Понять, в чем подвох, но так и не сумел.
— Идет, — бормочу на всякий случай. И лишь чуть позже понимаю, зачем это нужно Крейтону.
…Быстро привыкаешь к хорошему. Только когда потеряешь, осознаешь, что потерял. Сначала свет лампы кажется привыкшим к мраку глазам ослепительным, а жар раскалившейся печи вызывает непреодолимую сонливость. Нас словно отпустило то, что заставляло терпеть холод, недоедать и мчаться сквозь мрачную, промороженную равнину навстречу источнику Зла. Спасла полождение Неккара. Она с трудом поднимает ведро нагретой на печи воды и опрокидывает на голову Крейтону. Воитель вскакивает, отфыркиваясь, но тут же получает любовно заготовленным еще прежними хозяевами веником пониже спины. Мы паримся вместе — другой баньки в Саггарде нет, а светские условности хороши для тех, кто не прошел рука об руку долгого и опасного пути, не прикрывал друг другу спину. Беда спаяла нас воедино покрепче семейных или дружеских уз.
Нек с наслаждением плещет на раскаленные камни травяной настойкой. Терпкий, жгучий аромат местных трав наполняет раскаленный воздух, валит молочно-густой, почти осязаемымый пар. Теперь неважно, какой снежок идет за стенами, какие Твари Ночи бродят вокруг и бродят ли вообще. Важно лишь то, что происходит, в бане, да еще в жарко натопленном старостином доме, куда мы скоро отправимся. Перепало мороженной рыбы и собакам — они поедают ее на дворе с довольным урчанием.
Вина, тем более чего покрепче, нет, но мы и так опьянели от тепла, сытости, ощущения чистоты и невесть откуда появившегося, наверняка опасного (в таких краях цена рассеянности — жизнь) чувства, что мы, наконец-то, дома. Теперь я понимаю, почему Аэ так рвалась посетить родительский дом в Ритхэасе… У меня места, которое я мог бы назвать домом, никогда не было. Дворец в Марлинне, тем более Храм — не в счет, там надо всегда держать ухо востро, доносить, убивать, предавать…
А когда уходит, пусть не до конца, чувство опасности — на смену спешат другие. Каждый из нас вдруг вспоминает, что надо сказать товарищу по отряду, пока есть возможность. Тем более, если товарищ успел стать чем-то большим.
Смущаясь, как мальчишка, Воитель Аргелеба приобнимает Неккару.
— Нек, должен тебе кое-что сказать. Только не обижайся, хорошо?
— Слушаю.
— Ты слишком долго была одна, Нек, — ласково, совсем как я Амме, улыбается он. — И я тоже. Ты потеряла почти всех, кто был тебе дорог. И я тоже. Тебе не кажется, что если мы будем вместе, обоим будет лучше?
— Но мы жрецы разных Храмов, Крей! — изумляется Неккара. — Что скажут люди, как такое воспримут наши Боги? Стоит ли вообще сейчас строить планы?
— На людей, знаешь ли, мне плевать. Что до Богов — вспомни, любовь Исмины к кому оказалась сильнее и Лиангхара, и Аргишти! А планы… Знаешь, именно сейчас их строить и стоит. Лучше поспешить, чем опоздать. Мы, Воители, знаем это лучше всех.
— Лучше все делать вовремя!
— А вот и нет! Никто не знает, когда оно настанет, это «вовремя»! — в голосе жреца-воина звучит глубокая убежденность. — Многие любили, но многие и теряли любовь — лишь потому, что ждали «подходящего времени», вместо того, чтобы прямо сказать все. Ты наверняка знаешь такие примеры.
— Да, — произносит Неккара, и в глазах предательски блестят слезы. — Я знаю примеры того, как люди опаздывали… и как вопреки всему успевали. Хотя бы на одну ночь. Но ты уверен, что любишь меня?
— Да. С того дня, когда впервые тебя увидел, когда ты, не задумываясь о себе, спасала тавалленцев. Когда впервые дрался, защищая тебя. И, знаешь, делал это не только выполняя приказ. Просто был тогда молодым и глупым, а потом мы расстались. А чего хочешь ты? Спроси свое сердце, а потом придумаем, как осуществить…
— Того же, что и ты, глупенький! — улыбается Неккара. — Будь для меня Аргелебом — и я для тебя буду Исминой.
Крейтон не отвечает — точнее, за него говорят могучие руки, легко поднявшие целительницу, и целующие губы. Прямо босиком по снегу Воитель отправляется в дом, неся драгоценный груз…
…Сон сморил всех, кроме нас с полковником. Потом настанет и наш черед. Скорее всего, предстоит последняя ночь в тепле, так что уж ее-то мы не упустим. Жаль, нет Амме, а то бы и я во вторую смену напросился… В вой ледяного ветра вплетаются хриплые, рожденные сладкой мукой стоны Неккары. Да, Крейтон способен свести с ума любую женщину, не говоря уж о не избалованной мужским вниманием Нек. Наконец-то нашелся кто-то, способный исцелить душу и тело нашей целительницы. Рад за нее, но это неимоверно отвлекает, в голову лезут воспоминания о руках, губах, груди, бедрах моей Амме. Будет ли у нас еще хоть одна ночь?
Свистит мерзлый ветер, кружится, норовя броситься в лицо, колкая снежная пыль. На просторах Поля, тем более дальше, в Замерзшем море, бушует настоящий ураган — взад-вперед носятся снежные барханы, в завесе кружащегося снега, наверное, невозможно разглядеть вытянутую руку. Гибельно путешествие по обледенелой равнине в этот час, проще простого сбиться с пути. Даже самый опытный проводник легко заблудится, сгинет в промороженных тундрах. Во мне говорили лень и усталость, когда я предлагал остановиться. Но я оказался прав: как ни хорош Толлардо, в такой круговерти не нашел бы пути и он.
Здесь проще. От резких порывов жгуче-ледяного ветра, в Поле наверняка сбивающего с ног, защищают стены домов и каменные заборы мертвого поселка. Да, между домов тоже кружатся снежные вихри, летит поземка, снег безостановочно сыплется на землю. В некоторых местах — не простой. Я уже пожил в нынешнем Поле достаточно, чтобы определить снежок с голубоватым оттенком — взрывчатый, и с розоватым — кислотный, прожигающий все, кроме камня, металла и стекла. По словам Базиля, еще есть снег с легким фиолетовым оттенком, и он — хуже всего. Потому что стоит вдохнуть воздух, когда он падает, или наступить на него, или зацепить сугроб с ним рукой, неминуемо подхватишь смердянку или какую-нибудь другую болезнь нынешнего Поля. Несть им числа, даже Неккара, когда расспрашивала, диву давалась, а общее лишь одно: все смертельны, просто одни убивают сразу, а другие мучают неделями и даже месяцами. Фиолетового «снега» в этот раз нет — и на том спасибо, уж и не знаю, кому…
Затем меня сменяют Крейтон и Неккара. Выходят на крыльцо, усталые, но счастли-ивые! Лица светятся той радостью, которую может подарить только любовь. Не ночные забавы с проституткой, а настоящая Любовь. Такая, какую я и сам познал лишь полгода назад…
— Все спокойно? — спрашивает Воитель, проверяя, легко ли выходит из ножен меч. Оружие у него всегда в идеальном состоянии, и, несмотря на это, Крей никогда не заступает на стражу, не проверив его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
