Массивная входная дверь из крепкого дерева с медными вставками была распахнута настежь. Из глубины дома доносились звуки танцевальной музыки, играл джаз-оркестр.
Аллан вошел в дом.
В гостиной никого не оказалось. Он осмотрел ковер, камин, пианино и нажал несколько клавиш. А затем направился в столовую. Посередине стоял большой обеденный стол красного дерева, а на нем ваза с ирисами. По стенам тянулись покрытые глазурью пластины с затейливым рисунком. Он осмотрел их и пошел дальше, в холл. Широкая лестница вела на второй этаж; вскинув голову, он увидел площадку и открытые двери. А затем направился в кухню.
Кухня потрясла его. Длинное, сияющее белизной помещение, оснащенное всяческими приборами, о некоторых он знал понаслышке, а про иные и вообще не слыхивал. На огромной плите что-то тушилось, он заглянул в кастрюлю и понюхал. Барашек, решил Аллан.
Пока он стоял и нюхал, у него за спиной послышался шум. Дверь черного хода распахнулась, и в кухню, тяжело дыша, вошла раскрасневшаяся женщина.
— Дорогой! — воскликнула она, подбегая к нему. — Когда же ты вернулся?
Смуглое лицо, встрепанные волосы до плеч подрагивают в такт шагам. Огромные глаза, живой взгляд. На женщине шорты, лифчик и сандалии.
Перед ним стояла Гретхен Мальпарто.
Часы на каминной полке показывали четыре тридцать. Гретхен задвинула шторы, и гостиная погрузилась в полумрак. Она ходила по комнате, куря сигарету и судорожно взмахивая руками. Она переоделась в юбку из набивного ситца и крестьянскую блузку. Ребенок, которого Гретхен звала Донной, спал в своей колыбельке на втором этаже.
— Что-то не так, — еще раз сказала Гретхен. — Ты бы хоть объяснил, что именно. Черт побери, неужели я должна просить тебя? — Она повернулась и вызывающе поглядела ему в лицо. — Джонни, это на тебя не похоже.
Аллан растянулся на кушетке, держа в руке стакан со слингом, из джина с водой, сахаром и мускатным орехом. Он лежал, разглядывая нежно-зеленый потолок, пока пронзительный голос Гретхен не вывел его из равновесия:
— Джонни, ради Бога!
Он встрепенулся.
— Я здесь, рядом. Я пока еще не на улице.
— Скажи, что с тобой? — Она подошла к нему и присела на валик кушетки. — Это из-за того, что произошло в среду?
— А что произошло в среду? — Он почувствовал какой-то отрешенный интерес.
— На вечеринке у Фрэнка. Когда ты застал меня наверху с… — Она отвернулась. — Не помню, как его зовут. Такой высокий блондин. Ты, похоже, разозлился и подвыпил. Это из-за него? Мне казалось, мы договорились не вмешиваться в дела друг друга. Или, по-твоему, это одностороннее соглашение?
— Сколько времени мы уже женаты? — спросил он.
— Надо полагать, ты собираешься читать мне нотации. — Она вздохнула. — Валяй. Только потом моя очередь.
— Просто ответь мне на вопрос.
— Не помню.
— Мне казалось, жены всегда помнят, — задумчиво произнес он.
— Ох, брось ты. — Она встала с кушетки и подошла к проигрывателю. — Давай поедим. Я скажу, чтобы нам подали обед. Или ты хочешь поесть в городе? Может, ты почувствуешь себя лучше на людях, если мы не будем сидеть тут в тесноте?
Аллан вовсе не ощущал тесноты. С кушетки, на которой он лежал, нижний этаж дома был виден почти целиком. Комната за комнатой… как будто он поселился в административном здании. Снял целый этаж, даже два этажа. А в саду за домом стоит коттедж, для гостей, в нем три комнаты.
Собственно говоря, Аллан вообще ничего не ощущал. Слинг подействовал на него как анестезия.
— Голову купить не хочешь? — спросил он.
— Не поняла.
— Каменную голову. Или, выражаясь абсолютно точно, из бронзированного термопласта. Подвергается воздействию режущих инструментов. Тебе это ни о чем не говорит? Ты сочла мой поступок весьма оригинальным.
— Давай-давай, мели себе.
Он напомнил:
— Год? Два? Приблизительно…
— Мы поженились в апреле 2110 года. Значит, четыре.
— Изрядный срок, — сказал он, — миссис Коутс.
— Да, мистер Коутс.
— А этот дом? — Он понравился Аллану.
— Этот дом, — раздраженно сказала Гретхен, — принадлежал твоей матери, и мне надоело об этом слушать. Я очень жалею, что мы сюда переехали, лучше бы мы продали эту рроклятую махину. Два года назад мы могли получить за него неплохие деньги, а теперь недвижимость упала в цене.
— Скоро снова поднимется. Так всегда бывает.
Возмущенно глянув на него, Гретхен пошла через гостиную, направляясь к холлу.
— Я пойду наверх, переоденусь к обеду. Скажи, чтобы она подавала.
— Подавайте, — сказал он.
Гретхен злобно фыркнула и ушла. Он услышал, как зацокали по лестнице каблуки, затем топот стих.
Замечательный дом, просторный и современный, выстроен надежно, да и мебель роскошная. Он еще сто лет простоит. В саду полно цветов, холодильник ломится от еды. Ну, чем тебе ни рай, подумал он. Будто картина воздаяния за годы служения обществу. За все жертвы, за борьбу, за споры и перебранки. За миссис Бирмингем и муки, испытанные на секционных собраниях. За постоянное напряжение в неумолимом обществе МОРСа.
Частью своего существа Аллан потянулся к этой жизни, зная, какое имя она носит. Джон Коутс очутился в своем собственном мире, который являл собой противоположность МОРСу.
Где-то прямо над ухом послышался голос:
— Небольшой островок «эго» остался.
Другой голос, женский, ответил:
— Только в глубине.
— Полнейший уход в себя, — сказал мужчина. — Шок, вызванный неудачей, провалом экстрасенс-тестов. Он уже стоял на пороге Санатория, хотел вернуться и не смог.
Женщина спросила:
— Нет ли другого выхода, получше?
— В ту минуту ему нужен был хоть какой-то. Он не мог возвратиться к МОРСу, а помощи в Санатории не нашел. Отчасти в этом виноват я. Впустую потратил время на тесты.
— Ты думал, что они помогут. — Казалось, женщина подошла поближе. — Он нас слышит?
— Сомневаюсь. Этого никак не определить. Каталепсия полная, поэтому он не может подать нам знак.
— Сколько времени это продлится?
— Трудно сказать: дни, недели, а может, всю оставшуюся жизнь. — Голос Мальпарто как будто удалялся. И Аллан напрягся, вслушиваясь в слова. — Не пора ли сообщить его жене?
— Ты можешь что-нибудь рассказать о его внутреннем мире? — Голос Гретхен тоже начал затихать. — Какая фантазия его поглотила?
— Спасительная. — Голос пропал, потом ненадолго зазвучал снова. — Время покажет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
