считала Корантена недостойным себя? У каждого, по-видимому, была своя личная жизнь, за исключением ее, Нади, которая от всего была в стороне. Да и на что она могла рассчитывать в ее-то сорок лет? Она тайно предполагала, что ее почему-то не тянуло на мужчин, которые могли бы ей подойти, а мечтала она исключительно о других, абсолютно для нее недоступных. Ведь мечтать было гораздо проще и не так обременительно, как вступать с кем-то в настоящую связь. Разумеется, ей предоставлялась такая возможность, и не одна, но она все их отвергала. В магазине она постоянно встречалась с людьми, были у нее и свои преданные клиенты, которым она, если бы постаралась, вполне могла понравиться. Некоторые приглашали ее на чашечку кофе в чайный салон, якобы чтобы продолжить обсуждение того или иного романа, но она всегда отказывалась, ссылаясь на занятость, в то время как речь шла о банальном смущении. И насколько она была опытна и уверена в своих силах в том, что касалось ее профессии, настолько же была беспомощна в чисто человеческих отношениях. И, чтобы защитить себя от возможного конфуза, она предпочитала оставаться в роли старшей продавщицы, любезной и безупречной, всегда на своем посту.
Надя глубоко вздохнула и решила выйти через маленькую боковую дверь, которую тоже тщательно заперла. Бросив последний взгляд на темную, забранную решеткой витрину, она отправилась домой. Как раз перед тем, как заболеть и исчезнуть, Матье предложил оставить небольшую подсветку на витрине, которую сам тщательно подобрал. Он говорил, что взгляды людей, проходящих мимо витрины в ночное время, это непременно привлечет, возможно, и аксессуары тоже послужат делу. Может быть, после шоу или ресторана некоторые прохожие на мгновение остановятся перед витриной, а завтра могут вернуться и что-нибудь купить. Книжный магазин в роли маяка на улице Фоша — это ему казалось неплохой идеей и добавочной рекламой; он утверждал, что затраты окупятся и есть смысл попробовать. Вот Надя и думала, не стоит ли именно ей попробовать воплотить его мысль первой? Только она одна имела право взять на себя эту инициативу. Но ведь электричество ночью чего-то да стоит, и согласится ли Корантен включить эти затраты в бюджет?
Пройдя улицу Фоша, она свернула на небольшую улочку слева. Жила она от магазина недалеко, в современном квартале, можно сказать, в самом сердце Гавра. Рядом снимал квартиру и сам Матье, но, по словам его дочери, он оттуда выехал, решив окончательно поселиться в Сент-Адрессе. Неужели он никогда так к ним и не вернется? Это предположение показалось ей настолько ужасным, что Надя немедленно отогнала эту мысль.
* * *
На тротуаре напротив Альбер и Люси подождали, пока лицо, ответственное за закрытие книжного магазина, исчезнет за углом. Только тогда они пересекли улицу, уставившись на затемненную витрину.
— Ты хоть представляешь размеры этого магазина?! — воскликнул Альбер. — Как ты думаешь, сколько метров занимает фасад?
Сестра завертела головой вправо-влево, оценивая протяженность витрины.
— Не говоря уже о том, что магазин находится между мэрией и Парижской улицей, а это самый центр, дорогое местечко, — добавила она тихим голосом.
— Старый пройдоха Сезар владел настоящим сокровищем…
— Да он и сам-то вряд ли знал об этом.
— Наивная! Прежде чем на него не нашелся еще больший придурок, который обвел его вокруг пальца, он продавал здесь полно всякой всячины. Конечно, тогда это была обычная развалюха, которая не приносила дохода, но на которую многие уже точили зубы…
Досада Альбера достигла предела. Думая о ценности огромного здания, он даже начал задыхаться. Подойдя к витрине, он сложил руки трубочкой, соорудив подобие подзорной трубы, и постарался через петли решетки рассмотреть, что находилось внутри.
— Огромный холл плюс два этажа… Кажется, мы сюда как-то заходили вместе с родителями. Ты что-нибудь помнишь?
— Смутно.
— Это была настоящая пещера Али-Бабы. Сезар тогда вроде бы занимался ремонтом бытовой техники. А ты говоришь! Мама рассказывала, что на него так и сыпались предложения, но он не хотел никому продавать магазин, потому что не желал трогаться с места.
— Матье Карреру, однако, продал!
— Может, продал, а может, его попросту облапошили. Этот парень, наверное, имел огромное влияние на Сезара, если тот дал так себя провести!
— Принимая во внимание виллу в Сент-Адрессе и этот великолепный дом, можно подумать, что Сезар был очень богат, не так ли?
Вопрос Люси вызвал у Альбера горькую усмешку.
— А ведь мы были его единственной семьей, — напомнил он. — А теперь оказались обстряпанными, как рождественская индюшка.
Он почти ничего не видел сквозь решетки, кроме слабо поблескивавшего эскалатора и погруженных во мрак книжных прилавков.
— Во времена Сезара оборот наверняка был ничтожным, тогда его торговый фонд ничего не стоил, это верно, но зато здание! В самом центре! Как, интересно, удалось его выкупить Карреру? А если он дал справедливую цену, куда делись деньги?
Банковские счета Сезара были пусты.
От обуревавшей его ярости в голосе Альбера зазвенели визгливые нотки. Люси с тревогой огляделась вокруг.
— Прекрати, Альбер. Подозрительно задерживаться вот так перед выключенной витриной.
Нехотя он отошел назад и взял ее за руку.
— Ладно, пошли. Но тебе не переубедить меня, что у нас нет никаких легальных прав для защиты наших интересов.
— Нотариус сказал, что нет.
— Посоветуемся с другим, наймем адвоката.
— Альбер, — взмолилась она, — у нас нет на это средств.
— А почему, как ты думаешь, их нет? Потому, что нас ощипал, как цыплят, этот умник! Он, должно быть, подумал, что мы останемся на другом конце Земли навсегда и никогда не явимся, чтобы разоблачить его гнусные махинации.
— Но все сделки признаны законными, — неохотно напомнила сестра.
— Ну а делать-то что? Мы полностью на мели, Люси, у нас ничего больше нет, это еще хуже, чем когда мы оставались в Йоханнесбурге. Куда нам теперь деваться, если уж мы перебрались сюда, во Францию? Я надеялся, что, приехав в Гавр, мы все же раздобудем кое-что, оставшееся от Сезара, и сумеем встать на ноги. Да и тебя потащил за собой. И где мы теперь? В захудалом отеле, без денег, и неизвестно еще, что нас ждет завтра.
— Можно обратиться за социальной
