С этими словами старая служанка продолжила путь.
Вернувшись к себе после неудачного обеда, Людмила напилась крепкого чаю с печеньем и прилегла отдохнуть. Побаливала голова, в ушах стоял тоскливый комариный писк. Нет, все-таки в ее положении нельзя так волноваться, это может сказаться на ребенке. Нужно вести здоровый образ жизни, гулять, есть много фруктов…
Фруктов не хотелось, а хотелось грибного супа, пельменей и сарделек с горчицей. Когда она в последний раз ела магазинные пельмени? Да никогда, а вот тянет же…
У нее в холодильнике стояла батарея бутылок минералки, пиво, соевый соус и кетчуп. Да, нужно будет купить продуктов. Она, конечно, найдет кого-нибудь вместо Анны, но где гарантия, что брат и отец не заставят новую прислугу шпионить и вредить ей? Она может доверять только себе. И еще Вере, той самой докторше, что летела с ней в самолете из Ангарска. Сюда бы сейчас тетю Аглаю, обняться, поплакать, про маму поговорить…
Но надо быть сильной, нечего сваливать на пожилую тетку свои проблемы. А проблем у нее хватает. Прежде всего надо отвезти Вере на анализ тот самый пузырек, который она отобрала у Анны.
Вера сказала, что можно приехать прямо сейчас – у нее субботнее дежурство в клинике, найдется время переговорить.
Людмила зашла в свою гардеробную, чтобы выбрать одежду попроще. Ну, джинсы, это ясно. А вот дальше? Коротенькое белое кашемировое пальто? Слишком шикарно для больницы. Курточка слишком легкая, там пока пробежишь из корпуса в корпус, замерзнешь… Есть пальто, длинное, но в машине неудобно. Еще одно пальто, из прошлой коллекции – ярко-зеленое, тоже чересчур бросается в глаза. Да и промокнешь в нем, вон какой дождь на улице. Серая курточка неприметная, однако слишком тонкая, но придется все же выбрать ее и поддеть тот самый теплый теткин свитер, он греет, как ватное одеяло.
И тут Людмила заметила, что на полу валяется еще какая-то куртка. Темная, мужская, с капюшоном. Неновая и явно недорогая. Ах да, это же вчера дал ей тот симпатичный армянин, таксист, как его… дядя Сурен. Забыла вернуть, ну да ладно, у него остался палантин, так что в расчете. А с курткой что делать? Уж она-то Людмиле точно не нужна. Выбросить? Неудобно, все-таки вещь чужая. Но и оставлять тоже не хочется, придут убирать, найдут у нее в доме мужскую куртку, донесут отцу, не оберешься потом разговоров…
В конце концов Людмила решила положить куртку в багажник машины, пускай пока лежит. Она встряхнула ее, а когда сворачивала, то из кармана выпал небольшой мятый листок бумаги. Людмила разгладила листок и с трудом разобрала каракули, написанные торопливой рукой:
«Геша, скажи Герычу, что на передаче у моста будет подстава. Это точно».
И все, ни продолжения, ни подписи.
Людмила задумалась. Вроде бы все слова знакомые, а что они значат – непонятно. Ладно, об этом потом. Она сунула записку в сумку и хотела уже выходить, но на мгновение задержалась, чтобы еще раз взглянуть в зеркало. Не в то большое в гардеробной и не в зеркальную дверцу шкафа в спальне – в маленькое, в серебряной оправе.
Как всегда, в зеркале она увидела свое отражение. То есть не свое, а другой женщины – умной, смелой, решительной. Женщина была похожа на нее только внешностью. И то взгляд совсем не такой. Та женщина смотрела спокойно, твердо, уверенно.
А потом отражение заколебалось, как будто вода зарябила, и Людмила увидела незнакомую полупустую комнату и висящий на стене плакат – красный с черным, на нем был изображен длинноволосый рокер в кожаной куртке с заклепками, выглядывающий из языков пламени, а внизу шла надпись, наискось перечеркнутая черной молнией: «Тяжелый рок – это ACDC».
Людмила удивленно вгляделась в зеркало и помотала головой. Нет, верно, ей показалось, потому что не было никакого плаката, только отражение смотрит одобрительно – мол, все правильно делаешь, продолжай!
Людмила осторожно высунула голову в холл. Попалась навстречу ей только Карина, которая вернулась с какого-то ток-шоу, куда ее пригласили, потому что известная актриса не смогла прийти. Обращались с ней на канале соответственно, поэтому Карина была страшно злая и начала жаловаться Людмиле буквально с порога.
«Мне бы твои заботы», – вздохнула Людмила и поскорее ретировалась, надеясь, что Карина сорвет злость на своем муженьке.
По дороге в клинику она заехала в кафе и купила там огромный пирог с рыбой. Его хорошо упаковали, и к Вере он доехал горячим.
