Я встряхнулась, словно щенок, что вылез из воды, и когда поняла, что действительно сделала это не таясь, а Зверь все это время пристально смотрел на меня, снова раскраснелась как маков цвет.
А Зверь снова потаенную улыбку в уголках губ спрятал. И тут же стал серьезным, когда снова заговорил. Но сердце у меня долго еще колотилось.
— Меня, умирающего, истекающего кровью после пыток, лишенного звериной ипостаси, нашел маг-стихийник, Анжу Альбето. Твой отец, Лирей. Он же меня спас.
Я не успела спросить, что мой отец делал в Заповедных землях, как сейчас начинаю понимать, в резервации свободного народа. То, что их вытеснили со своих земель люди королевства, уже слышала от Фоссы, Виллы, Лил… Несложно было сейчас складывать два и два.
Словно услышав мои мысли, Фиар пояснил:
— Юный Анжу как раз узнал о своем даре. Даре магии стихий, который передавался в вашем роду из поколения в поколение. Независимо от численности потомства, дар передавался лишь одному ребенку. И когда Анжу узнал от своего отца, что унаследовал его, то ушел в Заповедные земли. Искать этот замок. Эту библиотеку, Лирей. Пробовать свои силы в магии. Как сама понимаешь, на территории королевства это было невозможно.
Я напряженно кивнула. Странно было слышать об отце… О том, какую жизнь он вел до моего появления на свет. Представила, каково было юноше, почти мальчику, узнать о том, что он носитель магии стихий… «проклятой магии» — так называла ее Церковь. Представила и содрогнулась.
Зверь между тем продолжал.
— Из небытия меня вывел голос юного мага, — нахмурившись, вспоминал Зверь. — Очнувшись, я сильно удивился, что жив. Просто над ухом раздавался чей-то голос. Постепенно возвращалась боль. Адская боль во всем теле. Но, возвращаясь, она постепенно отступала. Я думал, что умираю, что брежу. И лишь спустя какое-то время стал вслушиваться в слова, раздающиеся словно в моем сознании. «Мы объединим свою кровь и оба станем сильнее», — услышал я. Услышал и содрогнулся. Тот, кто сказал это, явно знал о пророчестве.
— О пророчестве, — повторили мои губы.
— Да, — кивнул Зверь. — Когда я проходил посвящение у Велеса, он сказал мне, что будет день, когда придет кровь от крови чародея с кровью свободной. И день, когда она вступит в союз с самым сильным из благородных волков, будет первым днем освобождения истинной магии от темных сил…
Я слушала, затаив дыхание, опасаясь пропустить хотя бы слово.
— Тогда Анжу не знал о пророчестве. Но интуитивно сделал то, что позволило предположить: оно сбывается. Скоро закончится резня между церковниками и свободным народом, скоро мы сможем отбить Источник, вернуть в мир истинную магию, освободиться от проклятия и освободить наш мир от ложной богини.
— Источник? — одними губами переспросила я, но Фиар не услышал.
— Юный маг поделился с умирающим волком своей кровью. К тому времени, как он меня нашел, я потерял слишком много крови.
— Эволюционной крови, — вырвалось у меня. — Крови оборотня! То есть свободного… неважно!
— Ты умна, Лирей, — подтвердил Зверь и посмотрел на меня как-то слишком пристально. — Очень умна.
Я посмотрела на него умоляюще, и, снова усмехнувшись, на этот раз открыто, Фиар продолжил рассказ:
— Благодаря Альбине, которая вонзила оскверненный проклятой церковной магией кинжал мне в спину, я утратил ипостась волка.
— То есть твоя кровь оказалась заражена, — пробормотала я. — Произошло подавление эволюционной крови.
— Так сказал и твой отец, когда я пришел в себя, — подтвердил Зверь. — После того, как щедро поделился со мной своей кровью.
— И ты стал магом?
Зверь покачал головой.
— Это невозможно. Но благодаря церковникам я почти освободился от заклятия в моей крови, которое подавляло мою истинную природу. А благодаря Анжу по моим жилам потекла кровь человека. Новая кровь. Но все же не волка, а человека.
