— Крови?! — вырвалось у меня, и я закрыла рот ладонью.
— Тебе грозила та же участь, — серьезно сказал Зверь. — Церковники должны были доставить тебя к Источнику.
Что-то внутри замерло. А сердце…
Сердце словно заледенело.
— Где находится Источник? — глухо спросила я.
— На территории Панемуса, — сказал Зверь. — На церковной территории. Та, что примыкает к герцогству Ньюэйгрин. Ты всю жизнь прожила недалеко от Источника.
Я выдохнула. Противоположное направление от Делла-Рова. Кажется, именно где-то там, на границе Ньюэйгрина, я видела отца в последний раз… И то страшное, фиолетово-черное, что накрыло их со Зверем страшной пеленой…
Я вздрогнула. А потом вдруг ледяные пальцы, сжавшие сердце, стали понемногу отпускать. Все-таки Андре вез меня не на мою погибель… На свою…
Я попросила у Зверя воды и осушила бокал залпом.
— Я ничего не знаю о Богине, то есть об Ате, — наконец сказала я. — В церковных книгах написано, что она стояла во главе святых праведниц, коих насчитывается двенадцать в истории. Известно, что они повели за собой людей на войне против оборотней.
— Святые праведницы? — невесело переспросил Зверь. — Это были даже не праведники, Эя. И расправлялись они в первую очередь с женщинами и детьми.
Я замолчала.
— Фосса рассказывала мне, — сказала я после паузы.
— Фосса помнит.
— Что ты делал после того, как… расстался с моим отцом? — спросила я.
— Я жил в этом замке жизнью человека и не думал о возвращении в стаю, тем более знал, что кланы противодействуют друг другу и разбились на несколько стай, — начал рассказывать волк. — Я не собирался покидать замок, не хотел, чтобы бывшие соплеменники видели меня таким. Ведь несмотря на все ухищрения Анжу, да и на то, что давно восстановился после полученных ранений, волк ко мне так и не вернулся. Но однажды пришла весть от моего брата по духу и крови, от Анжу Альбето, который отправился в земли королевства, чтобы узнать правду о церковной магии. О том, почему она столь губительна для разума и природы. Оказалось, Анжу выполнил свое обещание. Узнав о том, что кроется под «милостью Богини», которой поклоняется Церковь, он подписал себе смертный приговор.
Я всхлипнула.
Зверь посмотрел на меня с нежностью, как бы спрашивая: не продолжать? Слишком больно?
Я неопределенно помотала головой, а потом закивала, показывая, что, мол, выдержу. Как ни странно, Фиар меня понял. Потому что продолжил:
— В послании Анжу не просто просил защитить его дочь, он говорил, что откроет мне суть главной опасности, исходящей от людей.
Когда я пришел по первому зову, как обещал когда-то, Анжу сказал: моей дочери небезопасно среди людей, ты должен защитить ее. Мы заключим родовой брак, чтобы ни одна сила не смогла вырвать ее у тебя. Тогда же он отдал мне этот камень. «День, когда этот камень вернется к моей наследнице, станет днем вашего союза», — сказал он. День, когда камень вернулся к тебе, Лирей, был днем возвращения волка.
— Велес? — спросила я, всхлипнув. — Велес помог?
Зверь кивнул.
Но насчет лесного божества я и сама поняла.
— Что же делать? — пробормотала я.
Зверь посмотрел на меня долгим взглядом, и я потупилась. Как-то с запозданием стало доходить, что мы женаты. Поэтому поспешила перевести тему. Точнее, увести от мыслей, тревожащих меня.
— Как защитить Источник от Аты? — спросила я. Глаза Зверя полыхнули алым и погасли. — Я правильно поняла? Мы должны сделать это? Низвергнуть культ Аты? Вернуть Источнику изначальную чистоту?
— Источник нужно отбить у людей, — сказал Зверь после долгой паузы. — Для этого свободному народу надо вернуть собственные земли. И это не твоя забота. Моя. Я вернусь в стаю. Плевать на разобщенность. Я брошу вызов всем вожакам. Я снова стану альфой Стаи Семи Лесов. Под моим предводительством свободный народ пойдет и защитит свое по праву.
— Но отец говорил, что я должна… Что мы должны… Оба.
— Ты сможешь вернуть Источнику изначальную силу, Лирей, — сказал он серьезно.
