class="p1">- Во-первых, - наставительно начал Дубнер, - отставить упаднические настроения. Понял?
- Понял.
- А во-вторых, - в том же духе продолжал бобёр, - ты настроился?
- Почти... вроде бы...
Дубнер поцокал языком, выражая определённую степень нервозности и нетерпения.
- Вот не люблю, когда всякие мелочи выползают наружу, чтобы мешать, - пояснил он свою реакцию. – Ладно, кончай крутить колки и попробуй сыграть.
Ёжик выполнил первую часть просьбы, а насчёт второй заметил:
- Но я ведь уже пробовал.
- А теперь ты попытаешься сыграть то, что я насвистываю.
И отшельник принялся свистеть. Ёж как зачарованный вслушивался в мелодию, что выводил Дубнер: с одной стороны, невероятно простую, всего-то четыре ноты, но, с другой, какую-то... невероятно сильную, даже в таком исполнении.
«Нет, не “сильную”: должно быть другое слово, - подумалось Ёжику. Он подыскал замену. – Эта мелодия словно бы раскачивает меня на волнах... “Качающая”, вот! Или... или – “качовая”!»
Дубнер перестал насвистывать и, уперев руки в боки, внимательно-неодобрительно воззрился на приятеля.
- Эй, Шарик... то есть, это, Ёжик! Ты чего уснул?
- Я не уснул, - тут же откликнулся шарообразный. – Просто задумался.
- Нашёл время! – И в словах бобра скользнула тень негодования; впрочем, зная характер музыканта-электрика, в том не находилось ничего удивительного. – Давай, я снова насвистываю, а ты играешь! И на сей раз не вздумай дремать!
Стараясь подстроиться под ритм и мелодику, что слышал, Ёжик переставлял пальчики одной руки на грифе, а второй дёргал струны. Он искал, искал правильное сочетание нот и сравнивал его с дубнеровским свистом, однако, как бы близко он ни подходил к правильному решению, в итоге оно упархивало прочь.
- Нет, так тоже не выходит. – Дубнер выглядел расстроенным.
- Надо просто немножко подождать, - уверил Ёжик. – Сейчас я прилажусь.
- Нет-нет-нет, - не согласился бобёр. – Причина в другом: мы ищем ответ, но не в нужной плоскости.
- А?
- В общем, нужно поменять тактику. Давай вообще откажемся от моей помощи.
Ёжа ошарашило подобное предложение.
- В смысле? Но у меня же не получится...
Изобретатель и дослушивать не стал:
- А с чего ты взял? Неужели твоих фантастических особенностей и способностей недостаточно, чтобы убедить тебя: ты – уникум. Тебе подвластно то, чего никогда не сумеют иные.
- Э-э... ну-у... теоретически...
- Да хоть как! – Дубнер явно воодушевился. – Надо попробовать. Итак, ты помнишь, что я насвистывал? Хотя бы примерно.
- Примерно помню.
- Отлично! А теперь забудь, что это я минуту назад воспроизводил мелодию, и на самой музыке не концентрируйся. Погрузись в мир гитары, слейся с ней воедино, как ты делал до этого, когда импровизировал, и позволь нотам прозвучать. Просто води пальцам туда, куда нужно – куда должен, - и играй «Smoke».
- Что играть? – растерялся Ёжик.
- Так называется песня: «Smoke On The Water». Я услышал её во сне, и, надо признать, то сновидение было недалеко от кошмара. Я и текст написал, но с ним потом. Давай-давай! – решил подогнать ученика бобёр. – Мне уже самому интересно!
- Ну... ладно.
Ёжик выдохнул, расслабил руки, очистил голову от посторонних мыслей и поправил гитару.
«Я готов», - мысленно сказал он себе.
И, не думая абсолютно ни о чём – разве что о том, как красива музыка и как бы ему хотелось её играть, - маленький зверёк ударил по струнам. Поменял аккорд, ударил снова. А потом снова и ещё, ещё... И музыка не зазвучала – нет, она будто заревела из некоего невиданного пространства!
- Да-а! – закричал Дубнер. – Да-а-а! Именно так она и должна играться! Ёжик, у тебя получилось!
Гитарист, слегка приглушённый результатом, опустил руки и прижал к себе «Везеркастер». За окном теплилось радостное и ничуть не жаркое солнышко; редкие облачка заполняли небосвод. Пахло мягким, приятным, плодородным летом.
- Секунду! – Дубнер подсочил с места и понёсся в соседнюю комнату. – Сбегаю за словами!
- Зачем? – донёсся вслед вопрос.
- Как зачем?! – возвратилось изумлённо. – Будешь давать концерт!
В качестве места для дебютного выступления единогласным решением обладателей обоих голосов было выбрано не слишком уютное, зато дешёвое кафе «У суслика». Владелец его (что примечательно, суслик) по имени Лик ориентировался на жителей чащи, случайно заблудших, потерявшихся и туристов, поэтому профессионализм не позволял ему назначать большие цены за пирожки и бутылочки с кефиром. Хотя, положа руку на сердце, речь шла скорее не о расчётливости, а о симпатичной глупости или, если угодно, наивности. Как-то раз, пробираясь сквозь завал из прогнивших сосновых стволов, Лик наткнулся на потерянный рюкзак; обладатель его лежал тут же, совершенно и давным-давно потерявший сходство с живым существом. Стараясь не глядеть в ту сторону, суслик перевернул рюкзак, потряс, но на свет божий выпала только маленькая бумажка. Это оказалось меню ресторана «Горячие бёдрышки», что находился на другой стороне Леса и потому приобрёл славу почти легендарную, поскольку мало кто мог туда пройти. Рюкзак лежал здесь не первый день и промок от дождей с росой; цифры на меню тоже размыло, в частности, последние нули. Лик вдохновился находкой и решил открыть собственное едейно-питийное заведение, однако с ценой, по вине коварной погоды, он явно погорячился. Впрочем, лесные звери не возражали.
Кафе располагалось на отшибе и на опушке; окружённое неровно скошенной травой, оно напоминало избушку на курьих ножках, правда, без ножек. Деревянное и ненадёжное, с острой треугольной крышей, будто собирающейся пронзить небо, и дверями-открывашками, наподобие тех, которые в жарких местах украшают вход в салуны. Снаружи стояло три столика, покрытых дешёвыми скатёрками, и три колченогих стула, покосившиеся от постоянного контакта с влагой: владельцу заведения было банально лень выносить и заносить их. Все посетители – если они вообще имелись в наличии – предпочитали принимать пищу внутри заведения.
Ёжик постоял напротив ступенек, ведущих ко входу, помялся с ноги на ногу, затем оглянулся на засевшего в кустах неподалёку Дубнера, решившего исполнять роль зрителя, группы поддержки и суфлёра вместе взятых. Музыкант постарался не представлять бобра одетым в спецодежду девушек из группы поддержки и особенно не думать о том, как его наставник танцует, а всё потому, что старался предостеречь себя от
