Глава 17
Араб рубанул сверху. Моя голова еще гудела, но адреналин махом прояснил сознание. Я ушел в сторону и схватил тюрбанщика за руку с мечом. Подсечка — и басурманин грохнулся на землю, а вывернутая кисть выпустила клинок. Вовремя. Дзинь! Я еле успел отразить удар ятагана, приняв его на лезвие трофейного. Я отскочил в сторону, пытаясь вырваться из кольца. Пока арабы соображали как меня повязать, я успел пробиться к линии берега и забраться по колено в воду. В воде их лошади не такие резвые, у них вязнут сразу четыре ноги, а мне проще -— у мне всего две ноги. Скакнуть могу с места не хуже жеребца, но надолго меня не хватит. Без крови Люпуса (а здесь я ее не ощущал) из сил выбиться теперь — как два байта переслать.
Выжить в ближайшие пять минут — задача номер р-раз. Убивать арабов тоже не вариант. А вдруг они из княжеского войска? Проблемы с местным законом существенно осложнят мою миссию. Что же делать? Ну ладно, как говорится: “Тише едешь, меньше должен”. Попробуем встать на кривую дорожку переговоров. Притворюсь “кандидатом в депутаты” и горы золотые пообещаю. Я опустил меч.
— Приветствую, славных воинов Исмара! — воскликнул я и поднял открытую ладонь — универсальный жест мирных намерений.
Арабы раскрыли рты — белокожий иноземец говорил на их языке. Воспользовавшись заминкой, я спешно продолжил:
— Я путешественник и прибыл из Гафаса, мой корабль затонул близ ваших берегов и мне пришлось добираться вплавь. Одежда тянула меня ко дну и от нее пришлось избавиться.
— Откуда ты родом? — прохрипел одноглазый седой араб со сморщенным лицом и орлинным носом, очевидно старший у них. — Ты не похож на жителя Гафаса.
Та-ак… Что ответить? О существовании королевства Эбриан (в последующем королевство Солт и королевство Тэпия) они явно не знают. Выдавать эту информацию раньше времени опасно: можно изменить ход истории и к тому же себя погубить. В консервативном Исмаре вряд ли обрадуются пришельцу с другого материка. Придумал…
— Я мирный купец, всю жизнь прожил на Арабском материке, родителей своих не знал. Люди, что вырастили меня, сказали что родом я с дальних островов. Я попал в Исмар еще младенцем, как это было никто уже не помнит. Где я нахожусь?
Араб молчал. Его не слишком расторопный мозг кипел от обилия необычной информации. Из-под тюрбана показалась струйка дыма. Да ну на фиг!… Я мотнул головой, прогоняя глюк. Временной скачок еще не совсем отпустил сознание. Мерещится всякое. Остановитесь, глюки! Хоть вы бываете прекрасны…
— Мы стражники княжества Бахадур, что входит в государство Исмар. Ты пойдешь с нами. Я должен показать тебя достопочтимому эмиру Рифату, он проницательный правитель и легко раскусит твои замыслы. И если ты шпион, не жди быстрой смерти.
— Шпионы голыми на побережье не валяются, — съязвил я.
— Уж больно ты прыткий для купца, — парировал одноглазый. — Отдай меч и вылазь из воды.
Я подчинился — когда еще будет такая возможность сразу встретиться с местным эмиром? О своей цели я конечно не могу никому рассказать, меня либо примут за сумашедшего, либо Джунаид прознает, что за ним послан из будущего “терминатор” и прикончит меня первым, но узнать поближе местное княжество, обычаи и нравы не мешало бы. Не стоит начинать войну с местными. Был бы человек, а враги и так найдутся.
Я сдал оружие и с показательной благодарностью принял в дар какую-то рваную тряпицу, которую повязал вокруг бедер. Мне связали впереди руки и усадили на одного из коней вторым седоком рядом с худосочным парнишкой. Всю дорогу худосочный напускал на себя грозный вид, но стоило мне шевельнуться, тут же вздрагивал. Боится — это хорошо, пусть не расслабляется.
Минут через двадцать тряски показались очертания арабского города: башни из отшлифованного камня и плоские купола из сверкающего желтизной металла. Глинобитная крепостная стена опоясывал город, примыкая к глади океана.
