в Эно, Брабанте и Льеже были еще менее надежными. Операции
дофинистов на южном фланге Бургундии, в Маконне и Ниверне, сковывали большую часть военных сил обеих Бургундий, а действия Жака д'Аркура и его союзников означали, что капитаны Филиппа в Артуа и Пикардии были заняты защитой своего региона. Эти проблемы были особенно острыми в первые годы правления Филиппа и поглощали большую часть того, что он тратил на ведение войны. А у герцога было гораздо меньше средств на ведение войны, чем у его отца. Но тогда Иоанн Бесстрашный вел свои войны во Франции в основном за счет французской короны. Его сын не имел такого же доступа к королевской казне. Разовые пожалования, санкционированные Генрихом V летом 1421 года, больше не повторялись. В конце 1421 и в 1422 годах произошел общий обвал доходов Филиппа, которые упали до самой низкой отметки за четыре десятилетия. После осады Мелёна Филипп Бургундский принял участие только в одной короткой кампании на Сомме, которая дала неоднозначные результаты. Он ничего не сделал для поддержки операций английского короля вокруг Мо. Возможно, ожидать большего было нереально[921].
В политическом плане привязанность герцога к английскому союзу охладевала. Он всегда рассматривался как наименьшее из зол, и между Филиппом, любившим удовольствия, и суровым и властным английским королем никогда не было особой личной теплоты. У некоторых советников Филиппа были свои сомнения по поводу договора в Труа, а некоторые из его капитанов по-прежнему не желали сражаться на стороне англичан. Герцог Бургундский уже начал постепенный отход от участия во внутренней политике Франции, которая должна была стать главной темой его долгого правления, сосредоточив свое внимание на безопасности и процветании своего практически автономного многонационального государства. В начале 1421 года Филипп воспользовался возможностью купить имперское графство Намюр у его бездетного и разорившегося правителя. По крайней мере, частично причиной финансовых проблем герцога было то, что он исчерпал свой кредит, чтобы собрать требуемую большую сумму наличными. Это был знак того, где лежали его истинные приоритеты[922].
В новом году Генрих V приступил к решительным поискам подкреплений. Естественно, первым источником дополнительных людских ресурсов была выбрана Англия, но эти усилия лишь выявили истощение страны. Хранитель королевства, герцог Бедфорд, призвал всех свободных капитанов, которые еще оставались в стране, явиться на Совет в Лондоне в январе 1422 года и сообщить, какие силы они могут собрать, чтобы помочь королю в трудную минуту. Чтобы увеличить число участников, он объявил, что сам поведет их во Францию. Но результаты оказались неутешительными. Бедфорд сам собрал отряд из 400 человек. Еще 340 человек нашел Уильям, лорд Клинтон, обедневший дворянин из Уорикшира с выдающимися предками, но без каких-либо собственных талантов, которому до сих пор удавалось оставаться в стороне от войны, несмотря на свои сорок четыре года. Остальные собранные войска состояли в основном из замен, присланных людьми, которые не могли или не хотели сражаться сами, и малочисленных отрядов, состоявших из одного латника с тремя лучниками. Отчаявшись, Генрих V начал искать рекрутов в других местах. Послы были отправлены к королю Сигизмунду I, к князьям немецкого Рейнланда и в Португалию, чтобы убедить своих союзников прислать войска[923].
* * *
Королева Екатерина родила будущего Генриха VI в Виндзоре 6 декабря 1421 года. Это событие, весть о котором дошла до Генриха V под Мо около Рождества, казалось, обеспечило будущее двуединой монархии так хорошо, как только могла обеспечить хрупкая жизнь младенца в средние века. В обеих столицах это событие было встречено с ликованием. В Лондоне звонили колокола, в Париже зажгли костры, устроили шествия и уличные гулянья. Единственной зафиксированной реакцией Генриха V было сообщение его супруге, что она должна отстоять мессу на Троицу и посвятить ребенка Богу.
Это мрачное сообщение соответствовало мрачному настроению в штаб-квартире английского короля. Впервые с момента начала своего предприятия Генрих V, похоже, испытывал реальные сомнения в результате. Ему не удалось нанести нокаутирующий удар по Дофину, на который он надеялся. Он не отвратил шотландцев от службы Дофину, не убедил герцога Бретонского отказаться от союза, который тот заключил с Дофином в Сабле и не завоевал расположение массы французского населения, большинство которого было безразлично к нему в областях, находившихся под его управлением, и враждебно в центре и на юге. Его усилия по освобождению подступов к Парижу от вражеских гарнизонов увязли в бесконечном и пагубном тупике. Зимой 1421–22 года Генрих V пришел к выводу, что его амбиции не могут быть достигнуты силой и он дал понять представителю Папы Мартина V во Франции, что папское посредничество было бы желательным. В новом году Генрих V поставил тот же вопрос перед герцогом Бургундским. Филипп прибыл для переговоров в Мо 17 января 1422 года. Очевидно, это было важное событие. Герцога сопровождали его ближайшие советники и некоторые из самых влиятельных людей в королевском Совете в Париже. Невменяемый Карл VI прибыл вместе с ними из Венсена. Больше недели они тайных совещались в аббатстве Сен-Фарон, куда Генрих V перенес свою штаб-квартиру после наводнения. Им было что обсудить, но главным вопросом была перспектива заключения мира с Дофином путем переговоров. Война, заявил Генрих V, была "делом долгим, опасным, рискованным и очень трудным, особенно между хорошо мотивированными сторонами". Он не видел конца войне без больших потерь с обеих сторон, огромных физических разрушений и "бесконечных расходов". Трудно представить, на каких условиях Генрих V мог надеяться договориться с Дофином, не отказываясь от договора в Труа. Но король, несомненно, серьезно отнесся к этому. Он предложил герцогу Савойскому Амадею VIII, давнему союзнику Бургундского дома, выступить в качестве посредника. Было решено, что Филипп обратится к графу лично.
26 января 1422 года герцог Бургундский уехал из под Мо в свои бургундские владения, а в конце марта отправился в Женеву. Там в замке Рипай на берегу Женевского озера в перерывах между показательными поединками и шумными пирами он обсудил с Амадеем VIII предложенное посредничество. Амадей согласился выступить в качестве посредника, и весной его послы отправились ко двору Дофина. Его усилия были поддержаны Папой Мартином V. В феврале 1422 года Мартин V отправил во Францию нунция, первого после неудачной миссии Орсини и Филластра четырьмя годами ранее. Его посланником стал итальянский картезианец, отличавшийся святостью и простотой жизни, Николо Альбергати, епископ Болоньи. Покидая Италию, Альбергати не мог предвидеть, что большая часть его жизни пройдет в попытках примирить враждующие стороны во Франции[924].
Учитывая сокращение сил английских войск вокруг Мо, если бы Дофин предпринял решительную попытку
