Фридрих это уже и сам понял.
- Тогда дайте мне прямую связь с Ламбертом.
- Могу только передать ваше сообщение начальнику его охраны. Хотя сомневаюсь, что это что-то изменит. Мне кажется, он вбил себе в голову, что мы хотим любой ценой сорвать его визит.
Ну да, сообразил Власов. Неожиданная апатия Мюллера объясняется именно этим. "Он" - это, конечно, не начальник охраны, а сам Ламберт. И хотя он знает, что заговорщики на самом деле собирались его убить, это не мешает ему помнить, что у него имеются и другие противники. В частности, те, которые очень не хотели его визита. Вообще, недоверие Ламберта - не такой уж самоуверенный идиотизм, если взглянуть на ситуацию его глазами. Один из людей Мюллера раскрыл заговор, второй его организовывал. Что должен подумать Ламберт - что у Мюллера (или тех, кто за ним стоит) было два плана - не сработает один, сработает другой? Что необходимость срочно самим "раскрыть" заговор - пока это не сделали другие - возникла из-за того, что израильтяне или русские спутали карты, раньше времени выйдя на Зайна? Да, конечно, на самом деле это чушь, но подите докажите это Ламберту, имея в своем распоряжении несколько минут плюс его изначальное недоверие...
Соответственно, и позиция Мюллера, решившего умыть руки, тоже понятна. Но он, Власов, еще поборется. Он, в отличие от этих господ, еще не забыл, что, помимо политических амбиций и личных интересов, есть еще интересы Райха. Каковым успешный теракт с последующей дестабилизацией ситуации в партии накануне референдума, не говоря уже о реализации программы Эберлинга, отнюдь не отвечает.
Фридрих снова вылез из машины и побежал вперед, к месту аварии. Там были доповцы, хоть какие-то представители власти - может, удастся убедить хотя бы их. Сесть в их машину и мчаться по расчищенной встречной навстречу кортежу... а что дальше? Уж лучше убедить их начальство пустить кортеж другим путем - тут даже Ламберт, при всем своем упрямстве, не сможет помешать... но время, время...
Вот, наконец, и место, где столкнулись машины. Теперь Власов увидел, что вместе с рефрижератором их четыре: четвертым был серебристый "Хорьх" со смятым в гармошку задом, тоже развернутый поперек движения. Между микроавтобусом и отброшенным ударом "Хорьхом" оставалось довольно обширное пространство пустого асфальта. На этом асфальте вдоль ограждения были разложены какие-то чехлы, пальто и куртки, а поверх всего этого лежали в ряд четверо пострадавших - молодой парень, две женщины - одна пожилая, возраст другой было трудно понять из-за крови, залившей лицо - и девочка; над ребенком сидел на четвереньках доповец, пытаясь оказать какую-то помощь. Дальше, уже на голом асфальте и без верхней одежды, лежали еще двое с накрытыми лицами - им, очевидно, помощь уже не требовалась; Фридрих понял, что их одежду использовали для утепления раненых. Между ранеными и мертвыми сидел на ограждении грубоватого вида мужчина с перебинтованной головой - Власов подумал, что это, наверное, шофер грузовика. Рядом встрепанный субъект без видимых повреждений - вероятно, водитель "Хорьха" - что-то раздраженно втолковывал доповцу, который слушал его с планшеткой в руках, терпеливо кивая. Напротив них, метрах в четырех от ограждения, растерянно топтался долговязый длинноволосый парень с фернкамерой на плече, показавшийся Фридриху смутно знакомым. Доповцы почему-то не пытались его прогнать, но и он, в свою очередь, не пытался снимать, а лишь односложно отвечал пристававшему к нему Рональдсу.
В первый миг Власов удивился, как и когда успел сюда пролезть фернрепортер и почему он так странно себя ведет, но затем увидел на правом, уцелевшем боку микроавтобуса логотип CNN и все понял. Очевидно, фернзеен-коллеги и соотечественники Рональдса мчались снимать сюжет - очень может быть, что как раз о ночных событиях на Можайском шоссе, а возможно, что и о прилете Ламберта - и, как это у них водится, не слишком заботились о соблюдении правил обгона и скоростного режима. Результат - два трупа, пятеро раненых, не говоря уже о разбитых машинах. Их оператору повезло - он, как видно, сидел справа и отделался испугом (Фридрих, кстати, вспомнил, где видел парня: во дворе у Бутырской тюрьмы), а вот его начальница, репортерша, лежала теперь на асфальте, то ли с окровавленным лицом, то ли с накрытым. Еще Власов подумал, что Рональдса, должно быть, шокировал не сам факт аварии, а то, что пострадали именно сиэнэновцы (кажется, аккредитованная в Москве корреспондентка считалась у себя на родине какой-то звездой - не самой яркой, но одной из), однако первичное потрясение не мешало Майку донимать единственного уцелевшего члена группы вопросами. Волосатый парень, однако, явно до сих пор не оправился от шока, о чем свидетельствовал хотя бы тот факт, что он продолжал держать на плече бесполезную выключенную камеру, словно единственную ценную вещь, спасенную из горящего дома.
