Там ей никто не помешает насладиться своим позором.
Она… Расслабилась? Потеряла нюх?
Конечно, все ее героини имели кое-что общее — и это общее была она, Даша. Каждый раз она писала о том, как бы поступила сама. Она не развивалась.
Главное — не переборщить с самобичеванием.
Но страх уже подкрался и следил за ней, пусть издалека.
Столько молодых и наглых. Ладно, наглостью ее не напугаешь, но вот свежестью впечатлений, желанием выделиться…
Она не исписалась, нет. Просто… застряла.
Надо выбираться — и по возможности с малыми потерями.
Да, это удар по самолюбию. Но кто у нас лучше всех держит удар? Правильно, Даша Аксенова.
Хотя, конечно, форму она потеряла — уже давно ей не нужно было никому ничего доказывать. Так-так-так… Если «Космо» с ее фотографией выйдет через три-четыре месяца, хорошо бы к этому времени сдать книгу. Ошибочка! Не сдать — опубликовать. А это значит, что за пару месяцев нужно сочинить роман. Ха! Если бы у нее была идея. Но идеи-то нету.
Только бы не поддаться панике.
Лучшая идея, которая пришла Даше в голову в то мгновение, — отправиться за красной икрой, свежим хлебом и двумя килограммами тигровых креветок, купить фильмы «Красотка», «Дневники принцессы 1–2» и триллер «Ведьма из Блер 2» и пустить корни в диван.
Звонки она переадресовала на Оксану.
Но ни прохлада квартиры, ни спокойствие, ни обжорство не дали результата. Мозг отказывался работать.
Хотелось на дачу.
Даша попросила Анастасию Владимировну взять отпуск, отослала Оксану в город и отменила все встречи.
Она пыталась отделаться и от Захара, но тот не обращал на ее нытье ни малейшего внимания.
— Я буду вечером, — заявил он. — Что привезти?
— Вкусненького, — попросила Даша.
Она только что проснулась. Часы показывали половину четвертого. Наверное, у кого-то уже кончается рабочий день.
Даша налила кофе, наслаждаясь тишиной и возможностью ходить по дому в трусах. Влезла в Интернет и провела там пару часов.
Бросила в бассейн матрас и устроилась на нем.
Ни одной мысли. Даже о сексе. Даже о еде.
Правда, состояние нервное, но, если долго лежать на солнце, время от времени окунаясь в бассейн, это пройдет.
Но стоило ей расслабиться и задремать, послышались гудки. Даша отказывалась верить, что сигналят ей.
С неохотой открыла глаза, подплыла к бортику, вылезла из бассейна и тяжело потопала по газону. Это был Захар.
— Ты что? — опешила она.
— Даш, мы же договаривались, — удивился он.
— Договоривались, но ты не сказал, что окажешься здесь через два часа!
— Уже семь. Это вечер. — Он пожал плечами. — А в чем дело?
В чем дело? Дело в том, что она не готова сейчас развлекать Захара. Вечер — это после десяти. Через три часа.
И вот так всего за неделю Захар превратился в «супруга». Возращался в семь. Готовил ужин. Они смотрели кино. Занимались сексом. Захар ложился спать. А Даша бродила по дому, непонятно чем занималась в сети, хандрила и все никак не могла покрасить ногти на руках.
Когда вместо кино они стали смотреть телевизор, Даша взбунтовалась.
— Захар, ты так себя ведешь, как будто все это нормально! — воскликнула она и выключила телик.
Захар отставил миску с попкорном и уставился на Дашу.
— Ладно, объясню! — не сдавалась она. — Ты думаешь, это моя жизнь? — Она ткнула пальцем в телевизор, в миску с попкорном.
— Даш, я вообще не понимаю, о чем ты, — произнес Захар.
— Вот именно! В этом все дело! Я не живу по расписанию, ты понимаешь? Я не могу вот так встречать тебя в девятнадцать, блин, ноль-ноль, ужинать, если не хочу, смотреть этот проклятый Богом и людьми ящик, ложиться в постель, заниматься любовью… Это ужасно!
— Ну ты можешь не есть, не спать и не заниматься любовью, — тихо сказал Захар. — Посмотрим, что получится.
— Ты не догоняешь? Ау! — разошлась Даша. — Это все мираж! У меня депрессуха, я хочу спать до четырех, ничего не делать — и уж точно не обедать тогда, когда готов обед!
— Ну и не обедай, — мягко посоветовал Захар.
— Но ты же так расстроился, когда я вчера отказалась от этого дурацкого борща! — возопила Даша. — Захар! — Она села рядом с ним и взяла его за руку. — На меня давит твой образ жизни. Прости. Я не могу так. Я хотела быть хорошей. Попробовала этот… компромисс. Но у меня не получается.
Как ему объяснить, что при этом она не имеет ничего против него, Захара. Просто…
Сейчас она просто бесится. Но когда Даша придет в себя и займется делами, что будет?
В любом случае она редко просыпается раньше одиннадцати. С часа до пяти работает. Делает перерыв, а с восьми опять садится за книгу. Ей так удобно. Она привыкла. И что делать, если Захар поднимается в восемь, ложится в два и хочет любви и ласки с восьми до двенадцати?
С любовником надо дружить, а как ей дружить с Захаром, если у них не сходится график? Если у нее вообще нет графика?
Все это было обречено с самого начала…
Захар ушел в спальню. Класс! Он что, оглох? Подавив желание подняться наверх и устроить всем скандалам скандал, Даша открыла холодильник, достала булку и намазала ее джемом. При таких темпах она скоро превратится в мисс Пигги.
Будет толстой, сальной бабищей в татуировках и в слишком узких черных джинсах, скрипящих на квадратной заднице. Вот. С черными, как бедро вороного мустанга, спутанными волосищами.
Это была уже не хандра, а тот редкий случай настоящей, всепоглощающей депрессии, в которую Даша проваливалась время от времени.
Потом, когда все было позади, она даже благодарила небеса за эти жесточайшие приступы уныния — из них она выбиралась обновленной, со свежими идеями, но, пока это длилось, Даша ощущала себя самым несчастным человеком на свете.
И ничто не помогало.
Ни массаж, ни шоколад, ни дурацкие жизнерадостные фильмы, ни секс. От секса вообще тошнило.
Глава 12
Страшное зрелище. Даша в заляпанном соком халате сидит перед телевизором — смотрит, прости господи, «Культ наличности» и с пальца ест шоколадное масло.
— Да-аш… — прошептал Захар, присаживаясь рядом. — Ты чего?
— Пр-рр… — Даша издала губами звук, символизирующий полнейшую деградацию.
«Чего он приперся?» — подумала она.
Вчера она все-таки устроила скандал. В лучших традициях — на ровном месте.
Захар долго ворочался, а потом набрался наглости и попросил ее выключить свет. Настольную лампу. Даша читала сто раз перечитанную книгу «Журнал», об убийстве красавицы — главного редактора издания типа «ОК!»: в период депрессии ей не хотелось ничего, даже спать.