— Это и есть княжество Бахадур? — спросил я попутчика-конвоира. — А Гафас далеко?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Бахадур — великое княжество, больше чем Гафас, — ответил парнишка. — До Гафаса неделя пути по побережью на запад. На корабле при попутном ветре дня три.
Наша процессия вошла в город. Мощеные затертым булыжником улочки кишели народом. Каждый свободный уголок был занят лотком или торговой лавкой с навесом. Улочка петляла меж массивных стен многоэтажных древних построек из монументального камня цвета охры. Между архаичными строениями втиснулись домишки попроще — глиняные мазанки с крышей из пальмовых листьев и бамбука. Роскошь и нищета переплетались в колорите востока.
Я чувствовал себя посреди рынка. Чем шире оживленней улица, тем больше торговцев и разномастного товара раскидано на уличных прилавках.
Очевидно, Бахадур — проездной торговый город, не обособленный как Гафас. Это плохо. В таком месте человека найти сложнее. Надеюсь, пока он еще человек... Человек — это звучит гордо, хотя ведет себя часто мерзко. Но мерзких людей устранять я умею, всю жизнь этим занимался.
Пробираясь сквозь живой поток улиц, мы въехали в распахнутые ворота отделанные орнаментом из бронзы и золотистого сплава. Может это золото? Насколько тогда богат местный эмир, что ворота замка из золота?
Стражники на воротах лениво проводили нас взглядом и даже не подумали остановить, значит мои конвоиры вхожи в покои эмира, хорошо что я их не прикончил. Хотя можно было трупы спрятать или акулам скормить. Вечная дилемма современности: убить или не убить…
Кони ступали по предзамковой территории, больше напоминавшей райский уголок: повсюду разбросаны прудики с белоснежными кувшинками, берега утыканы роскошными пальмами и пирамидальными кипарисами. В золотых клетках, расставленных в тени деревьев, верещат хохлатые попугаи и какие-то цветастые птахи. Неплохая резиденция, почти как у Путина. Красиво жить не запретишь. Хотя если бы мне в свое время сказали, выбирай: богатство или ум? Как умный человек, я бы тоже выбрал богатство.
Интересно, сколько времени прошло в моем мире? Наверняка там уже другой президент, а может конституцию подправили и прежний рулит. Народ хочет, чтобы им правил честный, добрый, мудрый и волевой человек, но в конституции написано, что править может только один.
— Стой, — одноглазый спешился и вся процессия встала перед входом в садовую терассу размером с баскетбольное поле. На полу из белого камня роскошные ковры, аж ступать страшно. Повсюду раскиданы подушки с золотыми кисточками, по периметру расставлены маленькие резные столики из красного дерева — этакий совещательный зал в стиле арабского средневековья. Хотелось присесть на одну из уютных подушечек, опустошить кувшин вина и затянуть кальян, но никто не садился. Все замерли в ожидании чего-то…
Раздались мягкие шаги, и в арке появился эмир. Хитрые черные глазки на лоснящемся лице с любопытством уставились на меня. Тяжелый халат, расшитый множеством бриллиантов волочится по ковру. Полы халата распахнуты, и впереди гордо выступает царственное брюшко, чуть утянутое поясом из красного атласа. Стражники пали ниц, чуть ли не целуя пол. Кто-то подтолкнул меня в спину, и я поспешил припасть на колено.
— О великий эмир, Рифат, — запел одноглазый. — Мы возвращались из рыбацких поселений и наткнулись на иноземца. Он говорит, что торговец из Гафаса и потерпел кораблекрушение.
Эмир небрежно кивнул и присутствующие, оторвав морды от пола, расселись на ковре, опершись на подушки.
— Как твое имя? — Рифат сканировал меня взглядом.
— Абдул, — я напустил на свой голос нотки страха. — Но я не чужеземец, ваше святейшество, я вырос в славном государстве Исмар, объединившем в себе великие княжества. Хотя признаюсь, в княжестве Бахадуре я впервые.
— Кто управляет Гафасом?
Подловить меня вздумал, сучонок пузатый. Но легенду-то я продумал, разведчик все-таки, хоть и бывший. Хотя в нашей системе бывших не бывает. Бывают только мертвые. Если я попал примерно на сорок лет назад, то Гафасом сейчас правит отец Ахиба.
