Страда и сбор урожая были закончены, скотина сбавлена, закрома заполнены. Вознаграждая своих людей за благополучное завершение летних работ, Фиргалл распорядился приготовить щедрый пир. Гуляния длились несколько дней и напомнили Гнеде Дожинки, что устраивались в Перебродах. Обычно она с нетерпением ждала этого времени, когда в деревне накрывались длинные столы, начинались игры и пляски вокруг высоких костров, но нынче, без Айфэ, бывшим её проводником в чужом мире, она чувствовала себя лишней.
Гнеда стремилась убежать как можно дальше от незнакомых песен, от торжества труда, в котором она не участвовала, от запаха жареных лесных орехов и печёных яблок, от радости, которую не могла разделить. Девушка осёдлывала Пламеня и проводила целый день в голых полях или предгорьях, скитаясь от озера к озеру, где раньше они ездили вместе с Айфэ, или запиралась с книгами в своей светлице. Кажется, никто не заботился о том, где она и чем занята.
Айфэ появился, когда оттепели прекратились и земля, укрывшись снежным пуховым одеялом, заснула до следующей весны. Гнеда и Финд пряли у очага в тёплых общих покоях, и служанке потребовался только один взгляд, чтобы, отложив веретено, тут же безмолвно удалиться, оставив друзей наедине. Хоть Гнеда и преуспевала в изучении языка сидов, им с Финд не нужны были слова, чтобы понять друг друга.
Поклонившись, Айфэ сел рядом и взял ладони Гнеды в свои. Глаза юноши пристально изучали её лицо, словно старались запечатлеть в памяти каждую черту.
— Я скучала по тебе! – прервала молчание Гнеда.
— Я ездил по поручениям отца и не успел попрощаться, но делаю это сейчас.
Брови Гнеды изогнулись.
— Прощаешься?
— Я отбываю с рассветом.
— Но ты только вернулся!
В её голосе послышалась мольба, и девушка прокляла себя за это, заметив, как дрогнули губы Айфэ.
— Дела с Аэдом идут не так гладко, как отцу бы хотелось.
Он теребил запястье из красно-зелёных ниток на руке Гнеды, избегая её взгляда.
— Мой дед не спешит раскрывать для меня объятья? — усмехнулась девушка и поймала на себе удивлённый взор Айфэ.
— Ты ожесточилась, — неодобрительно заметил он, выпуская её ладони.
— Разве это не унизительно? Навязываться ему.
— Ты требуешь вернуть то, что принадлежит тебе по праву, и только, — холодно ответил сид, и Гнеда знала, что его резкость обращена не к ней.
— Когда тебя ждать?
Айфэ немного промолчал, словно сомневаясь, как ответить.
— Я надеялся провести зиму дома, рядом с Эмер.
Гнеда видела, что он разрывается, мучимый изнутри противоречивыми чувствами.
— Конечно, ты давно не видел её, — ответила она, попытавшись улыбнуться.
Юноша вздохнул.
— Мне не хотелось бы оставлять тебя именно теперь. Ты обижена на отца и считаешь себя преданной.
Гнеда вспыхнула, когда он так легко облёк в слова мучившие её чувства.
— Поверь, он сделал это из лучших побуждений. Я знаю, каково тебе.
Гнеда нахмурилась в немом вопросе, и Айфэ еле заметно улыбнулся.
— Я тоже прошёл через это. Правда, на моём пути домой стояло трое воинов. – В его словах просквозила отжитая горечь. — Он завязал мне глаза и отвёз на остров. Я знал, что таков обычай и мне суждено рано или поздно пройти испытание, но всё равно это случилось неожиданно. И… Я думал, что никогда не прощу его. Отец вдруг стал совсем другой, он не говорил со мной, не отвечал, когда я звал его, не прикасался ко мне. Так, словно я перестал существовать. — Айфэ сглотнул. — Думаю, я и вправду умер для него до тех пор, пока снова не переступил порога другим человеком. Повзрослевшим. Новым.
Юноша снова посмотрел на Гнеду и улыбнулся своей согревающей душу улыбкой. Воспоминание было мимолётным и уже оставило его очи. Он положил руку на плечо девушки и крепко сжал его.
