— Теперь она не пытается убегать, когда видит тебя? — Лунар пыталась пошутить, но светлое лицо Луки в обрамлении рыжих локонов, стало мрачнее грозовой тучи. — Извини.
Чародей махнул рукой, спугнув десяток-другой снежных хлопьев.
— Ерунда, я слышал вещи и похуже.
В молчании они дошли до метро. Часы, висевшие над входом, показывали без четверти двенадцать — если Лунар поторопится, вполне может успеть на свой поезд. Перекусит и наберется сил перед возвращением домой или в Логово.
Но у стеклянных дверей они были не одни.
— Какие же они тошнотворные, — понизив голос, сказал Лука, указывая пальцем на сквер рядом, где в молочно-белом свете фонарей торчали корявые ветви тополей и акаций. Лунар скользнула взглядом по ним — обычный парк. Десяток скамеек, несколько урн, совершенно ничего примечательного — таких в Столице тысячи.
— Даже для Старшей школы мерзость, а мы не очень разборчивые, если говорить начистоту, — Лука и не думал униматься, пыхтел и бурлил недовольством.
— Чем тебе деревья и лавочки не угодили? — Лунар хмыкнула, но смешок оборвался, когда она увидела то, что Лука заметил намного раньше.
Черновик.
Он ковылял по скверу, хромая на обе ноги. Круглые фонари из белого стекла манили его, как мотылька манит открытый огонь. Он застывал у каждого из них, запрокинув голову, таращился несколько бесконечно долгих минут, а затем шел дальше — к следующему.
— Почему никто не обращает на него внимания? — с досадой сказала Лунар. Черновик, будучи очень материальным для чародея и пожирательницы снов, как будто вовсе и не существовал для смертных.
Мимо чудовища, подпрыгивая на кусачем морозе, пронеслась стайка подростков. Мелькнули яркие куртки, голые щиколотки и широкие улыбки, но черновик проводил их пустым взглядом и сразу же отвернулся. Обычные люди не представляли для чудовища интереса.
— Для смертных он выглядит обычным выпивохой, вот они и игнорируют его, — произнес Лука задумчиво, почесав затылок. — И что теперь с ним делать?
Лунар понимала сомнения чародея. Оставить его так, на улице? Но никто не знает, кто и для каких целей вообще создает этих чудовищных пародий на человека. Образ девушки, убегающей со всех ног от черновика, еще был слишком свеж в памяти.
Уничтожить? Заговорить с ним?
Но Лука уже принял решение — выдохнул и поднял руки. Закапала, скользя по пальцам, магия — жидкий огонь небесно-голубого цвета. Магия забурлила, принимая форму оружия. Лука прицелился, натянув тетиву.
И — выстрел.
Черновик не издал ни звука, когда стрела из магии пронзила место, где у обычных людей находится сердце. Только опустил голову, с удивлением вытаращился на оперение, торчавшее из вороха тряпок на его груди, а потом просто развалился. Куски мокрой глины падали на асфальт с мерзейшим звуком, а затем и глина растаяла, смешавшись с тонкой прослойкой снега.
Лунар хватала ртом воздух — как же это пугает! Одно легкое движение, и ничего не осталось. Что же останется от нее, если…
Лука вздохнул. Его татуировки светились, заполняя узоры магией. То ли восполнялось то, что было потрачено, то ли медленно успокаивалась встревоженная аура.
— Будь осторожна, — произнес он, положив руку ей на плечо. Тяжесть и тепло его ладони вселяли в Лунар странный покой. — У меня дурное предчувствие. В Столице происходит что-то не то.
Сон седьмой. Мертвый жемчуг
Почти неделю от Орфея не было ни слуху, ни духу.
Лунар гадала — не сдался ли он? Быть может, чародей хорошенько поразмыслил и просто отступил от намерения найти вора, раз уж никаких новых зацепок не обнаружилось?
Но она знала — быстрее земля с небом поменяются местами, чем Орфей отойдет в сторону и пустит дело на самотек. Чародей, при всех прочих недостатках, был до зубовного скрежета упрям. И его присутствие, его безграничная над Лунар власть, ощущалась фантомной хваткой ошейника на горле.