Я кивнула на письмо.
— Отец пишет, то есть… неважно… что подробности, как это сделать, расскажешь ты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты должна раскрыть потенциал своей магии, Эя, — хриплым голосом сказал Зверь. — Только она имеет истинную природу.
— Но как? — спросила я, отчего-то краснея.
— Путем слияния, — ответил Фиар, — со своим мужем. Со мной, Эя.
Я покраснела так, что о мои щеки, можно было, вероятно, зажечь лучину.
— Я… я, как же… это? — забормотала что-то невразумительное.
— Пойдем спать, Эя, — сказал Зверь.
И вот кто-то думал, что покраснеть сильнее невозможно!
— Спать? — пролепетала я. — Как — спать?
Моя реакция вызвала улыбку у Фиара.
— Спать — значит спать, моя нетерпеливая женушка, — хриплым голосом проговорил Фиар, и я замерла, боясь даже вздохнуть. — Это был долгий и очень трудный день. Нам обоим отдых пойдет на пользу.
Я кивнула, чувствуя, что дар речи пропал в очередной раз за вечер.
— Завтра продолжим, — сказал Зверь, склонившись в поцелуе над моей рукой.
И прежде чем я успела что-то сказать, распрямился, и запечатлел поцелуй на щеке.
Я вспыхнула, даже приложила к щеке пальцы, словно не верила, что он поцеловал. Снова. Но Фиар уже удалялся в сторону своей спальни.
И, по-прежнему не отнимая пальцы от щеки, я скользнула в покои.
А когда приблизилась к ложу и откинула прозрачную ткань балдахина, застыла как вкопанная.
На аккуратно застеленной кровати лежал почтовый голубь. Из магической бумаги. То есть из церковной. Той самой, что в огне не горит и в воде не тонет.
И почерк на очередном за сегодняшний день послании…
Этот почерк я узнала бы из миллиона.
Глава 11
На щеке все еще горел поцелуй Фиара, а я уже вчитывалась в написанное. Было трудно: руки тряслись крупной дрожью, которую было не унять. Я мотала головой, моргала, зажмуриваясь изо всех сил. Бесполезно. Письмо никуда не исчезало. Как и то, что было в нем написано.
Когда я пробежала взглядом написанное в третий раз и, сглотнув, ощутила, как щиплет глаза, бумага вспыхнула прямо в моих пальцах. Не обожгла, не причинила боли, просто осыпалась горсткой пепла.
Когда я вернулась из омывальной, переодевшись в сорочку, ветер, что врывается в открытое окно и треплет занавески, уже смахнул пепел с покрывала. И больше ничего не напоминало о письме.
Я думала, не смогу заснуть. Думала, что мысли, как поступить, как обмануть Фиара, моего мужа, не дадут заснуть. Но я переоценила свои возможности. Помимо потрясений этого дня, сказалась еще бессонная ночь.
Поэтому стоило лишь коснуться щекой подушки, как я провалилась в сон. И спала, не просыпаясь, без сновидений, до самого утра.
На мое счастье, завтракала я одна. Джейси с Эльзой поинтересовались, спущусь ли на кухню, они же сообщили, что Фиар покинул замок на рассвете.
Я рассеянно кивнула и сказала, что, как только приведу себя в порядок, спущусь на кухню. Не хотелось вызывать ненужных подозрений, нарушая установившийся порядок.
Волчицы переглянулись, как мне показалось, с разочарованием, и сказали, что будут меня ждать.
Лишь когда девушки оставили меня одну, поняла, что разочарование на их мордашках обусловлено не тем, что я пообещала спуститься к завтраку, а тем, что… в общем, что ночевала одна.
«Ты должна раскрыть потенциал своей магии, Эя. Только она имеет истинную природу».
«Но как?»
«Путем слияния со своим мужем. Со мной, Эя».
От одной мысли о близости волка… Зверя, который волею судьбы, рока и моего отца является моим мужем перед силой рода, силой крови, перед богами и людьми, я зарделась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Оказавшись в замке Фиара, то есть теперь уже известно, что в нашем с ним замке, в замке моих предков, мне казалось, что он не оставляет мне выбора. Теперь же понимала, что выбора не было и у него. Я была его женой задолго до того, как попала в Заповедные земли. Он дрался за меня в Священных землях, потому что должен был драться. И победил.