Вера выслушала Людмилу спокойно – не ахала, не всплескивала руками и не перебивала, требуя подробностей. Сказала, что в выходные лаборатория не работает и пускай Людмила оставит ей пузырек, а потом заедет за результатами.
– Или звякни мне на мобильный, – добавила Вера, – и осторожней там. Вот уж правду говорят – богатые тоже плачут…
Распрощавшись с Верой, Людмила не последовала ее совету быть осторожнее, а поступила наоборот. В машине она еще раз перечитала записку. Ей не давало покоя имя Герыч. Или кличка, что вернее. Если перевести записку на нормальный человеческий язык, то какого-то Гешу просили сказать неизвестному Герычу, что когда тот станет передавать что-то кому-то в месте, которое расположено возле какого-то моста, его ожидают крупные неприятности. Подстава – значит не дадут совершить сделку, будет стрельба и, возможно, даже трупы.
Людмила изредка смотрела криминальные сериалы.
Значит, будем рассуждать логически, подумала Людмила, хотя никогда раньше так не делала. А зря, тут же упрекнула она себя. Вообще, просто невозможно, до чего она была раньше глупой. Жила как во сне, шагала по жизни как по облаку, да не шагала, а на машине ездила. С персональным водителем.
Геша – это, вероятно, тот самый тип, который оставил куртку у дяди Сурена. Он должен был передать записку некоему Герычу. Но не передал, потому что напился до полной отключки и потерял записку вместе с курткой. Герыч… Не тот ли это Витя Герыч, которого поминал недобрым словом убийца в лягушатнике? Людмила вспомнила про то, как орали противные ядовитые лягушки, как убийца подносил одну такую прямо к ее лицу, и вздрогнула. Этот человек занимается наркотиками, Людмила видела его с дилером, который продавал дозу дурочке Олеське. Как она говорила? Новый наркотик, называется «черный снег» – полный улет! И Витю Герыча он назвал своим конкурентом. «При передаче будет подстава!» Все ясно – передают наркотики. И у нее есть маленькая, совсем малюсенькая возможность отомстить этому типу с лягушками.
Людмила сама испугалась своих мыслей. Куда она хочет влезть? Зачем искать опасных приключений?
– Затем, что я хочу знать, за что убили моего мужа, – сказала она твердо, но голос все равно предательски дрогнул.
К вечеру возле элитного дома на Кирочной остановился скромный потрепанный «Опель». Из него вышел кавказец средних лет с ярким пластиковым пакетом в руках, помахал скучающему охраннику и вежливо поздоровался.
Если бы дежурил Сергей, дело неминуемо обернулось бы скандалом, но в этот день на вахте стоял Виталий, он вышел из своей будки и сухо проговорил:
– Чего надо, дядя? Сам видишь, какой дом. Здесь у тебя ничего не купят. Шел бы ты от греха подальше!
– А я, дорогой, ничего и не продаю. Я вчера сюда дэвушку привез, очень красивую, так она у меня в машине шарфик меховой забыла. Ты ей передай… – И водитель протянул Виталию свой пакет.
Тот заглянул внутрь и хмыкнул:
– Шарфик! Ну, ты и тундра, дядя! Это называется не шарфик, а палантин! Между прочим, больших денег стоит! Красивая, говоришь, девушка?
– Вах! Очень красивая! Глаза зеленые, волосы золотые…
– Это я знаю, про кого ты говоришь. Да вот она как раз и едет, так что ты, дядя, сам ей отдашь…
Действительно, к дому подъезжала элегантная дамская машина, за рулем сидела зеленоглазая блондинка, в которой пожилой водитель узнал свою вчерашнюю пассажирку. Правда, сегодня она выглядела совсем не так, как накануне – в простой неприметной курточке и грубом свитере домашней вязки.
– Здравствуй, красавица! – Кавказец шагнул к машине.
– Дядя Сурен! – обрадовалась Людмила и затормозила. – Долго жить будете, я вас как раз вспоминала.
– А я не просто так, ты не подумай, – заторопился Сурен, – я тебе твою вещь принес, по-вашему – балантин, а по-моему – меховой шарфик! Ты вчера его в машине у меня забыла! – И он протянул девушке пакет.
– Ой, спасибо, дядя Сурен! – Людмила вылезла из своей машины, повернулась к охраннику. – Виталик, приглядишь за моей машинкой? Я на такси поеду.
– Нет проблем, Людмила Михайловна!
Людмила села в машину Сурена, прихватив мужскую куртку.
– Куда едем? – осведомился водитель.
– А вы, дядя Сурен, помните, где высадили того пассажира, который у вас забыл эту куртку?
– Отчего не помню? Конечно, помню! У дяди Сурена голова пока что работает! Возле ресторана я его высадил, на Московском проспекте. На букву «П» называется… то ли «Пилястр», то ли еще как…
