Капитан Лоой старался выглядеть строго и безразлично, чтобы не отягощать своих друзей сверх меры. Но глаза у него были печальные‑печальные, и все понимали, как ему трудно сейчас.
Каэтана, Рогмо, Магнус, Номмо, Барнаба и Куланн во главе отряда сангасоев были готовы двигаться в путь. Они еще раз помахали на прощание остающимся, вскочили в седла и пустили коней галопом (что Тод приветствовал бешеным вилянием хвоста: умнице псу объяснили, что лаять нельзя, и он согласился, хотя и воспринял этот запрет с некоторым удивлением).
Всадники довольно быстро пересекли песчаный пляж и скрылись под сенью деревьев.
Только следы копыт, глубоко отпечатанные на песке, говорили, что они были здесь еще несколько минут назад.
* * *
Огромная империя Зу‑Л‑Карнайна переживала тяжелые времена. Только неусыпным бдением и каторжной работой Агатияра она еще держалась, выстаивала, не впадая в бездну отчаяния, восстаний, гражданских войн и голода. И все же с каждым днем становилось все труднее и труднее удерживать этого колосса от распада.
Агатияр решил было, что он чего‑то не учел, что империя таких масштабов не может долго существовать, — но ведь до недавнего времени все было в порядке. Трагедия происходила не в империи. Трагедии разыгрывались повсюду, где жили люди, и весь мир вокруг оставлял желать лучшего. Темная сила перехлестывала через край, и неясно было, сможет ли кто‑либо вообще остановить ее.
Со дня отъезда Каэтаны на Иману прошло не так уж много времени: около полутора недель. Но событий случилось столько, что Агатияр потерял им счет. Ему казалось, что он уже несколько лет разбирается с возникшими проблемами, а им нет конца и края.
Четыре дня назад скончался от полученных ран придворный маг Гар Шарга, жестоко поплатившись за свою беспечность и самонадеянность. А принц Зу‑Кахам сообщал из Фарры о своих подозрениях насчет чародея этого же рода — Эр Шарги, обвиняя его в предательстве и участии в каком‑то жутком заговоре магов. Прежде ни Зу‑Л‑Карнайн, ни Агатияр не придали бы этому сообщению такого значения. Все знали, что принц Зу‑Кахам обладает пылким воображением и спит и видит себя героем и спасителем отечества, а потому подавай ему какого‑нибудь врага, а еще лучше — заговор или бунт.
Но теперь аита и его верный визирь склонны были серьезнее относиться к подозрениям Зу‑Кахама. Слишком много мелочей свидетельствовало о том, что на этот раз принц прав.
Не успел император получить от Каэтаны прощальное письмо, отправленное за день до отъезда из Сонандана, в котором упоминалось и о том, что Джоу Лахатал посетил свой храм в пустыне и нашел там погибших жрецов и вайделотов, как радостный гонец сообщил императору, что два жреца наконец возвращаются.
— Как тебе это нравится, Агатияр? — спросил аита голосом не столько удивленным, сколько севшим.
— Мне это не нравится, мальчик мой. Джоу Лахатал не самый терпеливый и нежный бог, он немного вспыльчив и не слишком тебя любит, но я верю ему. И я думаю, он сумел бы отличить мертвеца от живого, но потерявшего сознание человека. У меня нет ни одного объяснения случившемуся. Что будем делать?
— Магам я не верю. Поэтому давай не будем пытаться узнать, что тут на самом деле. Пусть их уничтожат как самозванцев.
— Легко сказать. — Агатияр рассерженно теребил бороду.
— Посмотрим, — отмахнулся Зу‑Л‑Карнайн.
Ему стало немного легче оттого, что предстоит противостоять врагу, а это была уже его стихия. Он велел вызвать гонца, который привез это «радостное» сообщение, и спросил:
— Где они сейчас?
— В двух днях пути от Ира, о аита. Они полны сил и энергии и спешат к тебе. Думаю, послезавтра к утру они уже прибудут ко двору.
Император отпустил воина и снова обратился к Агатияру:
— Послушай. Я только сейчас подумал: даже гонец счастлив, что наши жрецы возвращаются. Ты думаешь, нам поверят, что это оборотни? Как всех убедить? У нас ведь нет никаких доказательств, кроме письма Каэ. Люди решат, что Змеебог просто решил отомстить нам таким способом. Ну, положим, я прикажу их отравить — а если яд не подействует?
— Ты мудр, Зу, — сказал визирь. — И этому я искренне радуюсь. Я и сам о том же размышлял. Люди сейчас крайне возбуждены, и, если пройдет слух, что ты казнишь без вины своих сторонников и самых верных слуг, последствия трудно будет предугадать. Возможен даже бунт. Я наблюдаю такое брожение умов и такую беспричинную агрессию, что не удивлюсь, если всю злобу твои подданные выместят на тебе. Ты слишком молод и слишком удачлив, чтобы у тебя не было завистников.