— Гнеда, верь мне, Фиргалл заботится о тебе. Если понадобится, он отдаст свою жизнь ради тебя. Мне так жаль, что я должен уехать, — второй рукой Айфэ погладил девушку по голове, как будто она была маленьким ребёнком. — Тебе придётся попрощаться с Гобаханом, отец отсылает его в дар князю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В ответ на беспомощный взгляд Гнеды юноша лишь слабо улыбнулся.
— Ты сестра мне.
Айфэ запечатлел на её лбу лёгкий, как касание пера поцелуй, и поднялся, оставив после себя свежий и тревожащий запах снега.
16. Оттепель.
С отъездом Айфэ жизнь Гнеды постепенно упорядочилась, как река, приспособившаяся к новому руслу после паводка. Свою тоску по другу она заглушала, продолжая разведывать окрестности, осторожно выходя за те границы, которых они успели достигнуть с Айфэ. Лес больше не пугал Гнеду, но сид остерёг её от близких прогулок к горам, рассказав, как опасен бывает неожиданный сход снега с вершин.
Незаметно девушка стала всё больше времени проводить подле опекуна. Его повалуша была самой тёплой и хорошо освещённой частью дома, и сид, кажется, не имел ничего против того, чтобы его воспитанница приходила сюда читать или прясть зимними вечерами, и часто можно было наблюдать как две головы, золотисто-медовая и угольно-чёрная, склонялись в разных концах горницы каждая над своим занятием.
Фиргалл много писал, обложившись чертежами, пергаментами, разрозненными клочками бересты и вощечками, бесконечно сверяясь то с книгами, то со своими диковинными приборами. Гнеде он поручил переложить на залесское наречие сказание своего соплеменника о хождении в далёкие полуденные страны, и девушка уже который день пребывала мысленно то в пыльных степях, где обитали свирепые кочевники, то в иссушённых зноем пустынях, по которым бродили загадочные исполинские вельблуды.
Зима в Кранн Улл была куда мягче, чем в Залесье, но влажный ветер, приходивший с моря, пробирал до костей. Несмотря на это, сид принуждал Гнеду проводить почти всю светлую часть дня вне дома. Он по-прежнему натаскивал девушку в метании ножа, добавив новым снарядом сулицу. Гнеда ни капли не верила, что эти мужские навыки могут ей пригодиться, не сомневаясь, что, если дело дойдёт до драки, она не успеет даже достать оружия. Но Фиргалл, совершенно не внимая её доводам, упрямо стоял на своём, и Финд только осуждающе покачивала головой, прикладывая к незаживающим мозолям на руках своей госпожи липкую мазь.
К удивлению девушки, сид не сдавался и в своей надежде научить её обороняться мечом и ножом, что, впрочем, у неё тоже получалось без значительного успеха. Хотя Гнеде теперь удавалось с большей, нежели прежде, ловкостью уходить от нападения, она не могла ответить. Мысль о том, чтобы ударить человека, заставляла её колени подгибаться. Всякий раз, когда Фиргалл требовал от неё действий, перед девушкой вставала невидимая стена. Гнеда цепенела, не в силах занести руки, несмотря на все увещевания наставника о том, что от решимости в нужный миг может зависеть её жизнь.
Это было особенно долгое, изматывающее занятие. День выдался пасмурный и сизый, такой, в который птицы и звери прячутся, и даже ветер стихает, свернувшись клубком промеж горных вершин. Когда Гнеда с Фиргаллом выехали на лесную прогалину, где обычно проводили урок, девушке показалось, что они вошли в покои к спящему, настолько неправильным было их вторжение в полный умиротворения и тишины мир. Но сид невозмутимо спешился и, привязав Ска, скинул плащ. Зловещий в своих чёрных одеждах, он словно бросал вызов окружающей нетронутой белизне.
Фиргалл был молчаливее обычного, и на задворках сознания Гнеда почувствовала смутное опасение. Сид делал хладнокровные, злые выпады, от которых по коже пробегали мурашки.
— Бей, — сквозь сжатые зубы потребовал он, и это было одно из первых слов, произнесённых им за утро.
Девушка покорно ударила, угодив в крестовину его короткого меча.
— Сюда, — холодно возразил Фиргалл, указывая свободной рукой на своё лицо.
Гнеда несколько раз сжала и разжала пальцы на рукояти, еле удерживаясь, чтобы не облизнуть пересохшие губы. Она медлила, пытаясь спрятаться за ненужными движениями, и это не укрылось от сида. Девушка успела заметить в его очах осколок недоброй усмешки, прежде чем он начал неторопливо приближаться к ней.