Я быстро пришел в себя. Твой отец не отходил от меня ни на шаг, ухаживая за мной, как за щенком. Пока я выздоравливал, он рассказал свою историю. Рассказал, что маг, что удалился в Заповедные земли в поисках замка и библиотеки своих предков, что встретил меня, умирающего, уловил воздействие церковной магии и не смог пройти мимо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я же рассказал ему свою историю. С ходу открыл тайну, что и есть тот самый Зверь, чье имя известно далеко за пределами Заповедных земель, что был вожаком и альфой Стаи Семи Лесов… Рассказал и об Альбине. Человеческой женщине, которая жила с моей стаей, вместе со всеми взывала к Луне, охотилась вместе со всеми, бывала в Священных землях. О том, что стая приняла ее за свою, все, кроме моего волка, и до поры до времени этому не было объяснения. А когда оно случилось, было поздно. Когда Альбина добралась до моего волка и, отравив кровь, лишила силы и звериной ипостаси, я удалился в леса. Я решил, что свободный народ не должен был видеть меня слабым. Да и я не вынес бы всеобщей жалости. Так я говорил… и лукавил. На самом деле мне казалось, что не вынесу, если кто-то, даже временно, займет мое место во главе стаи.
Зверь замолчал. Нахмурившись, посмотрел на огонь в камине с таким видом, что мое сердце сдавило от боли. За него. Столько было в этом взгляде… На его лице… Я крепко зажмурилась и поморгала, не желая оскорблять его воспоминания слезами. Он и так страдал, вспоминая обо всем и признаваясь в собственном тщеславии, в ложной гордости. Не хотелось добавлять ему страданий.
— Я был глупым щенком, — сказал наконец Зверь. — Мое решение… Это было глупо и неправильно. Проклятое самолюбие и самолюбование — вот до чего я дошел. Если бы я, наступив на горло собственным чувствам, остался в стае, я бы мог помочь своему преемнику ценными советами и не допустить раскола. А потом было поздно. Я узнал, что свободные перегрызлись между собой за право занять место на скале. Моя некогда единая стая, держащая под контролем все Заповедные земли, раскололась на семь стай, а от моего родного клана осталось одно название. Все это я рассказал твоему отцу.
Помолчав, волк продолжил:
— Твой отец сказал, что вернуть волка возможно, только как — он пока сам не знает. В любом случае, сказал он, восстановление займет много времени. Сколько — он не знал. Я помог ему разыскать замок его предков и удалился с ним сюда. Мне пришлось в буквальном смысле учиться жить заново. Больше двадцати лет я прожил как человек.
— Но как ты… — вырвалось у меня, и я потупилась.
Согласно видениям, которые послал мне Велес, Зверь ничуть не изменился. Точнее, изменился, но незначительно. Я видела их с отцом совсем уж молодыми людьми, почти юношами, и тогда папочка выглядел моложе. Тогда, когда отец, как я поняла, покидал Заповедные земли и возвращался в замок Ньюэйгрин. Спустя какое-то время, накануне смерти отца, я снова видела их вместе. И если эти годы отразились на герцоге Анжу Альбето, который скрывал свой дар даже от жены и детей, то Зверя они, казалось, не коснулись вовсе.
— Век свободных дольше века людей, — пояснил Зверь, который отлично меня понял. — Нашу продолжительность жизни можно сравнить, пожалуй, с продолжительностью жизни магов-стихийников, если бы их не истребила Церковь.
Слово «истребила» он выплюнул с такой ненавистью, что я рефлекторно впилась пальцами в спинку кресла.
Заметив, что напугал меня, Зверь замолчал. А потом поднялся с кресла, отошел к столику в углу и, когда вернулся, поставил на наш столик два бокала: с вином — для меня, а для себя с водой. Я не успела сказать, что не очень хорошо переношу алкоголь. Пальцы сами обхватили ножку бокала, а в следующий миг я ощутила во рту терпкий, освежающий привкус. Приятное тепло разлилось по телу, я слегка обмякла в кресле, ощутив, что пальцы, которые до этого нервно барабанили по ручке, перестали дрожать. Заметил это и Зверь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кивнув, он продолжил рассказ:
— Преданные волки из моей стаи, те, кто не захотел присоединиться к другим или уйти в поисках новых лесов, чтобы создать собственные стаи, нашли меня в этом замке. Они остались с Анжу и со мной, признав мое превосходство. Если я утратил звериную ипостась, то они отказались от своей звериной природы добровольно. Некоторые даже дали обет, что обернутся только после того, как я верну своего зверя.
