на фото.
Глядя на погрузившегося в размышления Линь Цюши, Гу Лунмин поинтересовался:
— О чём задумался?
— Конечно же, о местоположении ключа.
— И как, есть идеи? Кажется, праздник в честь речного бога скоро наступит…
— Есть одна мысль, но я пока не до конца уверен.
— А…
— Очевидно, эти мелкие демоны не очень-то любят хозяйку.
— Кому понравится, если из него сделать предмет жертвоприношения? Да я бы на их месте проявили верх милосердия, если бы не вернулся отомстить, — пробормотал Гу Лунмин и отвёл глаза от книги. Ему, очевидно, не нравились эти фотографии.
— Что ты сказал? — на Линь Цюши вдруг нашло озарение.
— Что? — не понял Гу Лунмин. — Я сказал, кому понравится, если из него сделают предмет жертвоприношения…
— Да нет же, последняя фраза.
— Если бы не вернулся отомстить… Стой, ты хочешь сказать?.. — до парня тоже дошёл смысл этих слов.
Линь Цюши ударил ладонью по столу.
— Помнишь, с чего началось празднование «дня рождения речного бога»?
— Ребёнок, которого бросили в реку, вернулся демоном, чтобы отомстить?
— Верно, отомстить. Именно ради мести… — Линь Цюши поднялся. — Её ребёнок мстил, хозяйка тоже мстила, но их обидчики давно мертвы. А что насчёт других маленьких демонов? За них ещё никто не отомстил!
Они были вовсе не злодеями, нападающими на людей по своей воле, а лишь невинными жертвами.
Избранные хозяйкой, разлучённые с родителями, брошенные в бурлящий поток как подношения.
Их затаённая злоба до сих пор не рассеялась.
Но поскольку хозяйка всё время топила масло из мертвецов, демонята не могли отомстить. Линь Цюши почувствовал, что ухватился за ключевую подсказку.
— Хочешь сказать, мы должны избавиться от хозяйки? — спросил Гу Лунмин. — Но мы же выяснили, что она не человек.
Тварь, хранящая молодость сотню лет, не могла быть человеком.
— Верно, она не человек, — тихо рассуждал Линь Цюши. — Мы не способны её убить. Но зато они могут.
Гу Лунмин сразу понял намёк:
— Ты хочешь использовать мелких демонов? Но это же так опасно!
Демонята вовсе не являлись легкоуправляемыми помощниками. Если неосторожно взяться за обоюдоострый клинок… поранишь сам себя.
— День рождения речного бога приближается, мы не можем больше тянуть, — Линь Цюши закрыл книгу. — Тогда мы либо умрём все вместе, либо, если повезёт, выживет кто-то один. Хочешь поставить свою жизнь на один к семи?
Гу Лунмин вовсе не хотел. Глядя на Линь Цюши, он страдальчески усмехнулся:
— Ладно, будь по-твоему. Всё-таки у тебя больше опыта.
Линь Цюши кивнул, вернулся на кровать и улёгся поудобнее.
— Спи, иначе ночью лампа может опять загореться.
Гу Лунмин согласно хмыкнул, погасил фитиль и устроился рядом с Линь Цюши.
Лёжа на кровати, Линь Цюши видел, как на бумажное окно снаружи падают неясные тени, похожие на силуэты деревьев, качающихся от ветра. Но при внимательном рассмотрении можно было разглядеть среди этих деревьев высокую худую тень, уже очень знакомую Линь Цюши. Это была хозяйка двора. Мужчина закрывал глаза, и в сознании появлялся её образ в красном платье, как она стоит посреди двора и смотрит в сторону их комнаты.
Ветер становился всё сильнее, его завывания походили на плач. Ночь спускалась всё глубже, Линь Цюши закрыл глаза и заставил себя погрузиться в крепкий сон.
Этой ночью ничто не разбудило Линь Цюши, он спокойно проспал до утра и проснулся только от голоса Гу Лунмина, встающего с кровати.
Линь Цюши протёр глаза, переоделся, умылся, и они поспешили на завтрак. И дело не столько в голоде, сколько в желании поскорее узнать, не случилось ли чего ночью с другими членами команды.
Оказавшись в зале и пересчитав людей, Линь Цюши убедился — никаких несчастий не произошло.
Линь Цюши без особого энтузиазма позавтракал простой кашей, в отличие от Гу Лунмина, который со счастливым видом чуть не окунал лицо в миску перед собой.
После завтрака они отправились в дом хозяйки. Несмотря на явный риск, Линь Цюши уже продумал план действий.
Гу Лунмин, который шёл следом за Линь Цюши, спросил, что тот собирается делать.
— Возьмём большой мешок, — ответил Линь Цюши, — и украдём все её лампы.
— Украдём? — удивился Гу Лунмин. — Но зачем?
— Ты забыл, каково назначение этих ламп?
Гу Лунмин сразу понял:
— Хочешь сказать, что женщина до сих пор жива только благодаря лампам? Но что если она поймает нас за кражей? Зарубит ведь на месте!
— Такое вполне вероятно… — Линь Цюши обернулся и посмотрел на Гу Лунмина. — Но это вопрос выбора. Ты хочешь быть загрызенным мелкими демонами или зарубленным тесаком хозяйки?
Подумав, Гу Лунмин выбрал:
— Лучше пусть меня зарубят. По крайней мере, останется тело.
Мелкие демоны не оставят даже костей.
— Не факт, — возразил Линь Цюши. — Что если она решит сделать из тебя масло для ламп?
— Тогда я готов освещать тебе путь своим светом, «обернуться грязью весенней, чтобы новый бутон не зачах»1…
1Строка из стихотворения Гун Цзычжэня, мыслителя и поэта эпохи Цин.
«Стихи о разном, написанные в год Цзихай, стих пятый»
Огромна разлуки печаль, покидаю столицу в закатных лучах.
Свиснет плеть, указав на восток, не найти мне пристанища в мире.
Цветок опадёт, оторвавшись от ветки, но чувства не чужды ему.
Обернётся он грязью весенней, чтобы новый бутон не зачах.
перевод: М. Кулишовой.
Прослужив в столице чиновником более 20-ти лет, Гун Цзычжэнь был вынужден уйти в отставку и покинуть Пекин, в этом стихотворении он выразил печаль от прощания со столицей и намерение начать преподавательскую
