Он все еще хочет на ней жениться?! Надо же…
Это очень забавно, это, наверное, отменяет ее сопротивление.
Алиса заметно расслабилась, пытаясь сосредоточиться на том, что Юра с ней делает, и уловить свой собственный порыв, что принято именовать в народе страстным.
Не было! Ничего не было, кроме любопытства и усталости. Недоумения еще, быть может.
Почему это Юра буквально задыхается, наваливаясь на нее сверху, а она ничего при этом не чувствует, кроме неудобства и тяжести большого мужского тела? Почему он весь такой горячий, пульсирующий, жадный и трясется еще, а ей хоть бы что?!
Разве так бывает? Или бывает только так и никогда по-другому?
А потом ей вдруг сделалось больно и противно. И она попыталась его спихнуть с себя, остановить его судорожный скачущий ритм, ничего, кроме боли, ей не причиняющий.
Ничего не выходило!
Юра словно обезумел, нервно выкрикивая что-то бессвязное и, на ее взгляд, совершенно пустое и ничего не значащее. Стонал еще сквозь стиснутые зубы и все никак не хотел оставлять ее в покое…
— Мне совершенно не понравилось! — воскликнула Алиса, когда, скатившись с нее на соседнюю подушку, Юра снова полез к ней с поцелуями. — Я не хочу никакого повторения! Не хочу!!! Оставь меня!
Ей очень хотелось плакать сейчас. Плакать от боли, странного состояния стыда и непоправимости сделанной ошибки. Тут же вспомнилось прошлое лето, когда Антон пытался с ней сделать что-то похожее, а она ему отказала.
Почему?! Почему не он?! Почему это был Юра, к которому она ровным счетом ничего не испытывает сейчас?!
— Не стоит так расстраиваться, Аля, детка, — прошептал Юра расслабленно, наблюдая за ней сквозь полуопущенные ресницы. — Первый раз это мало кому нравится. Ты не исключение… Знаешь, я был очень приятно удивлен, что ты девушка. И даже не удивлен, а обрадован. Черт! Не то говорю! Точнее, я просто на седьмом небе от счастья! После всего, что сегодня произошло… Эти грязные фотографии, потом это ужасное убийство… Твое имя у всех на устах. Представляешь, что сегодня я успел пережить?!
Вот почему-то именно сейчас ее это мало занимало. Ей мучительно хотелось отмотать назад последние полчаса и исправить то, что она натворила. И еще до судорог в сердце хотелось вернуть прошлое лето, когда Антон все еще любил ее, и тоже исправить все, что между ними тогда было.
Поздно… Теперь слишком поздно…
Антон потерян навсегда. Юра… А Юра тут же начал торопливо утверждаться в своих правах на нее, заявив:
— Завтра идем подавать заявление, милая.
— И тебя ничуть не пугает тот факт, что мне могут предъявить обвинение в убийстве Сергея Ивановича? — Алиса покосилась на него с недоброй ухмылкой.
— Пускай предъявляют, — беспечно отозвался Юра, удобнее устраиваясь на своей половине кровати, и, просунув одну руку под подушку, второй поспешил ее обнять. — Ты же этого не делала!
— Если я этого не делала, что делать с показаниями свидетелей?! Как же тогда все, кто видел убийцу, они в один голос утверждают, что это была я? — возразила Алиса, закрывая глаза, видеть его сейчас было выше ее сил. — Все в один голос! Как это понять?! Как я могла быть в офисе, если гуляла в тот момент по рынку? Кто это был вместо меня? Кто мог так искусно маскироваться под меня? Как ты думаешь?
Юра никак не думал. Уткнувшись носом в ее ключицу, он сладко посапывал, задремав.
Это ее окончательно добило. С брезгливой гримасой Алиса, поерзав задом по простыням, выползла из его объятий и снова пошла в ванную.
Встав под душ, она, не выдержав, расплакалась.
Дура! Ну, какая же дура!!! Стоило себя блюсти столько лет, чтобы взять потом и подарить первому встречному!
Он не первый встречный, пыталась Алиса себя успокоить, молча глотая слезы, он жениться на ней собрался. Жениться и любить всю оставшуюся жизнь, если, конечно, ее не посадят за убийство Калинина. Ну а посадят, наверное, будет ждать…
Господи! О чем она думает?! О чем?! Думать надо совсем о другом. О том, как смотреть в глаза Матвееву, когда тот очнется после наркоза.
Вспомнив так некстати про Антона, Алиса расплакалась еще сильнее.
Он же все поймет про нее сразу. Только глянет на нее и поймет. А поняв, не простит уже никогда.
Нет, а вот ей нужно его прощение?! У него же Ангелина есть. И у них все просто отлично. Матвеев щебечет со своим ангелочком, посвящает ей все свободное время. И даже не пытается скрыть, как он счастлив с этой девушкой. Странно, что вообще вспомнил про Соловьеву и поспешил на выручку.