При виде Власова Рональдс на миг оставил свою жертву и повернулся к нему, желая не то поделиться переполнявшими его чувствами, не то, напротив, о чем-то спросить. Фридрих, не обращая на него внимания, отыскал взглядом среди полицейских старшего по званию - таковым оказался поручик - и шагнул в его сторону. Доповец встретил его настороженным и неприветливым взглядом.
И в этот момент сзади и сверху послышалось торопливое стрекотание, которое быстро приближалось. Майк и полицейские подняли головы; Фридрих тоже взглянул через плечо. Над проспектом снижался белый вертолет с красными крестами на боках и днище. Как видно, такой способ эвакуации раненых из пробки был надежнее, чем подогнать "скорую" по встречной - или же встречную держали девственно-чистой для Ламберта, который должен был проехать уже буквально через минуты.
В мгновение ока в голове Фридриха созрел новый план. Вертолет завис точно над разделительной полосой и, умело парируя снос, принялся опускаться; стрекотание перешло в свистящий грохот. Поручик вопросительно посмотрел на Власова, но тот, поднеся руки к ушам, кивнул на снижающуюся машину - дескать, в таком шуме все равно разговаривать невозможно. В следующий момент хлесткий холодный ветер от винта ударил по лицам (полицейские схватились за фуражки), взвихрил снег с разделительной полосы и погрузил всю сцену в колкий белесый туман. Затем воздушные потоки более-менее разогнали снежное марево; вертолет коснулся земли, уверенно вписавшись между ограждениями, но двигатель продолжал работать - дабы не терять драгоценное для спасения раненых время. Из уже открытой двери, пригибаясь, выпрыгнули четверо санитаров с носилками и врач. Фридрих подождал, пока они переберутся через ограждение - помеха в виде нескольких дюжих мужиков была ему совершенно ни к чему - а затем сквозь ветер и снежную пыль рванул в противоположном направлении. Никто не успел опомниться, как он уже был в кабине за спиной у пилота (кресло второго пилота было свободно). Тот обернулся, полагая, что это кто-то из своих. Фридрих сунул ему под нос удостоверение - свое настояшее удостоверение.
- Дайте мне штаб ПВО московского округа, - потребовал он, беря свободную гарнитуру со спинки правого кресла.
- Что вы себе позволяете? - взвился вертолетчик. - Немедленно покиньте машину! Вы мешаете спасательной операции!
- Плевать на спасательную операцию. Речь о срочном деле государственной важности, - не выпуская пилота из вида, Фридрих шагнул назад и с грохотом задвинул тяжелую боковую дверь, зафиксировав защелку изнутри. Сквозь стекло иллюминатора он увидел растерянное лицо одного из санитаров, который повернулся к вертолету, понимая, что происходит что-то не то.
- Плевать на вашу государственную важность! Я вам не подчиняюсь! Сейчас не...
- Не сорок третий год, - кивнул Власов, доставая "стечкин" и приставляя его к виску вертолетчика. - Я знаю. А сейчас соедините меня со штабом ПВО.
- Это гражданский борт, - огрызнулся пилот, но напора в его голосе заметно поубавилось. - Я не знаю частоты никакого штаба...
- Знаете, - перебил Фридрих. - Мне известны должностные обязанности пилотов МЧС. И не заставляйте меня повторять в третий раз.
Вертолетчик послушно защелкал вращающимися ручками, переключая частоту и бормоча что-то о воздушном пиратстве. Фридрих поднес левый наушник своей гарнитуры к уху и поправил мизинцем микрофон возле рта, оставив правое ухо свободным.
- Правдивый - Фоке-Ахгелис 09447. Ко мне в кабину ворвался какой-то дойч с пистолетом и...
Фридрих стволом "стечкина" сбросил гарнитуру с его головы.
- Правдивый - Фридрих Власов, Главное Управление Имперской Безопасности. Личный номер - S928743. Код "Гром". Поднимайте перехватчики. L-29 из мячковского клуба "Стрижи" летит сейчас где-то к югу от Москвы. Им управляет диверсант Эберлинг, собирающийся разбомбить кортеж Клауса Ламберта.
- Кто вы такой и почему я должен принимать ваши слова на веру?