Несколько раз, поздней ночью, она ощущала, как кто-то мельком касается ее волос, ерошит их на затылке, или же шаловливо дергает за длинную сережку, но прикосновение улетучивалось так же быстро, как и появлялось. В конце концов, Лунар решила, что настолько озверела от безделья, что ей начинает мерещиться. Делать что ли Орфею больше нечего, как напоминать о себе посреди ночи?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наверное, примерещились ей и шаги в пустой квартире одним поздним вечером. И грязный след на подоконнике, направленный внутрь квартиры. И даже скрип половиц под чужой поступью — тоже померещился.
Вот только звон охранных амулетов, что верещали громче пожарной сирены, не был сном. Кто-то пытался пробраться к ней в дом, смотрел как она спит? Лунар, трясясь от страха и недосыпа, предпочитала не думать об этом слишком долго, иначе так можно было и с ума сойти.
Да и в самой Столице с наступлением холодов жизнь замерла. Нет, по улицам все так же шуршали машины и смертные продолжали свою гонку в попытке успеть за ускользающим временем, но все равно казалось, что дни тянутся до бесконечности долго. Да еще и снег сыпал, не переставая, превращая улицы и проспекты в снежную пустыню.
Чтобы убить время и спрятаться от тревожных воспоминаний о чужом присутствии в ее доме, Лунар все чаще навещала Логово. Но пожиратели снов с приходом зимы тоже стали ленивыми и неповоротливыми, точно медведи перед спячкой. Редко выходили на улицу, разве что за пропитанием, и тогда не задерживались надолго — возвращались, кое-как перекусив, а затем разбредались по комнатам.
Лунар еще сильнее, чем раньше, ощущала себя лишней.
К примеру Бай почти не вылезал из кровати. Завернувшись в одеяло, он дремал как сурок, и даже не включал в спальне свет. Ворчал как старый дед, если Лунар или Лео пытались вытащить его из постели, говорил, что украдет самые дорогие сердцу воспоминания — страшнейшая угроза среди пожирателей снов.
Сая и Аврора накупили книг — любовные романы, многие десятки пухлых томиков с красочными обложками. Книги громоздились у дивана, у кофейного столика, на столе в кухне, мешались под ногами. Лунар брала их в руки, читала первую страницу и откладывала — жизнь была намного интереснее выдуманных приключений, даже если сейчас ее будто бы поставили на паузу.
Отчаявшись расшевелить друзей, Лунар отправлялась в места, где собирались маги обеих Школ и другие обитатели Столицы. В “Кроличью Нору” вход ей был заказан, но по городу можно было найти несколько сотен магазинов, кофеен и ресторанов с золотым треугольником на двери.
Маги делились информацией неохотно. Слухи, что Лунар видели в Заветном, да еще в компании Саломеи, немного развязывали языки — Верховная пользовалась авторитетом, но ничего стоящего Лунар все равно не узнала. Никто из чародеев не припоминал черного пальто или мага, который мог менять внешность по собственному желанию. Рисунок “Древнего”, который она носила в кармане на всякий случай, от частого использования обтрепался по краям, линии сгиба стали четкими и хрупкими. Но и он не помогал.
Иногда она болтала с нежитью и оборотнями. И каждый раз, натыкаясь на пустоту или недоумение “а зачем тебе?”, Лунар была готова рычать: ну не могло быть такого, что ее наниматель не оставил никаких следов! В этом городе даже смерть несчастного фамильяра у захудалой ведьмы висела над улицами месяцами — уродливый мутный след. Но не-Древний просто испарился воздухе, не оставив после себя ни улики, ни намека где его теперь искать.
Но Лунар не собиралась сдаваться. Если и был где-то хоть кто-нибудь, кто мог пролить свет на ситуацию, она непременно собиралась его разыскать.
Однако дни шли, и решимость таяла, вместо нее накатывала тоска. Быть может, все бесполезно? Может стоит вернуться в Логово, смотреть на то, как подруги пересказывают друг другу сюжет очередного бульварного романчика, пока со скуки не сдохнет?
Однажды вечером, после очередной прогулки по злачным местам, Лунар оказалась в центре, у городских прудов.
Летом здесь невозможно было протолкнуться от туристов-смертных и Темных, что собирались обменяться свежими сплетнями, но теперь там было пусто и тихо. С неба сыпалась снежная крупа, гладь озера медленно затягивало тонким серым льдом.