Поспешил и, что называется, людей насмешил, оказавшись на больничной койке.
Алиса сидела в пустой ванне, скорчившись и обхватив руками колени, и безутешно плакала. Мощные струи воды из подвешенной на стену лейки молотили по спине, плечам, звонко щелкали по шапочке для душа, заливали лицо, смешиваясь со слезами.
Пусто, гадко, больно, непоправимо…
Разве с такими чувствами собираются замуж?! А Юра на утро запланировал поход в загс, между прочим. И слышать ничего не захочет, и знать не пожелает про возможный ее отказ. А способна ли она будет отказать ему?
Ручка двери ванной судорожно дернулась пару раз. Застопорилась, заблокированная запором, и тут же раздался осторожный стук.
— Алиса! Алиса, малышка, с тобой все в порядке?!
Юра! Снова Юра!
Алиса сморщилась почти болезненно, вылезла из ванны и принялась умываться прохладной водой. Тут же сдернула с крючка полотенце и поспешила вытереться, недовольно буркнув ему в ответ:
— Юра, я сейчас. Со мной все хорошо.
Кажется, он не поверил ей, потому что не ушел, продолжив бубнить под дверью о своей любви, об их возможном совместном счастье и о том еще, что он станет стараться, что сделает все возможное, и что-то еще в этом же духе.
Алиса торопливо стащила с волос целлофановую шапочку, принялась раздирать пальцами спутанные пряди волос и попутно с неудовольствием смотрела на себя в зеркало.
Красавица, сказать нечего! Физиономия красная, нос картошкой, веки опухшие. Сколько слез за сегодняшний вечер и ночь пролила, представить страшно! Сначала Матвеева жалела, плакала. Потом себя жалела и снова Матвеева и опять плакала.
Может, не стоило так убиваться, а?! Может, и в самом деле все наладится, и все у них с Юрой получится? Кажется, он действительно любит ее. Стоит вот под дверью и не уходит и говорит милые такие вещи.
Обо всем говорит, между прочим. И о том, как будет любить ее и их общих детей. Неужели у них могут случиться дети? Она об этом как-то не думала вовсе.
И о том, какая она прекрасная, красивая, нежная. Последнее утверждение она сейчас с легкостью оспорила бы, уж очень хотелось наорать на него и послать куда подальше. Сдержалась…
И о том еще сказал, что с завтрашнего дня начнет поиски настоящей преступницы, чтобы снять с любимой Алисы гнусные подозрения.
— Правда?! — Ей так понравилось последнее заверение суженного, что она поспешила тут же открыть ему дверь. — Ты и правда станешь искать ее?!
— Ну, я же сказал! — воскликнул Юра, стоя голышом на пороге ванной и совершенно не стесняясь своей наготы.
А Алиса смутилась и поспешила отвести взгляд. Сама-то она снова нарядилась в ту самую пижаму, которую Юра с нее не так давно нетерпеливо сдернул. Ее смущение ему понравилось настолько, что он, счастливо рассмеявшись, опять подхватил ее на руки. Потащил в кровать, не переставая бубнить на ухо про любовь и желание, с которым он ничего не может поделать.
Ей пришлось терпеть и мириться с тем, что он снова раздевает ее. Снова устраивается сверху и снова с методичной неторопливостью делает ей больно.
Ничего, она потерпит. Пускай это и неприятно, но и в этом можно отыскать свои преимущества.
Она теперь не одна! У нее теперь есть защита, это ее будущий муж, которого она, кажется, ни чуточки не любит. Но это ведь ничего, правда? Выбирать ведь, находясь одной ногой на скамье подсудимых, ей не приходится. Тем более уже с завтрашнего дня Юра приступит к поискам этой женщины. И, возможно, найдет преступницу раньше сыщиков, которые не очень-то и торопятся. Зачем им? У них есть подозреваемая. И именно ее видели входящей в приемную незадолго до выстрела целых десять человек.
Засыпала Алиса все же на своей подушке, хотя Юра услужливо и предлагал свое крепкое загорелое плечо. Засыпала, отвернувшись от него. Прежде чем закрыть глаза, долго смотрела в темную стену напротив, стараясь не слышать его дыхания за своей спиной и не ощущать тяжести его руки, пристроившейся на ее бедре.
Завтра все, возможно, будет по-другому. Как-то не так пусто и противно, как сейчас. Просто нужно постараться уснуть и не думать, а главное, не мечтать.
Глава 11
— Где вы были минувшей ночью?!
От вчерашней услужливости Вешенкова не осталось и следа. Сухая казенная сухость в вопросе, который он задал ей в лоб, едва ступил на порог ее квартиры.
