словно стальная мачта. — Что-то случилось?
— Ничего, — ответила Мэри хрупким голосом. — Почему ты решил, будто что-то случилось?
Успокоенный, Роберт вновь принялся изгибаться и крутиться, и вновь Мэри не двинулась с места.
— Все-таки что-то случилось, — проговорил он.
— Как ты полагаешь, Роберт, я привлекательна? — холодно поинтересовалась Мэри.
— Привлекательна? — поразился Роберт. — Привлекательна? Господи, конечно же, да! Я готов трубить об этом на каждом перекрестке.
— Не менее привлекательна, чем любая моя ровесница в Писконтьюте?
— Намного более! — воскликнул Роберт, снова и снова безуспешно пытаясь начать танец. — Намного, очень-очень намного, — продолжал он, постепенно замедляя движения.
— У меня хорошие манеры?
— Самые лучшие! — Роберт казался озадаченным. — Лучше не бывает, Мэри.
— Так отчего же ты не пригласишь меня на танцы в яхт-клуб?
Роберт окаменел.
— В яхт-клуб? — переспросил он. — Здесь, в Поните?
— Другого поблизости нет, — сказала Мэри.
— Роберт, — с надеждой проговорил я. — Она интересуется, мужчина ты или мышь. Хочет знать, пригласишь ли ты ее на танцы в яхт-клуб или ей придется исчезнуть из твоей жизни и отправиться работать на авиазавод.
— На авиазаводе наверняка нуждаются в приличных девушках, — подтвердила Мэри.
— Лучше я и не встречал, — кивнул я.
— Там, на авиазаводе, своих девушек не стыдятся, — продолжала Мэри. — Их приглашают на пикники и на рождественские вечеринки, и на свадьбы и куда угодно; бригадиры, вице-президенты, главный инженер и инспектор приходят на вечеринки и танцуют с девушками и веселятся. Мою подругу повсюду водит инспектор.
— А что такое инспектор? — спросил Роберт, пытаясь выиграть время.
— Не знаю, чем он занимается, — заявила Мэри, — но точно знаю, что он сам зарабатывает на жизнь и не прячет свою возлюбленную.
Роберт лишился дара речи.
— Мужчина или мышь? — задал я вопрос, чтобы не дать ему улизнуть.
Роберт какое-то время жевал губу и наконец пробормотал что-то неразборчивое.
— Что ты сказал? — спросила Мэри.
— Мышь… — выдохнул Роберт. — Я сказал «мышь».
— Мышь, — тихо произнесла Мэри.
— Не говори так, — с отчаянием произнес Роберт.
— А как еще можно сказать «мышь»? — усмехнулась Мэри. — Спокойной ночи.
Я последовал за ней в холл.
— Ну что ж, — сказал я. — Это было жестоко, зато…
— Мэри! — В дверях появился бледный Роберт. — Тебе это не понравится. Это будет отвратительно, и ты переживешь ужасные минуты. Вот почему я сказал «мышь»!
— Пока играет музыка, — сказала Мэри, — и джентльмен гордится своей леди, ничто не имеет значения.
— Угм, — сказал Роберт.
Он снова скрылся в гостиной, и мы услышали скрип диванных пружин.
— Ты говорил… — начала Мэри.
— Я говорил, что это было жестоко, — сказал я ей, — но когда-то сослужит ему хорошую службу. Это годами будет грызть его изнутри, и есть хороший шанс, что он станет первым полноценным человеком в истории Писконтьюта.
— Слышишь? — сказала вдруг Мэри. — Он говорит сам с собой. Что он говорит?
— Мышь, мышь, мышь, — говорил Роберт. — Мышь, мышь…
— Мы подожгли фитиль духовной бомбы замедленного действия, — прошептал я.
— Мышь, мужчина, мышь, мужчина, — говорил Роберт.
— И через пару лет, — сказал я, — бабах!
— Мужчина! — закричал вдруг Роберт. — Мужчина, мужчина, мужчина! — Он вскочил и выбежал в холл. — Мужчина! — яростно вскрикнул он, бросился к Мэри и принялся осыпать ее поцелуями. Затем крепко схватил за руку и потащил за собой вниз по ступенькам на третий этаж.
В ужасе я последовал за ними.
— Роберт, — задыхаясь, проговорила Мэри, — что происходит?
Роберт уже барабанил в двери родительской спальни.
— Сейчас увидишь, — бросил он. — Я собираюсь заявить всему миру, что ты моя!
— Роберт, послушай, — начал я, — может, стоит сначала немного остыть и…
— Ага! Великий создатель мышей! — бешено прохрипел он и сшиб меня с ног. — И как тебе мышиный удар? — Он снова забарабанил в дверь. — Кто в теремочке живет?
— Я не хочу быть твоей, — проговорила Мэри.
— Мы уедем куда-нибудь на Запад, — сообщил ей Роберт, — и будем выращивать герефордских коров или соевые бобы.
— Я просто хотела на танцы в яхт-клуб! — испуганно пискнула Мэри.
— Ты что, не поняла?! — рявкнул Роберт. — Я твой!
— Но я — его!
Мэри ткнула в меня пальцем, вывернулась из хватки Роберта и бросилась наверх в свою комнату. Роберт последовал за ней, однако она захлопнула дверь и повернула ключ.
Я медленно поднялся, потирая разбитую скулу.
Дверь спальни мистера и миссис Брюер распахнулась. Мистер Брюер стоял в проеме, не сводя с меня горящих глаз, кончик языка между зубами.
— Итак? — вопросил он.
— Я… э… м-м… — промычал я, пытаясь выдавить улыбку. — Не обращайте внимания, сэр.
— Не обращать внимания?! — взревел он. — Вы ломитесь в дверь, словно наступил конец света, а теперь советуете мне не обращать внимания? Вы пьяны?
— Нет, сэр.
— Что ж, и я не пьян, — сообщил он. — Мой ум ясен как стекло, и вы уволены.
Он захлопнул дверь.
Я отправился в наши с Робертом апартаменты и принялся паковать вещи. Роберт снова лежал на диване, таращась в потолок.
— Она тоже пакуется, — сказал он.
— Гм?
— Теперь вы поженитесь, да?
— Похоже на то. Мне нужно найти другую работу.
— Сочти свои благословения, — переиначил он старую песенку, — ибо, по благодати Божией, лжец ты.
— Остыл немного? — поинтересовался я.
— Я все равно покончил с Понитом.
— Мудро.
— Я хотел бы, — продолжал Роберт, — чтобы вы с Мэри оказали мне перед отъездом одну услугу.
— Говори.
— Я бы хотел протанцевать с ней по ступенькам. — Глаза Роберта расширились и загорелись как в тот раз, когда я застал его танцующим в одиночестве. — Как Фред Астер.
— Конечно, — кивнул я. — Такое я не упустил бы ни за какие деньги.
Проигрыватель был включен на полную громкость, и все двадцать шесть комнат загородного домика Брюера на рассвете запульсировали в ритме танго. Роберт