— Так что же ты мне предлагаешь?
— Заманить оборотней в какой‑нибудь уединенный замок и там покончить с ними без лишнего шума. Идея не самая лучшая, но другой у меня все равно нет.
Они были так поглощены своим разговором, что не заметили, как кабинет визиря начал постепенно наполняться голубоватым мерцанием. И только когда неуловимый аромат запредельного ветра скользнул лицу аиты, когда мелодичный звон усладил слух Агатияра, а тихий шелест раздался за их спинами они обернулись и застыли на месте. Аита так и не смог привыкнуть к божественным явлениям…
— Какие‑то проблемы? — спросил восхитительный юноша. На голову выше огромного Зу‑Л‑Карнайна, стройный, с драконьими крыльями за плечами, с изумительными глазами цвета ртути, он сидел на широком мраморном подоконнике положив ногу на ногу. Вся комната сияла голубым светом, и сам он казался серебристо‑голубым.
— Тиермес! — обрадовался Агатияр. А потом изумился, что сам Жнец решил навестить их. А потом изумился себе, что обрадовался не кому‑нибудь, а грозному Владыке Ада Хорэ. А потом махнул на все рукой, потому что мир стоял вверх тормашками и нечему было удивляться в таких условиях.
— Здравствуй, Тиермес, — склонил голову император. — Я рад, что ты здесь, но позволь полюбопытствовать — зачем?
— Позволю, — добродушно рассмеялся прекрасный бог. — Когда я провожал одну прелестную даму — нашу общую знакомую, кстати сказать, — то все мы дружным хором обещали ей всячески охранять покой и сон Варда. И твоей империи — особенно. Ведь твоя империя, Зу, — это важнейший стратегический объект.
Тиермес говорил серьезно, а на губах его блуждала легкая улыбка, и невозможно было понять, что же он на самом деле думает.
— Как она? — жадно спросил аита, забыв, что говорит с самим Повелителем Смерти.
— Не знаю. Мы ведь оторваны во времени. Она странствует где‑то там, в нашем будущем. И кто знает, что теперь происходит. Правда, драконы куда‑то исчезали, но очень ненадолго. Да разве от них добьешься? Прямо сундуки чешуйчатые, набитые своими и чужими тайнами, да еще за семью замками. — И опять было непонятно, воспринимать ли это как хвалу драконам или как хулу.
Тиермес помолчал, ведя про себя спор с незримыми драконами. Потом изысканным жестом махнул и снова обратился к императору:
— Что у вас делается? Я потому спрашиваю, что основную идею уже уловил. Ты обеспокоен, вот я и пришел помогать. Только объясни все по порядку и подробно.
— Ты слышал о том, что Каэ… — Зу‑Л‑Карнайн запнулся и покраснел, — что Ингатейя Сангасойя просила Змеебога проверить, что поделывают его вайделоты и отчего мои жрецы, отправившиеся к ним в храм Лахатала, так и не вернулись?
— Ингатейя Сангасойя, которая убивает без суда и следствия всякого, кто называет ее так длинно и помпезно, сообщала мне об этом факте, — ответил Тиермес.
И Агатияр заметил лукавую улыбку, притаившуюся в уголках глаз прекрасного бога. А потом Жнец сделался серьезным и даже печальным.
— Я слышал эту историю. И она обеспокоила меня не столько потому, что погибли люди — я привык к этому уже очень давно, — сколько по той причине, что Джоу Лахатал даже не заметил, как его вайделотов уничтожили. Тот, кто их убил, сумел сделать это быстро и бесшумно. Он очень силен.
— Два жреца возвращаются, — сказал старый визирь. — Только что прискакал гонец с этой новостью. Через два дня они будут в Ире.
Тиермес присвистнул:
— С вами не соскучишься. Когда наша Каэ вернется, выражу ей свою особую сердечную благодарность за то, что она снизошла к моей вечной тоске и решила развеять ее таким особенным способом. Что вы решили делать?
— Убить этих оборотней. Только тихо, — сказал Агатияр. — В империи нелады, Жнец. Поговаривают о заговоре магов.
— А что о нем поговаривать? — поморщился бессмертный. — Он существует, и не только у вас. От магов сейчас у всех голова болит. Наш милый га‑Мавет с ног сбился, выискивая их, чтобы пригласить с собой на прогулку; но они хорошо попрятались.
— Это печально, — молвил Зу‑Л‑Карнайн.
— Действительно печально. Вот что, аита. Не пытайся самостоятельно справиться с этой проблемой: те, которые прибудут в Ир под видом твоих жрецов, имеют сильного покровителя. Га‑Мавет уже пытался убить одно такое ничтожество и чуть было не поплатился жизнью. Оставь это нам. Завтра вечером я вернусь сюда и буду вместе с тобой ожидать гостей.
