руки. — Я понимаю, почему ты так волнуешься, но не смей использовать это как предлог, чтобы снова исчезнуть.
— Но, возможно, будет лучше, если я просто…
— Нет.
Один из нас, вероятно, ведет себя неразумно. Мое сердце колотится от страха, мысли мчаться, поэтому я не уверена, кто именно.
— Ты меня слышишь? — спрашивает Эд, наклоняясь ближе. — Мы разберемся с этим вместе, хорошо?
Я не знаю, что сказать или сделать.
— Кивни, Клем.
Я делаю то, что он велит.
— Отлично.
— А теперь дыши, — приказывает Эд, обнимая и прижимая к себе.
Его запах и тепло помогают. Для меня он — живое и дышащее святилище, и быть так близко к нему — это рай. Немного страшно нуждаться в Эде настолько сильно. Но если он уйдет, если передумает, я справлюсь. Я просто чертовски надеюсь, что он этого не сделает.
— Просто дыши, Клем. Все буде хорошо.
— Почему бы тебе не отвезти ее домой, Эд? — предлагает Айрис.
— Спасибо, Айрис. Но сейчас я в порядке, лучше останусь и помогу, — возражаю я и добавляю со страхом: — Если только ты не хочешь, чтобы меня здесь не было?
— Глупость какая, — она неодобрительно цокает языком. — В таком случае перестань висеть на своем милом мужчине и принимайся за работу.
— Я отменю все записи на сегодня, останусь здесь с тобой, — говорит Эд.
— Нет.
Люди записываются к нему за несколько месяцев. К тому же я и так уже усложняю его личную жизнь, не хотелось бы портить еще и профессиональную.
— Я не оставлю тебя в таком состоянии.
— Я в порядке. Правда. Сейчас день, а они действуют ночью. — Эд явно сомневается, поэтому я продолжаю: — Ты прав: это просто краска. Вандализм или нет, они, вероятно, сделали все, что собирались на данный момент. Со мной все будет в порядке.
— Обещай, что ты не уйдешь одна.
— Обещаю, что позабочусь о себе и буду осторожна. — Приподнявшись на цыпочки, я целую его. — Иди на работу. Со мной все будет нормально. Если это одни и те же люди, то они, кажется, идут по нисходящей. Может быть, в следующий раз я отделаюсь просто гневным письмом.
— Рад, что у тебя сохранилось чувство юмора, но я еще не готов смеяться над этим.
